Ознакомительная версия.
Я прервал его размышления:
— Кто переводил?
— Я.
— Вы не удивились, что посол явился без переводчика?
— Нет. В последнее время он несколько раз приходил без переводчика.
«Ну, подонки», — продолжал я думать. Потом спросил:
— Но ведь в последний раз он пришел не один?
— Да, с ним был еще один человек.
— Он переводил?
— Нет. Мне кажется, он не говорит по-итальянски.
— Вы раньше встречали его?
— Да. Он уже несколько раз приходил с послом.
— И вы, конечно, не помните его имя.
— Почему не помню? Помню. У меня отличная память. Его зовут Марат.
Кузякин! Так вот он чем сейчас занимается! А раз это Кузякин, то я знаю, в каком отеле он остановился.
Это все, что мне было нужно от Павлина. Он понял:
— Я могу идти?
— Да.
— Валдорф Астория, — отчеканил строгий женский голос.
— Моя фамилия Кузякин. Я остановился у вас в гостинице.
— Чем могу вам помочь, господин Кузиакин?
— Я, я… — я подбирал слова, как это делают люди, плохо говорящие на иностранном языке. — Я забыл номер комнаты, в которой остановился, а мне нужно сказать моему другу, чтобы послание…
— Я вас понимаю, господин Кузиакин. Это случается. Одну секунду.
И через полминуты:
— Ваш номер двести восемьдесят пять.
* * *
Чем выше класс гостиницы, тем легче попасть в номер, для этого достаточно иметь респектабельный внешний вид.
Блондинка в форменном, салатового цвета пиджаке, стучала по клавиатуре компьютера.
«Это она со мной разговаривала, — решил я. — Надо подождать кого-нибудь другого».
Через пару минут из служебного помещения вышел парень в таком же салатовом пиджаке. Набрав скорость, я заспешил к нему навстречу и, поравнявшись, бросил:
— Двести восемьдесят пять.
Парень машинально снял с доски ключ и протянул мне.
В том же темпе я направился к лифту.
На втором этаже никого не было. Я не спеша подошел к номеру с бронзовой табличкой 285, вставил ключ и осторожно открыл дверь.
Комната, как комната: кровать, две тумбочки, секретер, два кресла, холодильник, телевизор; на кровати — рубашки и галстуки, в креслах — газеты, на прикроватной тумбочке — пустые бутылки из-под минеральной воды, видавший виды кожаный чемодан на специальной подставке.
Я пошарил по тумбочкам — пусто, открыл чемодан — ничего особенного, заглянул в ванную. Потом остановился в центре комнаты, решая, что делать дальше. Открыл холодильник — обыкновенный гостиничный набор, посмотрел под кровать — ничего.
Дверь открылась бесшумно. В дверях стоял улыбающийся Кузякин.
— Какой сюрприз! Молодец. Профессионал.
Он взял меня за руку, приложил палец ко рту и потащил из комнаты. Мы вышли в коридор. Кузякин вынул из кармана ключ и открыл номер через два от своего:
— Входи.
Номер был такой же, как и тот, из которого мы вышли.
— Сняли друзья. Местные о нем не знают. Здесь можно говорить.
Он включил телевизор. На экране появился Янаев, потом какой-то отставной военный начал высказываться в пользу ГКЧП. Кузякин выключил телевизор:
— Ничего у них не получится. Мы с тобой это знаем. Они все сами хотели сделать, а ничего не умеют. Даже стоящего переворота не могут совершить. Арестовать два десятка горлопанов не в силах! Одно хорошо, Горби — хана. Страшный человек этот Горби. И баба у него страшная.
Он вынул из холодильника две маленькие бутылки «Лоран Перье», два фужера, налил:
— Кейс так и не нашел?
— Нет.
— Продолжаешь искать?
— Продолжаю.
— Я слышал про него. Я знаю человека, который помог продать камни. Он говорит, что отвез Топалова в Амстердам, тот камни продал, потом сел в самолет и улетел.
Это совпадало с моими данными.
— Ты знаешь, что Топалова убили?
Это мне хорошо известно.
— Знаю.
— Обрати внимание, убили в Онфлере. И кейс не нашли.
Это уже новая для меня информация. И очень важная.
— Ты точно знаешь, что не нашли?
— Точно.
— Откуда это известно?
— Я искал «фельдмаршала». Помнишь, я тебе рассказывал про наркотик. Да ты и сам в курсе. Мои знакомые были уверены, что этот «фельдмаршал» у Топалова. Искали очень тщательно. Нету! Если бы кейс был у него, то его нашли бы.
— Понятно.
— Это тебе поможет?
Конечно, поможет. Я знал, что Топалов с кейсом куда-то уехал. Но теперь я знаю, что вернулся он в Онфлер без кейса.
— Поможет.
— Есть какие-нибудь идеи, где он мог его спрятать?
— Никаких. Как у тебя с «фельдмаршалом»?
— Почти порядок. Он попал к одним бандитам, те его продали шейхам. Но не весь. Кое-что я забрал. Как ты меня нашел? Продал посол?
— Продал, но не посол.
Кузякин достал из холодильника еще две маленькие бутылки «Лоран Перье», начал деловито открывать. Его лоб и те части щек, которые оставались без бороды, отливали темно-красной медью. «Чего он такой красный?
— подумал я. — От загара или не просыхает?»
— Ладно, скажу. Продал итальянский переводчик.
— Павлин?
— Павлин. Я на него поднажал.
— Хорошо поднажал? — Кузякин рассмеялся.
— Хорошо.
— Теперь это уже не секрет. Знаешь, что я делал в Монпелье?
— Нет.
— Монпелье — город, где сосредоточены лучшие медицинские кадры Франции. Да куда там Франции, всей Европы! Мы собирались закупить там медицинское оборудование. Перевели огромную сумму денег. И моя задача была вернуть эти деньги, но не тем, кто их отправил…
— А в банк «Люмме и Корпкс», — подсказал я.
— Верно.
— И кредит, о котором говорил посол, тоже пошел бы в этот банк?
— Именно так.
— И люди, с которыми я тебя встретил в ресторане, тоже связаны с этим банком?
— Нет. Совсем нет. Ты понимаешь, я приехал их убеждать совершить одну сделку, а они, оказывается, приехали меня убеждать. И чтобы меня подмазать, привезли мне девиц. Одинаковых, как карандаши. Но в постели одна — Марья-искусница, и какая! А две другие Василисы Прекрасные, и ничего больше.
Он положил руку мне на плечо:
— Старикашка, а тебе отсюда надо линять. Быстро-быстро! Брось ты этот кейс! Сейчас не до жиру.
— А куда? Дома, сам видишь, что творится! Что посоветуешь?
— Можно и так, и этак. Позвони мне домой в субботу. Где окажешься, оттуда позвони. Если меня не будет, скажи, как тебя найти. Деньги нужны?
— Вроде бы нет.
— Не стесняйся, старикан. Я тут, знаешь, хитрые компании создаю, деньжищ вокруг! И все безотчетные.
Он открыл бумажник, вытащил пачку стодолларовых купюр:
— Возьми пару-тройку, сгодятся. На первое время.
Я взял три купюры. Кузякин засунул бумажник в карман:
— Мы с тобой еще поработаем. На дизеле. Помнишь?
— Он захохотал и ткнул меня в бок.
Как не помнить! Эту кузякинскую частушку я хорошо знал: «Мы с приятелем вдвоем работали на дизеле…».
Я поднял стакан:
— Давай на прощание.
— Давай. И поверь, старикашка, я тебя действительно очень люблю. Знаешь, как было бы здорово поселиться вместе где-нибудь на Канарах, а? На всю оставшуюся жизнь.
В отеле я мог спокойно рассуждать: девятого апреля Топалов получил кейс и оставался в Риме до семнадцатого. Что делал, не знаю; со слов Сосульки известно, что он был в художественном салоне.
Что он делал в Риме целую неделю с кейсом, полным необработанных алмазов? Это, конечно, не бриллианты, но и не морская галька. А он трусоват. Он побоялся бы держать их в гостинице и постарался бы поскорее от них избавиться. А если такой вариант? Седьмого он получил кейс — и сразу в Онфлер. Связался с Марком, тот помог ему продать камни и он вылетел… назад в Рим. Без камней, но с деньгами.
Здесь, в Риме, он припрятал кейс и спокойно вернулся в Онфлер.
Я включил телевизор. На экране портрет Электры и голос диктора:
— Назначена министром культуры.
Надо будет позвонить, поздравить.
Припрятал кейс с деньгами в Риме. Один или вместе с Крокодилом. Скорее всего, один. Иначе Крокодил не стал бы рассказывать о том, что Сосулька видела его в художественном салоне. А может быть, наоборот. Припрятали они вместе. Крокодил слинял, говорит, в Австралию. Знаю я, в какую Австралию. Сидит себе спокойно в Женеве, рыбку кушает. Когда он узнал, что Топалова убили, понял: самое время доказать мне, будто кейс спрятал Топалов. Один. Без него. Тут и понадобилась сказка о том, как какая-то Сосулька видела того в Риме. Пройдет время, он вернется в Рим и заберет кейс.
Я набрал номер.
— Синьора Игельвертора, пожалуйста.
Синьор подошел тут же.
— Во-первых, вы оставили машину с зажженными фарами. Во-вторых, надо поговорить.
Ознакомительная версия.
