на Ефимову:
– Это ты стащила мой фотоаппарат! Быстро отдай камеру, воровка!
Яна аж отпрянула от девушки.
– Чего? Ты белены объелась, что ли? Нужен мне твой фотоаппарат, у меня свой есть, и не такой убогий, как у тебя! Раз не следишь за своими вещами, нечего других обвинять! Слушать тебя противно!
Яна схватила половник и кружку, налила себе кипяток и стала искать кофе. Кто-то из мужчин дал ей банку растворимого черного, и, не обращая внимания на Корчагину, Ефимова насыпала себе две чайные ложки кофе.
Даша зло прошептала:
– Я уверена, это она украла мой фотоаппарат! Если я посмотрю в ее вещах, то найду камеру! Больше воровать некому!
– Даша, у нас нет доказательств, что это Яна взяла твой фотоаппарат, – тихо проговорила я. – Давай пройдемся по лагерю, вдруг кто-то и правда положил камеру к себе в палатку, чтобы ее не залило дождем…
Увы, все наши поиски были безуспешны. Никто из участников экспедиции фотоаппарат не видел и даже не знал, как он выглядит.
Любовь Борисовна объявила, что завтрак готов, но Даша будто и не слышала ее. Она продолжала искать свою камеру, поэтому завтракать мы не пошли. Вчера Алексей Викторович сказал, что отъезд намечен на девять утра, поэтому на поиски пропавшей камеры у нас был всего-навсего один час.
Я предложила Даше пройтись к тому месту, где она вчера фотографировала виды. Девушка заявила, что точно помнит, как вернулась с фотоаппаратом, но никаких идей, где искать злополучную камеру, все равно ни у нее, ни у меня не было. Поэтому мы решили обыскать всю территорию близ лагеря – настолько, насколько это вообще возможно.
Подойдя к краю обрыва, откуда расстилалась синеющая гладь Волги, Даша вдруг воскликнула:
– Женя, смотри! Корабль!
И в самом деле, у берега стояло небольшое моторное судно, неизвестно по какой причине именуемое в экспедиции «кораблем». В принципе, пароходом или яхтой его тоже не назовешь, наверняка в судоходстве имеется свое наименование данного водного транспорта, только я его не знала. У корабля была ярко-голубая палуба и корма, белые борта и шпангоуты. На борту я увидела несколько людей – судя по всему, это была команда судна. Человек в красной куртке, по-видимому капитан, давал какие-то распоряжения двум молодым парням в полосатых тельняшках, те внимательно слушали его.
– Надо же, на нем мы поплывем… – задумчиво сказала Даша и достала свой телефон. – Хотя бы на мобильник сфотографирую… Для себя.
Она сделала несколько кадров, посмотрела, что получилось. Потом пробормотала:
– В принципе, если фотографии обработать, выйдет неплохо. Но где же мой фотоаппарат?..
Я подошла к краю обрыва. Внезапно мне показалось, что в густо растущей траве что-то сверкнуло. То ли консервная банка, то ли бутылка…
Я наклонилась над обрывом, попыталась достать предмет, привлекший мое внимание. Спуститься за этой вещью представлялось затеей весьма опасной, но если мне не удастся вытащить непонятную штуковину, придется лезть вниз. Главное, чтобы Даша не изъявила желание составить мне компанию – в ее ловкости я не была уверена.
Схватить предмет не получалось. Пока Даша просматривала свои фотографии, я уселась на землю, свесив ноги с обрыва. Если не удержусь, рискую свалиться с солидной высоты в воду. И это в лучшем случае. Все-таки я надеялась на свои физические способности, поэтому уцепилась руками за землю, спускаясь вниз. Ногами мне удалось нащупать небольшой, невидимый сверху выступ, позволяющий мне удерживаться на склоне. Держась за траву одной рукой, я нащупала левой предмет, привлекший мое внимание. На ощупь он не был похож ни на бутылку, ни на банку. Я засунула находку за пояс, потянулась на руках и забралась на обрыв.
– Женя! – Даша подбежала ко мне, с ужасом смотря на меня. – Ты что делаешь?! Ты же могла упасть вниз!
– Но не упала же! – хмыкнула я, доставая из-за пояса штанов свою находку.
При виде нее глаза Даши расширились от удивления. Она схватила в руки свой фотоаппарат, но сразу же вскрикнула от ужаса.
– Он разбит! Его сломали!
Камера была сильно повреждена – я сразу увидела, что фотоаппарат сперва намеренно разбили, а потом попытались от него избавиться, швырнув с обрыва в воду. Но камера зацепилась за заросли, поэтому вниз не упала. Судя по всему, преступник этого не заметил – ведь фотоаппарат был украден вечером, а значит, в темноте злоумышленник не разглядел, что случилось с камерой. Но ведь он должен был услышать, что удара об воду не последовало, – накануне был не такой сильный ветер, чтобы заглушить столь громкий звук. Наверно, преступник догадался, что фотоаппарат застрял в траве, но спускаться вниз побоялся. Значит, рассчитывал на то, что Даша не обнаружит свою камеру. В любом случае я решила отдать фотоаппарат на экспертизу, когда окажусь в Тарасове. Есть вероятность, что злоумышленник оставил свои отпечатки пальцев, поэтому я взяла у Даши камеру.
– Это – улика, – тихо проговорила я.
Девушка посмотрела на меня с отчаянием.
– Да какая уже разница! – в сердцах воскликнула она. – Камеру не починишь, а это был такой хороший фотоаппарат! Уверена, что это Янка сделала! Я ей волосы повыдираю за такое, уродина!
– Пока у нас нет доказательств того, что Ефимова совершила кражу, – напомнила я Даше. Но та не обратила никакого внимания на мои слова.
– Ну и что? – воскликнула она. – Я и так знаю, что она сперла фотоаппарат! И она за это поплатится!
– Не надо совершать необдуманных действий, – сказала я. – Если Яна действительно разбила камеру, сперва нужно это доказать. Когда мы это сделаем, Ефимовой придется возмещать ущерб.
– Этот фотоаппарат – подарок отца, и так просто ущерб не возместишь! – заявила Даша. – Он мне дорог, понимаешь? И если это Яна его сломала, клянусь, я этого так просто не оставлю!
– Так, успокойся, – прервала я ее. – Фотоаппарат, возможно, удастся починить. У тебя есть ведь запасная камера, верно?
– Да, но она не такая хорошая…
– Вот и отлично! Скоро мы отплываем, времени осталось немного. Возвращаемся сейчас в лагерь, ты берешь свой второй фотоаппарат, а этот останется у меня. И с Яной пока не конфликтуй, ясно? Ничего ей не говори!
