Невозможно представить, что он когда-то, как и все, был ребенком. А ведь он тоже был маленьким…
В детстве Витюша мечтал стать ученым в области теоретической математики, ему хотелось искать и находить строгие закономерности в хаотичных нагромождениях цифр. Вдумчивый анализ уравнений со многими неизвестными, когда надо отбросить множество тупиковых вариантов и найти единственное верное решение, приносил ему почти физическое удовлетворение. Он занимал призовые места на областных олимпиадах, а его фотография украшала стенд «Ими гордится школа».
Но уж так устроена жизнь…
Хочешь стать астрономом, а становишься фрезеровщиком. Мечтаешь летать, а вынужден ползать. Пытаешься писать книги, а в итоге втюхиваешь на рынке бабушкам-пенсионеркам гнилую картошку, над которой не разгибал спины на собственном крохотном участке, или капусту, украденную с колхозного поля…
В столичном университете талантливый парень не прошел на математический, обидно завалив сочинение. И вынужден был поступить в областной педагогический вуз на отделение физического воспитания. Спортивная стрельба была его второй страстью. Еще в юношеской секции тренер предрекал ему стать известным на всю Россию стрелком.
Так ведь он им и стал…
Два года отработки в провинциальной школе после выпуска. Тренировки в тире соседней воинской части. Всероссийские соревнования по пулевой стрельбе. Серебряная медаль. Головокружение от успехов. Отчисление из сборной за систематическое нарушение режима…
Уволившись с работы, он отправился в очередной раз покорять столицу.
На этот раз – северную.
Попробовал устроиться на привычное место – в школу, но без прописки это было невозможно. Зашел в несколько спортивных секций, но в те годы в очередях на трудоустройство и без него стояло немало безработных тренеров.
Чтобы выжить, стал стрелять на пари в обычном тире для отдыхающих в парке культуры и отдыха. Выбирал какого-нибудь азартного типа, который для бытового уровня стрелял довольно метко. Предлагал соревноваться на деньги – и поначалу палил мимо. Потом же, когда несчастный стрелок распушал перья перед длинноногой спутницей и ставил крупную сумму, – обдирал его как липку…
Таким способным товарищем заинтересовались почти одновременно и правоохранительные органы, и сообщество правонарушителей.
Братки успели первыми.
Обогретый, накормленный, напоенный и снабженный некоторой суммой на мелкие расходы стрелок вскоре был поставлен перед непреложной необходимостью – отрабатывать эту невиданную доброту.
Естественно, тем способом, которым он только и мог – стрелять.
Он был чужаком в криминальной среде. Он не знал понятий. Не обращал внимания на сложившуюся иерархию. И ему было все равно, кто перед ним – патентованный вор в законе или обычный «пехотинец», владелец крупного банка или хозяин привокзального ларька.
«Макар», «стечкин» или «калаш» уравнивали шансы всех.
Первым делом новоиспеченного киллера стала сразу же нашумевшая ликвидация известного бизнесмена Уткина, который владел в Петербурге сетью казино и торговым домом «Аркадий». Этот Аркаша многим успел перейти дорогу, и на него уже трижды безуспешно покушались. Он завел вооруженную охрану из бывших сотрудников подразделения КГБ и вел себя весьма осторожно.
Но не уберегся.
Летом девяносто восьмого года среди бела дня он был превращен в дуршлаг в собственном же «мерседесе» на Кондратьевском проспекте, на подъезде к одному из своих игорных домов для инспекции. В этот раз живым до больницы его не довезли, а подоспевшим к месту кровавой драмы хваленым кагэбэшникам вместо киллера достались от мертвого осла уши и брошенный автомат Калашникова с еще горячим стволом.
Убийце от математики прибыль в тот раз досталась мизерная. Зато дерзость и удачливость его стали достоянием криминальной общественности.
Прослышав о юном даровании, его подобрал один питерский авторитет, которого звали Стилетом. Тот Стилет очень уж любил стрелки забивать на грязной широкой и пустынной набережной у гостиницы «Прибалтийская». А в одном из панельных домов на набережной, окружавших эту унылую площадь, снималась квартира, где на период разборок Виктор уютно устраивался у окна и прекрасно видел все детали встречи через оптический прицел…
Два раза те, с кем встречался Стилет, оставались лежать на заплеванном асфальте с развороченными черепами…
Потом «дежурный киллер» окончательно вырос из коротких штанишек и перестал работать на дядю. Начались индивидуальные заказы. Мишени ему заказывались все крупнее, и все дороже становились его услуги.
Ему фартило.
А еще сказалась давняя любовь к математике, к решению уравнений, просчитыванию вариантов. Виктор всегда планировал исполнение заказа сам, и только сам. Намечал основной вариант ликвидации и несколько запасных, которые вводились в случае необходимости. Некоторые особо ответственные заказы проигрывались, подобно сложной шахматной партии. За будущей жертвой, если было необходимо, Беридзе мог следить сутками. Он обзавелся специальной аппаратурой и производил скрытую видеосъемку, прослушивал телефоны и помещения, где находилась будущая жертва.
Все чаще и чаще Беридзе ловил себя на ощущении, что удовлетворение ему приносили не смерть намеченного к закланию агнца в дорогом костюме и даже не огромные суммы, получаемые за каждое убийство. Удовольствие приносил сам процесс подготовки дела – холодный расчет возможных действий объекта, отсечение ненужных контактов, провокация на необдуманные решения и поступки.
Иногда, вглядываясь в лицо незнакомого человека, Беридзе невольно задавался вопросом – как было бы его сподручнее устранить? А умение объекта грамотно «шифроваться», профессионализм охраны – эти препятствия только подстегивали Виктора. Неужели я бы не придумал, как его устранить?
И понеслось…
Темным январским вечером в Петербурге около девятнадцати часов к ювелирному магазину на проспекте Энгельса, неподалеку от Светлановской площади, подъехал автомобиль «БМВ-525» в котором находились авторитетный вор Яков Щукин по кличке Рыба с двумя сопровождающими его важными московскими гостями – братьями Кузнецовыми.
Рыба с младшим зашел в магазин, а старший остался дожидаться их в машине. По свидетельству очевидцев, спустя несколько минут к автомобилю стремительно приблизился проходивший мимо мужчина, по внешнему виду напоминавший кавказца.
Он вытащил из-за пояса револьвер и через боковое стекло выстрелил в Кузнецова. Убедившись в его смерти, горец вошел в магазин, где в упор расстрелял приехавшую парочку. Находившиеся внутри магазина другие покупатели и продавцы не пострадали. Убийца вышел, бросил оружие в снег и скрылся на подъехавшем пятисотом «мерседесе»…
География трудовой деятельности удачливого киллера стремительно расширялась. Из «криминальной столицы» его затребовали в благостную Москву, где в это время как раз осуществлялся передел сфер влияния между бандитскими группировками – трупы укладывались штабелями, и рабочих рук явно не хватало.
Самым громким делом среди бесконечной череды убийств стала наглая ликвидация одного из крупнейших авторитетов столицы Василия Наумова, который вместе с братом, к тому времени уже покойным, бросил вызов могущественной курганской банде. Наумова охраняли бойцы спецназа ГИУНа МВД «Сатурн».
В свободное от дорого оплачиваемой службы на Наумова время они специализировались на подавлении бунтов в следственных изоляторах, крытках и на зонах.
Но обреченного не спас от смерти даже тюремный спецназ.
Его «БМВ» притормозил на светофоре почти напротив здания ГУВД Москвы на Петровке, 38. Рядом остановился черный «Сааб-9000» с тонированными стеклами. Они поползли вниз, и из заднего окна «шведа» ударила автоматная очередь. Черные стекла баварского автомобиля осыпались мельчайшими осколками. Наумов проявил чудеса резвости и упал на пол машины раньше, чем пули стали свистеть там, где он только что сидел. Но все просчитавший заранее Беридзе видел, куда спряталась жертва. И пока его земляк от курганцев Гриня Безруков продолжал вести отвлекающую стрельбу по окнам, Виктор дырявил из «Гюрзы» металлическое тело «бэхи», и пули, не потерявшие убойной силы, дырявили мягкие бока Василия.
Поговаривали, что единственным заказом, который Беридзе не выполнил, было поручение убрать некоего Знахаря. Слухи о питерском воре в законе бродили по криминальной России давно. Уверяли, что вор этот неправильный, будто коронован не по чести, следовательно, не законник, а «апельсин».
Но те, кому доводилось с ним сталкиваться, никогда больше не открыли бы свои рты, чтобы сказать что-то против. Где он обитал постоянно – не знал никто. Беридзе что-то пронюхал, но осуществить кровожадные планы не успел.
