Мы только кивнули друг другу. Потом каждый пошел своей дорогой, но я заметила, как он тоже задержал на мне взгляд. Узнал?
Хорошо, что я успела воткнуть под крышку стола «жучок». Что бы я теперь без него делала? Я села в машину и включила «прослушку». Голоса слышались довольно четко. Я решила записывать так, на всякий случай. Вдруг промелькнет что-нибудь интересное?
– Вот видите, я же говорил: надо чаще делать такие «налеты», чтобы эти чурки боялись нас! Чтобы не торговали здесь, а убирались к себе в горы!
– Правильно! Охамели совсем! Эта девка правильно говорила: раньше в доме жила одна семья, сейчас их – шесть, и в каждой по куче этих черномазых «высерков»! Через пятнадцать-двадцать лет от них житья не будет. Все заполонят, вытеснят нас количеством…
– Давайте еще набег устроим! На рынок!
– На рынке только что были. Надо еще где-нибудь…
– А давайте их по одному вылавливать и убивать! Вечером, когда домой пойдут…
– Правильно! В подъездах, в подворотнях…
– И на рынке можно, но только попозже, когда народ разойдется.
– Правильно! Бей чурок! Пусть убираются к себе!..
– В нашем доме тоже такая семья живет, давайте их потрясем…
Предложения и лозунги сыпались еще какое-то время. Но ничего более определенного я не услышала и выключила запись. Потом набрала номер Игната. Он долго не брал трубку, наконец все-таки ответил:
– Ремезов!
– Игнат, это Полина. Здравствуйте. У меня к вам срочное дело. Вы заняты?
– Вообще-то да. Я на объекте. А что случилось?
– Мне надо срочно поговорить с вами. Когда вы освободитесь?
– Мы уже заканчиваем. Через час планирую быть дома.
– Хорошо. Через час я к вам подъеду.
Я отключилась и посмотрела на часы. Был уже вечер. Переодеваться в нормальную одежду не было времени. Поеду к Игнату так. Не упадет же он в обморок при виде моего прикида.
Мне открыла Гульнара и сначала даже не узнала.
– Вы к кому?
– Здравствуйте, Гульнара.
– Ой, Полина! В таком виде… Вы откуда? Ой, что это я!.. Заходите.
Мы прошли в комнату, девушка поставила чайник и вернулась ко мне.
– А может, вы кушать хотите? Я приготовила ужин, Игната с работы жду.
– Вот с ним я и поужинаю.
В ожидании хозяина мы болтали ни о чем, так, о погоде, о природе… Пили чай. Но вот в дверь позвонили. Гульнара побежала открывать.
– Игнат, а у нас Полина…
– Я знаю, мы договаривались.
Мы все сели ужинать. Игнат достал бутылку коньяка, правда, уже начатую, и сказал:
– Полина! У меня к вам предложение, прежде чем вы начнете говорить. Давайте с сегодняшнего дня перейдем на «ты». Мы знаем друг друга очень давно, и вы столько сделали для нас… Вы не возражаете?
– Я – нет. Только пить, Игнат, извини, не могу: я за рулем. Разве что один глоток – чисто символически.
– А я выпью. За успех своего дела. Я сегодня подписал такой выгодный контракт! Не беспокойся, Полина, после одной рюмки я могу разговаривать на любые темы, меня такая доза не берет. Гульнара, не смотри на меня так. Сорок грамм даже доктора разрешают…
Игнат налил нам по половинке, а себе целую. Мы все выпили. Я пригубила коньяк, который действительно оказался настоящим, и принялась за борщ.
– Игнат, когда я была у тебя в офисе, помнишь, заходил один парень…
– Вадик? Конечно, помню.
– Ты его давно знаешь?
– Не очень. Он пришел ко мне года полтора назад… или что-то около того. Но парень хороший. Работящий. А что?
– Даже не знаю, как тебе сказать… Дело в том, что я его сегодня видела в банде скинхедов.
Игнат и его жена перестали есть. Они подняли головы и смотрели на меня.
– Это точно?
– Боюсь, что да. Я его тогда хорошо запомнила. Невысокий, щуплый, рыжий, с белыми ресницами и зелеными глазами. Ты говорил про него, что он – сирота и все такое, а я его рассматривала. Он тоже, кажется, узнал меня, во всяком случае, задержал на мне взгляд. Или не узнал, но мое лицо наверняка показалось ему знакомым. Он сегодня был на работе?
– Был, но отпросился пораньше, у него там какие-то дела… Я его отпустил.
– Похоже, вот это и есть его дела – он водится со скинхедами. Пришел на занятия. И еще: там у них есть старший, он назвал его Кротом. Почему, не знаешь?
– У него фамилия Кротов.
– Да, ребята, боюсь, нападение на Гульнару… тогда, на рынке, было далеко не случайным.
– Этого не может быть! Вадик – хороший парень, мы все его знаем. Он нормально работает… Он – сирота.
– Это ты уже говорил. А ты знаешь, как он проводит свое свободное время, где бывает, с кем дружит?
– Нет. Я всегда считал, что свободное время – это личное дело каждого.
– Правильно. Вот он его и проводит как считает нужным.
Игнат отбросил ложку.
– Полина, но не мог же он навести… на жену своего босса!
– А почему – нет?
Гульнара закрыла лицо руками.
– Он был один раз у нас дома. Я его кормила…
– Ну, вот видишь, значит, он ее хорошо знал. А сын Епифанцева Виктор тоже там, в этой банде. Для тебя это – новость?
Я включила запись, и мы некоторое время слушали то, что мне удалось записать сегодня. Вдруг Гульнара побледнела:
– Я узнала… Этот голос… Этот человек – один из тех, которые били и насиловали меня.
– Что?! Который именно?
– Сейчас… Вот этот! Который говорит: «Бей чурок! Пусть убираются…»
– Гульнара, это точно он?
– Точно. Лица я плохо помню, но голоса… Я всю жизнь буду помнить их. Они просто врезались мне в память!.. Я просила не бить меня по животу, умоляла пощадить ребенка, а он…
Она расплакалась. Игнат стал утешать жену.
– А вы знаете, кто это? – Я посмотрела на Ремезовых и выдержала паузу.
– Полина, не тяни…
– Сын Епифанцева. Виктор. Он у них не то за старшего, не то… В общем, активист!
– Сын Епифанцева?!
Супруги переглянулись. Гульнара снова заплакала, закрыв лицо ладонями, а Игнат застыл как изваяние. Он был бледен и мрачен.
– Значит, это сын нашего врага убил нашего будущего ребенка? Понятно.
Игнат налил себе еще рюмку коньяка и выпил ее залпом.
– Убедились, что это не было случайностью?
– Хорошо, Епифанцев-младший – это понятно. Он гадил из солидарности отцу. А Вадику Кротову за что мстить мне? Я ему ничего плохого не сделал. Дал работу. Он, кстати, неплохо получает.
– Игнат, что ты ему сделал, я не знаю, попробуй разобраться в этом. Может, премию не начислил или за опоздание отругал. Бывают такие обидчивые люди, которые за любую мелочь готовы мстить, как за самое страшное преступление.
– Полина, что же нам теперь с этим делать?
– Игнат, не говори пока никому ничего, даже вида не подавай, а к своему Вадику-Кроту присмотрись, может, заметишь что-то такое в его поведении или словах… Тогда скажешь мне.
– Хорошо.
Я, конечно, страшно расстроила супругов, но что делать! Рано или поздно вся правда все равно должна была всплыть. Чтобы хоть как-то поднять им настроение, я рассказала, как мы с Люсей подкинули Епифанцеву диск с записью бурно проведенного рандеву его женушки с молодым жиголо. Потом, как назначила «колбаснику» встречу в парке, как уговорила незнакомого мальчика, демонстрировавшего свою виртуозную езду на велосипеде, выхватить у дяденьки пакет на ходу… Когда я дошла до дочери, попавшей в больницу, я решила показать снимки, которые были у меня с собой. Я рассказала, как ее захватывали омоновцы, как она отбивалась от них и вообще, в каком виде эта девица предстала перед стражами порядка. Гульнара, рассматривая снимки, побледнела еще раз.
– Полина… это она…
– Кто? – спросили мы с Игнатом хором.
– Та девушка, которая была в машине и все снимала, когда меня… это она… она…
– Тише, тише. Гульнара, для начала успокойся. Ты же говорила, что не помнишь ее лица?
– Да, в машине я видела ее только мельком, но, когда она бегала вокруг меня с камерой и все снимала… В общем, я вспомнила… Один раз она оторвала камеру от лица, и я ее увидела… Я думала, что не вспомню никогда, но вот здесь, на снимке, она в таком же ракурсе, как тогда в лесу.
– Понятно. Тогда предлагаю сейчас проехать со мной до клуба скинхедов. Там на стоянке стоят несколько машин. Наверняка машина Виктора Епифанцева среди них.
– Я не смогу ее опознать. Я не помню машину, только цвет… И еще внутри салон… немного помню.
– Опознай хотя бы цвет. Для следствия это вряд ли будет доказательством, но для себя мы будем знать наверняка.
Мы все спустились во двор, сели в мой «Мини Купер» и поехали к военно-спортивному клубу. Здесь, на стоянке, десятка два машин ждали своих хозяев. Я предложила Гульнаре внимательно рассмотреть их. Она долго ходила взад-вперед вдоль ряда машин, потом села ко мне в «Мини Купер» и сказала:
– Бежевая, номер триста пятьдесят три, марку я не знаю, не разбираюсь в этом. Но машина очень похожа. Я заглянула через стекло в салон – да, на той тоже были темные чехлы, а на водительском сиденье – белая шкура.
