Однако события разворачиваться не торопились. Сначала я лежала на диване, поджав под себя ноги и свернувшись калачиком — в комнате было холодно, а позаботиться о моем комфорте, видимо, посчитали лишним. Наконец я поняла, что пора проявлять признаки жизни, тем более что голова уже болела не так сильно и только навязчивая тошнота портила общее впечатление.
Я шила не скромничать — подошла к железной двери и изо всех сил ударила по ней носком ботинка. Никакой реакции с той стороны. Переместившись к окну, я посмотрела на улицу и чуть не завыла от тоски. Кажется, я нахожусь в местности, от города весьма отдаленной. Меня привезли в какой-то дачный массив. В окрестности, которую мне удалось разглядеть из крошечного окошка, стояла пара стандартных бетонных коробок-домиков и качали голыми ветками деревья. Больше ничего — ни одного человека, ни одного транспортного средства, даже ни одной собаки.
Я поморщилась. Дачный сезон начнется, наверное, не раньше чем через месяц, а сейчас здесь вряд ли можно встретить хоть одного человека. Следовательно, кричать во все горло и бить ногами обо что попало — вариант бессмысленный и бесполезный. Лучше уж поберечь силы до того момента, когда они мне и в самом деле понадобятся.
Только когда это произойдет? Услышав грозное урчание в желудке, я поняла, что сильно проголодалась. Черт возьми, когда же они появятся?
Еще раз стукнув ногой о дверь и произведя при этом громоподобный звук, я поняла, что моя охрана либо спит, либо отсутствует. Чего же мне ждать?
Подергав ручку и убедившись в том, что дверь заперта, я с тоской посмотрела на железные оконные решетки. Зубами я их не перегрызу, напильника, думаю, под рукой не найдется, а гипнотизировать железо, внушая ему, чтобы оно рассыпалось, тоже было бесполезно. На всякий случай я все же подошла к окну, распахнула створки и подергала решетку — она держалась настолько прочно, что все мысли о побеге мне пришлось оставить. Поежившись от стремительно ворвавшегося в комнату потока холодного и влажного воздуха, я торопливо закрыла окно и снова вернулась на диван. Поджав под себя ноги и усевшись поудобнее, принялась ждать.
Терпения моего хватило минут, наверное, на десять. Интересно, а как проводят по десять, а то и больше, лет, заключенные в камерах-одиночках? За десять лет ко всему можно привыкнуть. В конце концов я сделала вывод, что просидеть в подобных условиях десять лет, возможно, даже гораздо проще, чем десять минут. Оптимизма эта мысль мне не прибавила, и я снова поднялась и направилась к окну.
Сколько часов я провела таким образом, шатаясь из стороны в сторону, то присаживаясь на диван и пытаясь успокоиться, то вскакивая и принимаясь отчаянно колотить в дверь кулаками, не знаю. Я уже сходила с ума от голода, холода и отчаяния. Когда за окном стемнело, я совсем потеряла надежду и внезапно погрузилась в тяжелую полудрему, не совсем отчетливо осознавая грань между сном и реальностью. К утру я, видимо, окончательно и глубоко заснула, потому что совершенно не прореагировала на звук открывавшейся двери. Вернее, прореагировала, но немного поздно, потому что в тот момент, когда я открыла глаза, увидела уже стоявшего передо мной незнакомого человека, который слегка склонился надо мной и смотрел на меня с неподдельным удивлением в глазах.
На вид незнакомцу было около сорока лет, но никак не больше, несмотря на то что виски уже полностью покрылись сединой. Голубые глаза казались прозрачными на фоне смуглой кожи, лицо тщательно выбрито, а в области лба проглядывал за прядями волос заметный след от свежего шрама.
Я резко вскочила, на мгновение снова, как и вчера, потеряв ориентацию в обстановке. Светлоглазого мужчину ничуть не смутила моя резвость, он продолжал смотреть на меня спокойно и немного удивленно, все так же молча. Молчала и я, пытаясь окончательно прийти в себя и понять, что со мной происходит. Черт возьми, как я могла заснуть? Тело мое было деревянным, руки и ноги затекли, а кровь, наверное, совсем остыла от холода.
Я едва ли не дрожала как осиновый лист, а мужчина все так же продолжал молчать. Его молчание уже начинало меня раздражать.
— Что, долго еще молчать собираешься? — рассудив, что в данной ситуации свою воспитанность можно засунуть подальше, я сразу перешла на «ты». — Ты кто?
Его ответ сразил меня наповал.
— А ты?
Я молчала, не в силах сообразить, насколько серьезен заданный мне вопрос. По его глазам я бы не сказала, что он шутит, и решила ответить вопросом на вопрос:
— А ты как думаешь?
— Понятия не имею, — совершенно искренним голосом, даже с нотками сожаления, проговорил он. — А где эта шлюха?
Я вздохнула. Слишком часто мне приходится в последнее время слышать это слово, только я все же не совсем понимала, о ком идет речь.
— Тебе какая-то конкретная шлюха нужна? Если нет, то позвони в интим-сервис, их там в избытке и на любой вкус.
— Где Лизка, я тебя спрашиваю? — раздраженно спросил он, не оценив моей шутки.
— Тебе, наверное, виднее, — медленно и задумчиво ответила я и тут наконец почувствовала, что до меня доходит смысл происходящего. Правда, еще не совсем четко, но…
— Черт возьми, да как ты вообще здесь оказалась?! — продолжал он злиться.
— Пораскинь мозгами, как я могла здесь оказаться. Естественно, не по собственному желанию.
После этих слов я почувствовала, что на незнакомца накатывает приступ бешенства. Выругавшись, он достал из кармана черного кашемирового пальто сотовый телефон и принялся лихорадочно тыкать в кнопки пальцами.
— Слушай, ты, идиот, — начал он в качестве приветствия, — ты кого мне привез, а? Пирова, пятнадцать, квартира двадцать восемь? И что с того? Я тебя спрашиваю, придурок, ты кого мне привез? Там больше никого не было? Поэтому прихватил то, что было? Заткнись, скотина… Я тебя пристрелю, ублюдок вонючий, ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю!
Этими словами он решил закончить разговор и небрежно бросил телефон обратно в карман.
— Где Лизка? Где деньги? Кто ты такая, мать твою!
— Слишком много вопросов, а ответить я могу только на один. Я — частный сыщик, а зовут меня, если тебе это, конечно, интересно, Надежда. Ни о каких деньгах я и понятия не имею, а вот узнать, где Лизка, я бы и сама не прочь…
ГЛАВА 5
Через полчаса мы все выяснили. Человек, сидевший рядом со мной на диване, оказался тем самым Волчком, Александром Александровичем Волковым, бой-френдом, если, конечно, можно так назвать сорокалетнего мужчину, Лизы Дунаевой. Он не стал вводить меня в подробности, однако из всего сказанного им я заключила, что Дунаева, воспользовавшись его очередным отъездом, совершенно бессовестным образом его обокрала и смылась. Адрес, по которому она скрывается, он еще вчера выяснил у соседки Дунаевой, при этом, насколько я поняла, методы использовались не совсем дозволенные и в рамки закона не укладывающиеся. По всей видимости, Волков появился у Лопуховой буквально несколько минут спустя после того, как я покинула ее квартиру. Какие-то сверхсрочные, внезапно возникшие дела помешали ему самому отправиться по выясненному адресу. Опасаясь, что беглянка в очередной раз от него ускользнет, он решил не рисковать и попросил своих парней упрятать ее подальше до тех пор пока у него появится время с ней пообщаться.
В результате получилось, что парни всего лишь выполнили поручение босса — поехали по указанному адресу, вырубили девицу и привезли ее на дачу. Ошибка их заключалась в том, что они вырубили совсем не ту девицу. Но это была даже не их ошибка, а самого Волчка, который не посчитал нужным уточнить имя и фамилию девицы или хотя бы описать ее внешность. Они действовали вслепую, сделали то, что от них потребовали, не больше и не меньше.
Он закончил свой рассказ и посмотрел на меня вопросительно, что означало: а ты как там оказалась?
— Последние несколько дней меня хронически с кем-то путают, — недовольно пробурчала я, вспомнив, что даже своему участию в этом запутанном деле обязана случайному совпадению.
