Что послужило причиной шантажа? Выяснить это у мужа убитой вряд ли получится, ведь именно он наверняка выступал в роли человека, от которого что-то тщательно скрывалось. При этом его неосведомленность была настолько важной для Марины, что она добывала деньги всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Да уж, здесь есть над чем поразмыслить…
Соседка Оксана на этот раз встретила меня еще более недружелюбно. Она возникла в дверном проеме точно так же неожиданно, как и во время нашей первой встречи. Окинув меня с ног до головы бледно-зеленым взглядом раскосых глаз, не поздоровавшись, спросила, чего мне нужно.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Говорите.
Рассчитывать на ее гостеприимство мне не приходилось — что ж, придется довольствоваться разговором в дверном проеме.
Честно говоря, я не особенно четко представляла себе, каким образом мне удастся вытянуть из нее информацию — да я и не знала, может ли она мне что-то рассказать. Все мои подозрения по поводу ее информированности диктовало мне мое подсознание, однако своему подсознанию я иногда доверяю значительно больше, чем некоторым сомнительным личностям.
— Может быть, вы все же разрешите мне войти, потому что разговор у меня достаточно серьезный.
Она вяло и неохотно посторонилась. Я вошла в квартиру, которая представляла собой нечто среднее между медвежьей берлогой и человеческим жилищем. Было такое ощущение, что Оксана только что вселилась, потому что кругом были навалены какие-то сумки, пустые и чем-то набитые.
В единственной комнате, куда жестом пригласила меня хозяйка, царил точно такой же хаос. Я уселась в единственное кресло, стоявшее почему-то посередине комнаты, а хозяйка извинившись удалилась в кухню:
— Мне пену с бульона надо снять. Подождите, пожалуйста.
Она ушла, а я снова огляделась. И тут увидела на полу телефонный аппарат, снабженный небольшим экранчиком, на котором высвечивались цифры набираемого номера. Мой план созрел моментально — вдруг повезет?
В любом случае попытаться спровоцировать хозяйку квартиры на телефонный звонок все-таки стоило.
Вернувшись через минуту, она присела на краешек незастеленного дивана, даже не отогнув край простыни.
— Так в чем дело? — воинственно поинтересовалась она.
— Дело в том, что Лизе грозит серьезная опасность! Ее могут убить, точно так же, как убили ее подругу Марину. Мне необходимо с ней срочно поговорить. Оксана, пожалуйста, если вы знаете, где она, скажите мне.
Произнося последнюю фразу, я постаралась проявить все свои актерские способности. Судя по ее реакции, это мне удалось, потому что она нахмурилась и произнесла неуверенно:
— Ничего я не знаю…
Я вздохнула:
— Жаль. Похоже, Лизу уже не спасти.
Оксана молчала, только взгляд бледно-зеленых глаз стал немного испуганным. Я подошла к окну, глянула во двор и как нельзя кстати заметила возле своей «ауди» трех долговязых подростков.
— Понимаете, есть некий человек, который… Ой, простите, Оксана, там, кажется, кто-то пытается снять колесо с моей машины! Я сейчас вернусь!
С этими словами я пулей промчалась мимо неподвижной Оксаны, открыла дверь, вынырнула из квартиры и снова ее захлопнула. Но спускаться вниз я не собиралась — лишь отошла в сторону, притаившись вне пределов той территории, которую можно было обозревать в дверной глазок, и затаила дыхание.
Через пару секунд услышала быстрые шага — Оксана подошла к двери, и сердце мое чуть не выпрыгнуло, что будет, если она ее откроет?
Но открывать дверь она не стала, только сделала несколько оборотов ключом в замке, застраховавшись таким образом от моего внезапного появления, и засеменила обратно.
А я буквально вжалась ухом в тоненькую щелку между дверью и косяком — естественно, рассчитывать на то, что я смогу расслышать хотя бы одно слово из предполагаемого телефонного разговора, мне не приходилось. Собственно, мне было это ни к чему — для меня важно было лишь узнать, произойдет ли этот телефонный разговор. А на это я очень рассчитывала — ведь Оксана, по идее, должна бы предупредить подругу об опасности и проконсультироваться, как ей вести себя с навязчивой дамочкой, раскрывать ли ей тайну местопребывания подруги.
И он произошел. Спустя минуту я сумела расслышать возбужденный голос Оксаны. Конечно, я не расслышала ни одного слова. Но телефонный разговор определенно имел место.
Не дав ей возможности закончить беседу, я настойчиво нажала на знакомую розовую кнопку и не отпускала ее, пока мне не открыли дверь.
— Зачем так звонить? — возмущенно пробормотала Оксана, но я не стала утруждать себя извинениями, уверенными шагами прошествовав мимо нее в глубь комнаты прямо к телефону.
Она не успела вовремя отреагировать — в тот момент, когда она бросилась ко мне, чтобы вырвать аппарат у меня из рук, я уже успела нажать на кнопку повтора последнего номера и запомнить цифры, которые высветились на табло. Ее бурная реакция на мои действия послужила лишь доказательством того, кому был адресован ее последний телефонный звонок.
— Двадцать пять, восемнадцать… — медленно, с легкой издевкой, начала я произносить первые цифры телефонного номера. — Дальше продолжать?
Она смотрела на меня так, как, наверное, змея смотрит на свою жертву, прежде чем ее ужалить, и молчала. Ее блеклые глаза даже стали ярче, и вся она в гневе сильно преобразилась.
— Оксана, вы сами назовете мне ее адрес или мне узнать его через своих знакомых из милиции? Это отнимет у меня не больше пятнадцати-двадцати минут, но мне бы не хотелось надоедать вам своим присутствием.
Она еще некоторое время смотрела на меня, злобно сверкая глазами.
— Ладно… Проспект Пирова, пятнадцать, квартира двадцать восемь, — отчеканила она и, словно обессилев, опустилась в кресло.
Я пожала плечами.
— Смотри, если обманываешь — тебе же хуже будет. А пока извини, но твой телефончик мне придется на некоторое время вырубить, причем с той стороны.
Не дав ей времени сориентироваться, я решительно направилась к двери и выдернула ключи из замочной скважины.
— Ты не переживай, я скоро вернусь и тебя отопру. Будь умницей. Как твоя фамилия?
— Лопухова, а зачем? — ответила она, видимо, по инерции.
— Да так просто, — ответила я, потому что и сама не знала, зачем спросила. — Да уж, Лопухова есть Лопухова, и с этим ничего не поделаешь.
Закрыв дверь на ключ, я тут же обрезала маникюрными ножницами тонкий телефонный проводок, который тянулся в квартиру, и немного задержалась возле двери прислушиваясь. Похоже, плененная мною Лопухова собиралась вести себя прилично. Из квартиры она никуда не денется, и даже если у нее есть запасной ключ, то открыть дверь изнутри она не сумеет — такова особенность замка. Если только она умудрится сбросить кому-нибудь ключ из окна, чтобы этот кто-то поднялся наверх и открыл дверь, то все это займет у нее время. К тому же ее телефон не работает, так что для того, чтобы успеть предупредить подругу о моем предполагаемом вторжении, у нее не остается времени — ведь проспект Пирова находился в пяти минутах езды от набережной.
Возле дома под номером пятнадцать я оказалась спустя не пять, а пятнадцать минут — проспект был пешеходной зоной, чего я не учла при расчете времени. Мне пришлось припарковать машину на одной из пересекавших проспект улиц и дальше топать пешком почти целый квартал.
Дверь квартиры номер двадцать восемь, которая располагалась на пятом этаже пятиэтажного дома, была редким в наше беспокойное время экземпляром. Все люди, в той или иной степени озабоченные безопасностью своего здоровья и жилища, уже давным-давно поставили себе железные двери, а эта дверь была вопиюще деревянной, без малейших следов обивки, с написанными темно-синей масляной краской кривыми цифрами. Я поморщилась, вспомнив о том, как недавно, во время расследования очередного дела, стояла перед похожей дверью — оказавшись наконец внутри, я едва не задохнулась от запаха перегара. Воспоминания мои были еще свежими что ждет меня на этот раз?
