Вдыхая запах земли, Кэл живо представил себе отца, который копается на грядках.
- Еще он немного рисует. Пейзажи и натюрморты. Если честно, художник из него никакой. Он и сам это понимает, но твердит, что произведения искусства не обязаны нравиться всем. И все-таки дома он свои картины не вешает. Он… не знаю, что тебе еще сказать. Надежный. По-моему, за всю мою жизнь он повышал голос, может быть, десяток раз. И все же к нему прислушиваешься. Он похож на липкую ленту, которая скрепляет всю семью.
Кэл посмотрел в небо и продолжил:
- Мама… как ты говорила? Заряжена энергией? Она такая энергичная и такая умная, что иногда даже страшно становится. Ее многие боятся, а ей смешно. Наверное, потому, что в глубине души она мягкая, как масло. Она часто повышает на нас голос, но потом всегда раскаивается. Мы с Джейкобом доставили ей немало неприятных минут… В свободное время она любит читать модные романы или жуткую специальную литературу. Она главный советник министерства объединенных наций, поэтому всегда носит с собой толстенную папку с юридическими документами.
- Министерство объединенных наций?
- Вроде бы оно сменило вашу ООН. Кажется, ее реорганизовали в… черт, не помню когда! Смутно помню, что реорганизация была вызвана новыми колониями и поселениями.
- Похоже, твоя мама занимает очень важный пост, - уважительно сказала Либби.
- Да. Она сделала блестящую карьеру. У нее много работы и много забот. Она очень заразительно смеется; к ней невозможно не присоединиться. Познакомились мои родители в Дублине. У мамы там была адвокатская практика, а отец приехал в отпуск. Они сочетались и поселились в Филадельфии.
Либби утоптала холмик земли. Невозможно не заметить, сколько нежности в его голосе, и невозможно этого не оценить.
- А брат?
- Джейкоб. Он у нас… настойчивый. Да, настойчивость - вот самая яркая его черта. Отличный ум он унаследовал от мамы, а характером, как она говорит, пошел в ее дедушку. С Джеем-Ти никогда не знаешь, улыбнется он тебе или врежет по физиономии. Он изучал юриспруденцию, а потом, когда ему надоело, переметнулся на астрофизику. Сам создает проблемы, чтобы потом их разрешать. Настоящий сукин сын! - с нежностью произнес Кэл. - Зато от папы он унаследовал безмерную преданность семье.
- Ты их любишь? - Кэл удивленно вскинул голову, и Либби поспешила объясниться: - Я в другом смысле… почти все любят родственников, но не обязательно дружат с ними.
- Да. - Он наблюдал, как она привязывает лопату к багажнику аэроцикла. - Ты бы им понравилась.
- Я могла бы познакомиться с ними, если бы ты взял меня с собой. - Едва выговорив последнее слово, Либби закусила губу. Ей не хотелось оборачиваться и смотреть на него. Но слова сами спорхнули с языка - она столько об этом думала…
- Либби… - Кэл подошел к ней, но не решался дотронуться.
- Я изучала прошлое, - быстро продолжила она. - Если ты возьмешь меня с собой, у меня появится возможность изучить будущее.
Он приподнял ее лицо ладонями. В глазах у нее стояли слезы.
- А как же твои родные?
- Они все поймут. Я напишу им письмо, постараюсь все объяснить.
- Они тебе ни за что не поверят, - тихо возразил Кэл. - Они будут долгие годы ждать тебя и гадать, жива ты или нет. Либби, неужели ты не понимаешь, что я и сам разрываюсь пополам? Мои родные не знают, где я, что со мной. Естественно, больше всего их волнует, жив я или нет.
- Я сделаю так, что они все поймут. - В голосе Либби прорвалось отчаяние, она с трудом пыталась взять себя в руки. - Если они будут знать, что я счастлива, что делаю то, что хочу, то будут довольны.
- Может быть. Конечно, если они будут знать. Но я не могу взять тебя с собой…
Либби бессильно уронила руки и отступила на шаг назад.
- Да, конечно, не можешь. Не знаю, что на меня нашло. Я совсем расклеилась…
- Черт побери, не надо! - Кэл прижал ее к себе. - Не думай, что я не хочу взять тебя с собой. Очень хочу, больше всего на свете! И дело совсем не в том, правильно ты поступишь или неправильно. Если бы я был уверен, если бы не было никакого риска, я бы силой затащил тебя в звездолет, хочешь ты того или нет!
- Риска? - Либби застыла на месте. - Какого риска?
- Ничего не известно наверняка.
- Не обращайся со мной как с дурочкой. Что за риск?
Кэл тяжело вздохнул. Кое-какие расчеты он вчера от нее утаил.
- Фактор вероятности успешного возвращения в будущее составляет семьдесят шесть и четыре десятых процента.
- Семьдесят шесть и четыре десятых процента, - повторила Либби. - Не нужно быть гением, чтобы сообразить: шансы на неблагоприятный исход - двадцать три и шесть десятых. Что случится, если тебе не удастся вернуться?
- Не знаю. - Впрочем, догадаться несложно. Если он сгорит в околосолнечном пространстве, можно считать, это легкий конец. - А тобой я рисковать не могу, как бы мне ни хотелось, чтобы ты полетела со мной.
Либби приказала себе успокоиться. Паника сейчас не поможет. Она не спеша досчитала до десяти, дыхание выровнялось.
- Калеб, а если ты еще задержишься здесь и проведешь дополнительные расчеты… Может, тебе удастся уменьшить риск?
- Может быть, и удастся, - кивнул он. - Но мое время на исходе. Звездолет и так две недели простоял на открытом месте. И только благодаря невероятному везению нам вчера удалось направить Рэнкинов в другую сторону. Как ты думаешь, что случится со мной… с нами, если его найдут? Если найдут меня?
- Туристический сезон начнется только через несколько недель. За год к нам забредает не больше дюжины туристов.
- Достаточно и одного.
Либби прекрасно понимала, что Кэл прав. Они с самого начала живут взаймы.
- Я никогда ничего не узнаю, правда? - Она провела пальцем по его лбу. - Так и не узнаю, удалось ли тебе долететь…
- Я хороший пилот. Доверься мне. - Он поцеловал ей руку. - А мне легче будет сосредоточиться, если я не буду волноваться за тебя.
- Трудно спорить со здравым смыслом. - Либби натужно улыбнулась. - Помню, ты говорил, что тебе нужно закончить еще кое-какие мелочи. Отправляйся.
- Я не задержусь.
- Не спеши. - Либби захотелось побыть одной. - Пока ты будешь работать, я приготовлю прощальный ужин. - Она зашагала прочь. Обернувшись, крикнула через плечо: - Кстати, Хорнблауэр, нарви мне цветов!
Он выполнил ее просьбу. Нелегко было управлять аэроциклом с огромным букетом в руке. Кэл посмотрел вниз, на землю. В траве мелькали розовые, белые и голубые цветы. Ему казалось, что все цветы пахнут Либби - так же по-земному, свежо и маняще.
Он провел на корабле несколько часов, и все это время в голове постоянно крутилась одна и та же мысль. Либби готова улететь с ним. Бросить свой дом. Нет, не только дом, поправил он себя. Свою жизнь.
Может, это был порыв, чувство, порожденное моментом.
Да какая разница, почему она захотела улететь с ним! Главное - она захотела…
В кухонное окно пробивался слабый свет. Кэл поставил аэроцикл и поднял упавший букет. Может, Либби решила вздремнуть или ждет его в гостиной у камина.
А хорошо бы застать ее сейчас у камина. Он улыбнулся, представив, как она свернулась калачиком на диване под изысканным гобеленом, вытканным руками ее матери. Она, наверное, читает, и глаза за стеклами очков немного сонные.
Обрадовавшись такой картинке, он открыл дверь и увидел совсем другую картину - даже более соблазнительную.
Либби действительно ждала его. Камин она, правда, не растопила, зато зажгла свечи - много-много белых свечей. Стол накрыт на двоих, в ведерке приготовлена бутылка шампанского. В комнате пахнет свечным воском, пряностями… и ею.
Она обернулась, и у него перехватило дыхание.
Волосы она собрала на затылке, отчего стал виден изгиб шеи. На ней было платье лунного цвета, которое мерцало и переливалось при любом движении. Плечи были обнажены; ниже платье обнимало, как любовник, ее бедра и ноги.
- А, не забыл! - Она шагнула навстречу и потянулась за цветами. - Они для меня?
- Что? Да. - Словно в трансе, Кэл протянул ей цветы. - По дороге немного растерял.
- Их и так больше чем достаточно. - Либби заранее приготовила вазу. - Ужин почти готов. Надеюсь, тебе понравится.
- Либерти, ты меня ослепляешь.
Она повернулась к нему спиной, смущенная огнем в его глазах.
- А мне и хотелось ослепить тебя… хотя бы один раз. - Он не двигался, по-прежнему пожирая ее взглядом. Она еще больше смутилась. - И шампанское, и платье я купила вчера, когда ездила в город. Подумала, что сегодняшний вечер надо сделать… особенным.
- Я боюсь к тебе прикоснуться! Вдруг ты исчезнешь?
- Нет. - Она протянула руку и, когда он подал ей свою, крепко ее сжала. - Я останусь здесь, с тобой. Может, откроешь бутылку?
- Сначала только поцелую.
- Хорошо. Но только один раз.
И она кинулась ему на шею.
Потом они поели. Правда, напрасно Либби затратила столько сил на приготовление изысканного ужина. Они даже не замечали, что едят. Шампанское тоже оказалось лишним. Они опьянели друг от друга. Свечи почти догорели, а они все сидели за столом.
