– Может, лучше вы подойдете к нам? Или встретимся на нейтральной территории?..
Но великий магистр понял сомнения Катаева по-своему:
– Бог с вами, Павел Борисович! Вы меня совсем не стесните! Напротив. Не так уж часто молодежь заходит проведать старика, кхе-кхе.
«А и черт с ним!» – подумал Катаев и согласился. Ясенев-Белопольский продиктовал адрес. Он жил, как оказалось, не на Лиговском проспекте. Но недалеко от Лиговского – на Литейном.
Служебную машину Катаев брать не стал. Соваться днем, в рабочий день, на машине в центр города, значило обрекать себя на долгое стояние в пробках. Следователь сообщил референту, что уезжает брать показания по делу Мандельштейна. Референт сказал, что шофер управления как раз бездельничает и может его подкинуть.
– Мне только до метро.
Водитель на черной «волге» со спецномерами лихо довез следователя до Сенной. Катаев вышел на Чернышевской и пешком дошел до Литейного проспекта по улице Кирочной, бывшей Салтыкова-Щедрина и, сверившись с номерами домов, свернул направо.
Дойдя до нужного дома, он завернул в аккуратный дворик, нашел парадную и поднялся по широкой лестнице на третий этаж. Перед массивной дубовой – или крашенной под дуб – дверью остановился. Звонок рядом с дверью был один. Катаев позвонил. В квартире раздался тревожный перелив. Катаев угадал мелодию: «Полет Валькирий». Почему-то было приятно, что не какое-нибудь «Болеро».
Дверь открылась, и на пороге следователя встретил тот самый читатель газетных подшивок из библиотеки, не в халате, нет, но в мягком домашнем костюме невиданного Катаевым кроя.
– Прошу! – И приглашающий жест. Никаких рукопожатий.
Катаев вошел в прихожую, снял куртку и повесил ее на плечики в гардероб, стянул с себя ботинки и обул ноги в вельветовые домашние туфли, предложенные хозяином, огляделся: просторная квартира с высоким потолком была заставлена антикварной мебелью в прекрасном состоянии. Катаев не был специалистом по антиквариату и мебельным материалам, но словосочетанием, которое приходило на ум, было «красное дерево».
– Ополоснуть лицо и руки с дороги, пожалуйста! Старик указал на умывальню. Это была именно
умывальня: в ней стояла только раковина из фаянса. Душ, ванная, туалет, видимо, располагались в отдельных помещениях. Катаев умылся и сполоснул руки, взял с вешалки вышитое полотенце, провел по лицу, высушил руки, повесил обратно.
– Пожалуйте в кабинет.
Ни звука. Во всей огромной квартире старик жил, по-видимому, один. На коммуналку жилье уж точно никак не походило!
В длинном коридоре по стенам стояли шкафы с книгами, фолиантами почтенной толщины и такого же почтенного возраста. Кабинет располагался в самом конце коридора. Боковые двери вели, надо думать, в спальни, залы и прочие помещения.
– Машенька все приготовила, и я ее отпустил. У нее какая-то встреча, связанная с оформлением документов на постоянное место жительства.
На низком столике в кабинете стояли изящные фарфоровые вазочки с закусками, сластями и бутербродами, кофейный сервиз, коньяк в хрустальном графине и коньячные бокалы из тонкого стекла.
«Кто такая эта Машенька?» – подумал Катаев.
– Горнишная, – сказал старик. – Прекрасная девушка! Очень умная и аккуратная. Знаете, сейчас так трудно найти хорошую, умную и честную прислугу!
«Как же, знаю, – ехидно подумал Катаев, – сам за год поменял три кухарки. Сахар воруют! Такие негодницы…» Но вслух, конечно, опять ничего не сказал.
– Но мне повезло. Семья Машеньки служила раньше у моих предков по матери, князей Бело-польских. Еще задолго до Октябрьского переворота. Или, если угодно, до Великой социалистической революции. Они и эмигрировали вместе. Машенька только недавно вернулась из Франции, с прекрасным образованием! Она закончила Бретаньскую школу гувернанток, с отличием. На кухне висит ее диплом, можете посмотреть!
– Да нет, спасибо.
– Ах, да, простите старика, совсем зарапортовался! Лишь бы похвастаться! Вы же по делу! Располагайтесь, пожалуйста!
Павел Борисович расположился в кожаном кресле перед столиком. Хозяин опустился в другое, точно такое же кресло. В кабинете стоял еще один стол, письменный, за ним стул с высокой ажурной спинкой, у окна конторка. Шкафов в кабинете не было.
– Не откажите, за знакомство!
– Отнюдь.
Старик плеснул в бокалы коньяка из графина и пригубил вместе с гостем.
– Итак, я полагаю, вы хотите проконсультироваться относительно феномена бинарного, так сказать, пола? Вы обратились по правильному адресу. Не сочтите за бахвальство, но перед вами специалист если не мирового, то европейского уровня. Еще в восьмидесятые я защитил в Западной Германии диссертацию по этой весьма щекотливой теме.
– Диссертацию?
– Да, я доктор. Доктор философии. Пи-Эйч-Ди. Так это называется, если на американский манер. По образованию я биолог и медик. Но как медик я давно не практикую.
«Он, конечно, богач, а не бомжеватый засранец, как те психопаты, которые встречались мне раньше, – подумал Катаев. – Но все равно ненормальный. Сумасшедший с манией величия, манией изобретательства, манией учености и прочее, в общем, синильный психоз».
– Последние мои исследования по биологии были на тему синильного психоза у собак и прочих домашних животных, знаете, забавная такая тема! Благодаря ветеринарии домашние животные теперь живут дольше, чем это предусмотрено природой, но в то же время они стали болеть человеческими болезнями – старческим маразмом, например. Я сделал несколько весьма интересных выводов, но исследования прекратил. Сконцентрировался на других задачах. А скоро мне будет впору ставить опыты по синильным психозам на самом себе, кхе-кхе!
– Что вы, вы в прекрасной форме!
– Спасибо за учтивость, Павел Борисович!
– Не за что, это не учтивость, а искреннее восхищение.
Старик и вправду прекрасно выглядел. И если кашлял, это казалось несколько деланным.
– Простите, не знаю, как вас по отчеству?
– Ульрихович. Теодор Ульрихович.
– О, у вас немецкие корни?
– Только очень далекие. Просто в семье моего отца, графа Ясенева, издавна было принято давать младенцам мужского пола немецкие имена. Я считаю себя русским, я патриот. Знаете, самые яростные русские патриоты – это смешанные потомки немцев с ирландцами, ха-ха-ха!
Катаев заметил, что смех старика звучит легко и приятно.
– Понятно… Теодор Ульрихович, расскажите об организации, которую вы возглавляете. «Лига», если не ошибаюсь?
– Да, это клуб по интересам. Дюжина таких же, как я, выживших из ума стариков. Все абсолютно законно! Мы зарегистрированы при Красносельской районной администрации. Там проживает наш статс-секретарь. Балуемся, раздаем друг другу пышные титулы. Старики склонны впадать в детство, а чем бы дитя не тешилось!..
– И каковы ваши интересы?
– «Лига» – это аббревиатура. Ложа истреб. кхе-кхе. Ложа изучения гермафродитов и андро-гинов. Как раз то, чем вы интересуетесь!
– А есть какая-то разница?
– Что?
– Есть какая-то разница между гермафродитами и андрогинами?
– Ах, да. Простите. К вечеру я начинаю плохо слышать. Да. Вернее, нет. Еще вернее: это один из важных предметов изучения – есть ли между ними разница.
– Весьма занятно!
– Конечно, о чем речь! Так вот… Оба этих термина сейчас имеют одинаковое значение, так называют двуполых существ. Причем, «гермафродит»– понятие скорее медицинское. В социальном контексте используют слово «андрогин». Оно же считается и более политкорректным. Сами двуполые предпочитают именовать себя именно так, андрогинами.
– Не знал.
– По моему скромному мнению, в этой самой политкорректности есть некоторое иезуитство. У понятий «гермафродит» и «андрогин» разное, даже противоположное происхождение. Оба пришли к нам из античной мифологии, но имеют в своем основании два различных сюжета. Сначала обратимся к мифу об андрогинах. В незапамятные времена существовало три пола людей: мужчины, женщины и третий пол, андрогины, которые совмещали признаки мужчин и женщин. Андрогины были физически совершенны и очень могущественны. Настолько, что они решились оспорить власть богов. За что и были рассечены на две половины – мужскую и женскую. Отсюда и наверняка известная вам романтическая легенда о двух половинках, которые ищут друг друга по свету, желая воссоединиться. В легенде о Гермафродите, напротив, боги соединили мужчину и женщину, создав новое двуполое существо.
– Да, я читал про историю нимфы Салмакиды, влюбившейся в прекрасного юношу, сына Гермеса и Афродиты.
– Чудесно! Таким образом, боги в одной легенде насильственно разделяют полы, а в другой, напротив, соединяют. Произвол, да и только! И вот это самое соединение предстает перед нами как нечто искусственное, противное природе и замыслу Творца, стоящего над богами.
