притонах и много чего услышал.
– Встань.
Исмаил поднялся с колен, и вдруг султан его порывисто обнял. Прижал к груди, отстранил, посмотрел в глаза.
– Все так же красив. Возмужал. Прирезал кого-нибудь, как обычно, пока разгуливал по борделям? Расскажи. Мой дворец затянуло паутиной. Я скучал по твоим рассказам. И… по тебе.
Исмаил невольно улыбнулся. Он вырос здесь, в этих покоях. Здесь ему подарили первую ночь любви и впервые заставили убить. Он придворный до мозга костей, его таким растили, выбивая палками непочтение и глупость. Из него делали раба, но умного раба, способного управлять государством. Учили читать и писать, военному делу и математике. Биться на ятаганах, метко стрелять и умирать за своего господина. Но и господин ничто без своих верных слуг. Они – одно целое.
А дворец и в самом деле затянуло паутиной.
О возращении брата Шекер Пара узнала в тот же день. И вспыхнула от радости. Теперь, когда султан все знает, они с Исмаилом могут встречаться, не вызывая пересудов в гареме. И ревности падишаха. Даже лицо теперь не обязательно закрывать.
Она торопливо вышла в сад и дала знать Исмаилу, что ждет его там. Он вскоре пришел.
– Сестра… – Шекер Пара жадно смотрела в любимые глаза самого дорогого ей теперь человека. Муж нашел другую женщину и отдалился, но Исмаил никогда не покинет свою Ашхен.
– Баграт… – еле слышно прошептала она. – Ты вернулся.
– Я всегда возвращаюсь, – самодовольно улыбнулся он. – И вот я опять хранитель покоев.
– Но только я больше не фаворитка, – горько сказала Шекер Пара. – У султана есть законная жена.
– Эта девочка одинока в огромном дворце. А у тебя есть я. И… Анна. Она на моей стороне.
– Но почему она так преданно тебе служит? Ах, о чем это я. Она в тебя влюблена, только слепой этого не заметит.
– Война началась, Ашхен. Не та, что на Крите, а та, что в столице Османской империи. Ставки высоки. Жизнь или смерть. Все зависит от ребенка, которого ты родишь, – он ласково посмотрел на ее большой живот.
– Валиде не должна сюда вернуться, понимаю, – кивнула Шекер Пара.
– Нам нужно золото. Много золота. Во дворце Паргалы есть тайник, – еле слышно сказал он. – Анна о нем знает. Найди возможность переправить часть своих сокровищ туда. Мы должны быть готовы ко всему.
Она еле заметно кивнула.
– Надо потихоньку подкупать бостанджи, Ашхен. Нам нужны солдаты.
– Ты будешь защищать Ибрагима?
– До последнего, если ты родишь сына.
– Я верю, что ты станешь великим визирем, Исмаил.
Он рассмеялся:
– Мне нагадали, что меня заберет морской бог. И пока я хожу по суше, смерть мне не грозит.
– Все равно будь осторожен.
Он еле заметно пожал вялую полную руку сестры. И вдруг увидел бегущего к нему белого евнуха:
– Вас ищут, Исмаил-ага. В гареме неспокойно.
– Что случилось? – нахмурился он.
– Похоже, бунт. Вы должны защитить супругу султана.
Оказалось, что этим утром падишах объявил свою волю. Отныне гаремом управляет его законная жена Хюмашах. Все остальные хасеки ей подчиняются, и их положение в дворцовой иерархии на ступеньку ниже. Так они и должны появляться на всех дворцовых празднествах и официальных церемониях. Первой идет Хюмашах, за ней, в отсутствие Валиде, сестры султана по старшинству, затем его хасеки, родившие сыновей, первая – мать наследника Турхан.
Сестры султана Айше, Фатьма и Ханзаде назначаются служанками Хюмашах. Обязанности между ними распределит она сама.
Это было неслыханно. Султанши в служанках у девчонки?! Чье происхождение гораздо ниже. Но такова была воля султана. Хюмашах чуть не разорвали на клочки. Евнухи и калфы едва утихомирили наложниц, которых подбивали на бунт султанши. Да и сами девушки были недовольны: прошел слух, будто Ибрагим скоро вообще распустит свой гарем.
Плачущую Хюмашах Исмаил нашел в покоях султана. Сам Ибрагим был страшно зол.
– Отныне ты должен охранять мою жену и защищать ее ото всех, кто посмеет проявить недовольство и непочтение, – сказал он Исмаилу. – Моя воля священна. Я так хочу. Докладывай мне обо всем, что происходит в гареме, немедленно. Кизляр-аге я не доверяю, он на стороне Валиде. Тебе же будет все рассказывать Анна. Я только что назначил ее главной калфой. И заодно казначеем гарема.
– Она едва умеет считать, – хмыкнул Исмаил.
– Твоя сестра ей поможет. Возьмите управление финансами в свои руки. Отчитываться будешь мне лично.
– Мне будет нелегко.
– А зачем я тебя тогда вернул? Ступай. Наведи порядок во дворце. И я сделаю тебя бейлербеем, ну скажем, Румелии.
«Это верхняя ступенька на брачное ложе Фатьмы, став правителем Румелии, я смогу жениться на сестре султана», – вспыхнул он от радости и низко склонился:
– Благодарю, повелитель. Я все сделаю.
Где уговорами, где подкупом, а где с помощью Анны ему удалось утихомирить обитателей огромного дворца. Хотя Исмаил понимал, что это затишье перед бурей. Никогда женщины царской крови не смирятся со своим положением служанок.
Под Стамбул словно заложили пороховую бочку. Кёсем-султан принимала в Старом дворце всех, недовольных поведением и указами султана Ибрагима. А таких нашлось немало.
В довершение всего через месяц после свадьбы Хюмашах узнала, что ждет ребенка. Новость тут же распространилась из гарема, где в честь этого события всех рабов щедро одарили золотом, по всему Стамбулу.
Вертихвостка ждет ребенка! Телли беременна!
Дитя двух слабоумных наверняка заявит права на трон! И что тогда ждет Великую Порту?! Какова судьба огромной Османской империи?
Приближалась весна…
* * *
– Стамбул… Наконец-то! Я уж думал, что эта зима никогда не закончится! Мы понесли огромные убытки, – уныло сказал Саид-ага, капитан галеона, на котором по осени прибыли в столицу грузинская княжна Нана и ее служанка Анна.
Помощник капитана с грустью вспомнил пустой трюм. Матросам нечем платить жалованье, торговля замерла. Они вынуждены были зимовать на Родосе. Проклятые венецианцы заблокировали пролив Дарданеллы, и только сейчас галеону удалость прорваться в столицу, чтобы договориться с каким-нибудь торговцем о перевозке ценного груза. Или найти богатых пассажиров.
– Аллах обязательно поможет нам, Саид-эфенди.
– Интересно, что стало с той строптивой девчонкой? Жива ли? Помнишь ее? Она называла себя невестой султана. Из-за нее мы сбежали тогда из Стамбула, взяв товары не глядя. Гнилье оказалось. И мы застряли на всю зиму на Родосе. Будь она проклята!
– Небось давно уже продали на невольничьем рынке какому-нибудь старику. Или ее купил хозяин веселого заведения. Если строптивица не унялась, ее забили до смерти. Нашли о ком вспомнить, эфенди… Надо бы пойти на базар, там мы узнаем все новости, да и богатого купца скорее отыщем,
