— Послушай, Гарик, — сказала я, — не подумай плохого, но я очень устала и хочу спать. Не пора ли тебе домой?
Унылая физиономия Папазяна неожиданно прояснилась.
— Послушай! — просиял он. — У нас же с тобой осталось кое-что невыясненное.
— Что? — удивилась я.
— Ну как же? Третий аспект твоей личности.
— Гарик, пойми, мне не до того, — проговорила я устало.
— Как это не до того? — возмутился Папазян. — Какой у нас с тобой уговор был? Ты заканчиваешь дело — и мы с тобой все между собой выясняем. Все, что угодно, по твоим же словам. Вот я и хочу все выяснить.
Кажется, на сей раз просто и изящно кинуть Папазяна, как я это всегда делаю, мне не удастся. Он явно настроился на то, чтобы выяснить у меня все, что его интересует. А мне было не до выяснений, не говоря уж о том, что с Гариком мне как-то, знаете ли, вообще не хотелось ничего выяснять.
Наконец меня осенило. Я прошла в ванную, оставив Папазяна в комнате и надеясь, что ему не вздумается пойти за мной. Там я достала из сумочки мобильник и набрала номер Кири.
— Послушай, Володя, — сказала я ему после обычного обмена приветствиями. — У меня тут Папазян сидит. Так вот, не мог бы ты его вызвать под каким-нибудь предлогом? А то он мне уже надоел со своими приставаниями.
Голос Кирьянова, обычно спокойный, вдруг прозвучал неожиданно эмоционально.
— Папазян у тебя? — спросил он на повышенных тонах. — А я его ищу-ищу! Ну он и…
— А что? — спросила я кротко, услышав кирьяновскую тираду.
— Да тут такое дело! — уже более ровным голосом продолжал Кирьянов. — Папазян просто необходим. Такие преступления как раз по его профилю.
— Перезвони ему, если хочешь, — сказала я.
— Так у него отключен мобильник!
— Ну хорошо, — решительно сказала я. — Я сейчас скажу ему, чтобы он тебе позвонил. А ты уж будь так добр, срочно вызови его! И… — я замялась. — Володя, не ругай его, пожалуйста, слишком сильно. Он, видишь ли… — я снова замялась.
— Что с ним? — встревожился Кирьянов. — Он, может быть, помогал тебе в расследовании и…
— Нет-нет, с ним все в порядке. Ну, правильнее будет сказать, почти в порядке.
— Да что такое там у вас? — совсем уже забеспокоился Кирьянов. — С ним что-то случилось?
— Ничего серьезного, — заявила я авторитетным тоном медицинского светила, выступающего на международной научной конференции. — Есть, знаешь, такая болезнь, называется «перепил», — я, как водится, произнесла это слово с ударением на первом слоге. — А после того как ты вызовешь его, с ним, возможно, случится легкий приступ переляку. Знаешь такую болезнь? А так с ним все в порядке!
— Да он что, напился, что ли?
Голос Кирьянова окончательно утратил обычный спокойный тон. Надо же! А я и не думала, что спокойного, уравновешенного Кирю что-то может вывести из равновесия. Как оказалось, чтобы это случилось, нужен был всего-навсего пьяный Папазян, причем напившийся при исполнении служебных обязанностей.
— Володя, успокойся! И еще раз тебя прошу — ты уж не слишком его ругай, — примирительно сказала я. Мне было немного совестно: все-таки это я свела Гарика с Овсепяном, хотя, при всей своей прозорливости, никак не могла ожидать, что подозреваемый в преступлении и доблестный страж порядка, охраняющий покой добропорядочных граждан, так споются и тем более сопьются вместе.
— Так, от тебя требуется только одно, — сказал Кирьянов. — Скажи ему, чтобы он включил свой мобильник. Все остальное я беру на себя.
— И все-таки будь с ним, пожалуйста, помягче, — попросила я.
— Я сам разберусь, — отрезал Кирьянов. — А как твое расследование?
— Сегодня закончила.
— Деньги получила?
— Да, по обычной ставке. Да еще плюс премиальные, — похвасталась я.
— Ого! — восхитился Кирьянов, который был прекрасно осведомлен и о моих расценках, и о том, в каком размере я могу содрать с клиента премиальные. — Ну ладно, поздравляю. Так заставь Папазяна включить мобильник.
Но Папазян ни за какие коврижки не хотел реанимировать свой телефон, справедливо считая, что за сим последует звонок от разъяренного начальства. Что, собственно, и случилось в течение нескольких секунд после того, как я все-таки уговорила Гарика включить мобильник. Похоже, Кирьянов все-таки не пожелал быть помягче с незадачливым коллегой, которого угораздило напиться «при исполнении». Волей-неволей Папазян вынужден был откланяться. Критически посмотрев на себя в зеркало, Гарик горестно обозрел свою унылую физиономию со следами недавнего обильного возлияния и форму, украшенную винными пятнами разных оттенков и очертаний, отчего она больше всего напоминала географическую карту. Потом Папазян тяжело вздохнул и, понурившись, удалился.
Теперь я могла спокойно отдохнуть. Оставалось сделать только одно маленькое дело. Я подошла к столу, выдвинула ящик, достала список подозреваемых и красный маркер. Потом вычеркнула из списка фамилию Терентьева, а фамилию Алиева обвела в красный кружок. Дело было закончено.
За последние дни я впервые чувствовала себя спокойной и умиротворенной. Такое состояние всегда появляется у меня после того, как я раскрою очередное преступление. Какое счастье, что не нужно с утра никуда нестись, никого не выслеживать, никого не допрашивать! Какая красота!
Наконец-то я могла не торопясь выпить чашечку кофе и даже нормально позавтракать. И выкурить хорошую сигарету. А не выслушивать ежедневно телефонные звонки с угрозами.
Может быть, мне вообще устроить себе небольшой отпуск? Съездить, например, куда-нибудь… Сейчас весна, потеплело, и можно найти немало мест, где провести выходные дни…
Хотя нет, особенно надолго расслабляться нельзя, конкуренты не дремлют. А мое благосостояние зависит только от меня самой. Я вынуждена — да и привыкла — рассчитывать только на себя и свой ум. У меня нет — и слава богу! — ни мужа, ни какого-нибудь богатого спонсора, который мог бы предложить к моим услугам дворец где-нибудь на Канарах с километровым бассейном и бросить к моим ногам солидный денежный мешок, битком набитый «зелеными».
У тех, с кем я имела дело в последнем расследовании, дела обстоят у кого более, а у кого и менее благополучно. Каминский, кажется, собрался — об этом я узнала из сегодняшних газет — вновь воссоединиться со своей супругой. Очень кстати. По-моему, Вобла была заметной фигурой в тарасовском светском обществе, о ее исчезновении стали беспокоиться и пронырливые журналисты, и приятельницы, которым не с кем стало лишний раз потрепаться по телефону.
С родственниками девушки Овсепян, кажется, кое-как разобрался. По крайней мере он все еще жив и здоров. Наверное, это стоило ему немалых денег. А может, он действительно на ней женился? Папазян ведь что-то об этом говорил.
Овсепян с Алиевым, наверное, так и останутся на ножах, ведь между ними стоит такой денежный автомобильный бизнес, а заодно и национальный вопрос.
Кстати, Алиеву грозит, кажется, разорение, если даже не тюрьма. Из сегодняшней же газеты я узнала, что история со злополучным вишневым «Мерседесом» еще не закончилась — Алиевым занялся Интерпол. Так ему и надо!
Кротова собирается уехать из Тарасова. Об этом тоже писали в «Тарасовских вестях». Было сказано, что свой поступок Кротова оставила для прессы без комментариев. Я же думаю, что воспоминания о бедняге Звездакове и Клыке не дают ей покоя.
Как раз сегодня рано утром я получила телеграмму от Андрея и Марии: «Летим США. Спасибо за все. М. и А.».
Надеюсь, что операция по пересадке костного мозга пройдет успешно и Вадим Кудрявцев выздоровеет.
Правда, было в распутанном мной деле одно «но» — мои возможные дальнейшие отношения с Терентьевым. И еще большее «но» — потерянная контактная линза. Очень неприятно было сознавать, что лучший частный детектив города Тарасова совершил такой досадный промах.
Словно в ответ на мои мысли раздался звонок мобильника.
— Алло? — откликнулась я.
— Здравствуй, Таня, это я, Терентьев. Ты помнишь о нашем с тобой уговоре? Мы должны сегодня встретиться.
— Да, помню, — ответила я. И вдруг до меня дошло, что он сказал. — Только ты, наверное, оговорился. Меня зовут не Таня, а Лада.
— Ну, как знаешь, — засмеялся Терентьев. — Мне все равно, как тебя называть. Приходи в своем дурацком черном парике, если хочешь.
Значит, он все-таки обо всем догадался. Как хорошо, что за кражей документов стоял не он, а Алиев, а то мне было бы сложновато справиться с таким проницательным человеком.
— Ладно, приду без парика, — сказала я, — и без контактных линз тоже. Так куда?
— Может быть, мы с тобой опять посидим в «Олимпии»? — спросил Терентьев. — Или тебе там не понравилось?
* * *
Мы вновь встретились в «Олимпии».
