- А как ты объяснишь ему, зачем нам следить за Татарином?
- Чего ж ему объяснять-то? Он и сам все поймет. Про сауну он, конечно, знает.
- Денис, - начала я, желая сохранить остатки разума, но он меня перебил:
- Он поможет.
Кончилось тем, что Денис убежал разыскивать дружка, которого прозвали Котя из-за фамилии Котов, а я стала ждать его в парке на скамейке. Вернулся он ближе к десяти, рядом с ним шел немыслимого вида подросток, длинный, худой и нескладный, на вид лет пятнадцати. Одет он был в драные джинсы с красными бархатными вставками, футболку с портретом Курта Кобейна спереди и сзади, и ярко-красную бандану. Тяжелая серьга, браслет на руке, перстень в виде черепа и толстая цепь с подвеской наподобие солдатского медальона завершали наряд. Я только головой покачала. Дети подошли, парнишка протянул руку и представился:
- Сашка.
- Александра, - ответила я, и мы устроились на скамейке.
- Денис мне все рассказал, человек пять надежных ребят у меня найдется. Они не подведут и не проболтаются. Говори, что надо делать.
- Выявить связи Татарина, цель - узнать, с кем он был в сауне.
- Ясно. В сауне их было двое, батя одного пацана сказал. Он попрошайка, неподалеку угол забил, видел, как эти отчаливали. Пацан у бати выспросит, как мужик выглядел, отыщем. Побегать придется. А тебе надо быть на улице: так удобней, связаться можно в любой момент, да и безопасней.
- Начни я здесь по улицам болтаться, кто-нибудь заприметит, - сказала я.
Сашка задумался, а потом предложил:
- Будешь бутылки принимать. Идет?
- Какие бутылки? - не поняла я.
- Обыкновенные, стеклянные. У моего бати здесь три точки, а тетки запивают, не одна, так вторая. Вот ты и поработаешь. С батей договорюсь. Придешь завтра к восьми на угол Покровской.
Всю ночь я не спала и все думала: чем я занимаюсь? Я готовлю убийство, используя уличную шпану. Диагноз я сама себе могу поставить, без всяких психиатров. Однако не совсем же я спятила, если понимаю, что сошла сума?
Ровно в восемь я стояла на углу. Денис укрылся во дворе, подъехал "газик", из кабины вышли Сашка и невысокий упитанный мужчина с пышными усами.
- Вот она, - сказал Сашка. - Зовут Машей, капли в рот не берет.
Дядька смотрел с недоумением.
- У тебя прописки нет или какие проблемы? - спросил он наконец.
- Пап, у нее работы нет, а деньги нужны. Ей перебиться неделю. Чего ты прицепился?
- Ладно, - кивнул тот. - Зовут меня Александром, сейчас на место прибудем, в курс дела тебя Сашка введет. Поехали.
Мы устроились в машине, со двора показался Денис и побрел по улице в сторону перекрестка. О месте моей работы Сашка успел его известить. Через полчаса я сидела на ящике почти на самом перекрестке и принимала посуду.
Первым в тот день прилетел Денис и сообщил, что Татарин отправился в сторону проспекта Ленина. Мальчишки, что на перекрестке машины мыли, тачку заприметили, передали рыночным, те засекли ее во дворе по соседству, и через несколько минут появился первый адрес. Если бы Татарин знал, что происходит сейчас в городе, он бы сильно удивился. Впрочем, я тоже удивилась. Уличные мальчишки работали лучше милиции и многих разведок мира. При этом лишь несколько детей знали истинную причину слежки. Остальным было сказано: Коте надо, а Котя был для них авторитет.
Денис мне принес сосисок и бутылку лимонада, сообщил адрес и похвастал:
- Второго махом вычислим.
- Почему они нам помогают? - вслух подумала я.
- С подонками разделаться и хорошему человеку помочь - дело благородное. Тебе даже Меченый уважение оказал, а в городе он фигура.
- Ты разболтал? - нахмурилась я.
- Слух и так был, на улице нет секретов. Меня спросили, я ответил. Что ж, врать надо было?.. Узнать бы номер нашего сотового, чтоб звонить можно было: удобнее.
- Сдурел совсем, - рассердилась я. - Где ты видел приемщицу посуды с сотовым телефоном? Да сюда из ФСБ понаедут, решат, что шпионка.
- Оно конечно, - загрустил Денис и спросил с недоумением: - А чего этот гад, Татарин то есть, о своем телефоне не позаботится, дорогие подарки делает?
- Может, ему нравится со мной болтать? - пожала я плечами.
Часам к двум прибежал мальчишка и сообщил еще два адреса, кажется, в городе не было места, где Татарин мог укрыться. Однако, хотя доступ ко мне имели только четверо сорванцов из числа особо надежных, а остальные собирали информацию втемную, я прекрасно понимала, что время работает против нас. То, что на улице нет секретов, пожалуй, было верно и действовало в обоих направлениях, поэтому Татарин очень скоро узнает, что им активно интересуются. Вряд ли он будет особенно церемониться, а подвергать опасности детей я не могла. В общем, несмотря на явные успехи, тревога меня не покидала.
Вечером отец Коти забрал посуду, выдал мне тридцатку и спросил:
- Вы случайно не банк затеяли ограбить?
- Какой? - не поняла я.
- Тот, что за углом.
- Я даже не знала, что он там есть.
- Есть. Пацаны по пять раз за день прибегают, с одной да с двумя бутылками.
- Тоже деньги, - пожала я плечами. - Жвачку купят. Я пообещала тому, кто больше всех бутылок принесет, премию, вот они и стараются.
Он посмотрел внимательно и кивнул.
- Дело, конечно, не мое, но и ты пойми: не хочу, чтобы сын в историю вляпался.
- Никаких историй, - заверила я. Сашка меня успокоил:
- Не бери в голову, батя молчать будет, я его предупредил...
Утром следующего дня я только-только устроилась на ящике, как рядом возник белый "Опель", номера я знала и потому замерла, как соляной столб.
"Ну вот", - пронеслось в голове. Кажется, я ожидала немедленного нападения. "Опель" притормозил рядом, и я увидела Татарина, он ухмыльнулся и сказал:
- Деточка, хочешь я найду тебе работу получше?
Я слабо улыбнулась, он сделал ручкой и поехал дальше. А я засмеялась, потому что поняла: Татарин меня не узнал. Часа в три пришел Котя.
- Порядок, - сказал он деловито, - мы его нашли. Подходит под описание, и пацаны с его улицы сказали: он вечно с Татарином болтается, дружки. Живет на Подбельского, дом восемнадцать, квартира три.
- Один живет?
- Один. Квартиру купил год назад, до этого жил в другом районе. Когда пойдешь?
- Сегодня, - ответила я. - Времени у нас мало.
- Хорошо. Четверых ребят за глаза хватит, - заявил Котя.
- За глаза, - согласилась я. - Мы идем на разведку.
Вечером, отделавшись от посуды и получив положенную тридцатку, я направилась в парк. Пятеро мальчишек, среди них и Денис, похожий на подсолнух, ждали меня в кустах на скамейке.
- Все свои, - предупредил Котя. - Можешь говорить.
Я закурила, пытаясь унять волнение, и сказала:
- В подъезде с ним встречаться опасно, значит, надо войти в квартиру.
Мальчишки переглянулись. Младшему было лет восемь, не больше, был он так худ и бледен, что, глядя на него, хотелось плакать. Именно он и заявил:
- Без проблем. Первый этаж, форточка маленькая, но я пролезу. Кухонное окно сбоку, за кустами его не разглядишь. Влезу и тебе дверь изнутри открою. Годится?
- Годится, - кивнула я. - Остальные во дворе, смотрите в оба, появится этот тип, свистните под окном два раза. Всем все ясно?
Мальчишки кивнули и поднялись. Ватагой они пошли вперед, а я чуть сзади, чтобы не привлекать внимание.
- Я только иду взглянуть, что к чему, - утешила я себя. - Это вроде игры, все понарошку.
"Как бы не так, - съязвил внутренний голос. - Ты-то отлично знаешь, зачем идешь".
- Мамочка моя, я спятила...
Мальчишки нырнули во двор и словно растворились в воздухе, я повертела головой и обнаружила рядом худосочного сорванца. Звали его Сережка, и от роду ему было восемь лет.
- Тебя мать не хватятся? - зачем-то спросила я.
- Не-а, - он весело отмахнулся. - Не до меня ей. - Мальчишка выразительно щелкнул пальцем себя по горлу и хохотнул. - Идем. Хозяин отчалил в восемь и до сих пор не вернулся, проверено: за это время к квартире никто не подходил.
В кустах было уже темно.
- Вот что, Гаврош, - шепнула я, - снимай обувь и надень резиновые перчатки.
Я подсадила мальчишку, и он ужом внедрился в узкую форточку, вызвав у меня легкое недоумение, я сомневалась, что в такое отверстие пролезет кот. Сунув разбитые кроссовки под мышку, я кинулась в подъезд. К двери мы подошли с двух сторон одновременно. Тихо щелкнул замок, и дверь открылась. Я извлекла ноги из кроссовок и проскользнула в квартиру, отдав обувь мальчишке, он шмыгнул мимо меня в абсолютном молчании, а я осторожно закрыла дверь. Резиновые перчатки я натянула еще на улице. Безусловное сумасшествие странным образом сочеталось во мне с разумной осторожностью. Например, стояла я сейчас в одних носках, решив, что отпечаток моей обуви тридцать пятого размера наведет милицию на интересные мысли. Я прошла по квартире, не усмотрев в ней ничего особенно интересного, за исключением одной вещи: в кухне на холодильнике, ничем не прикрытые, лежали фотографии: моя и Дениса. Я усмехнулась и продекламировала:
