которого я подозревала, к делу оказался непричастен, в больнице мне больше делать было нечего. По просьбе Андрея Сергеевича я не стала никому рассказывать о том, что разыскиваю убийцу Авдеевой, – лишние слухи были в клинике не нужны. Поэтому я быстро уволилась, Марине Алексеевне сообщила лишь, что устраиваюсь на другую работу. Женщина даже немного расстроилась – она успела привыкнуть к своей нерасторопной помощнице на кухне.
Я же села в свою машину, намереваясь из дома позвонить Олегу Станкову, – видимо, он забыл о моей просьбе. Однако не успела я завести мотор, как Станков сам мне позвонил.
– Привет, сначала информация по твоей просьбе, – проговорил он. – На теле Авдеевой не обнаружено никаких следов от уколов, я узнавал у Еремина. Пока он ничего не говорит о ходе расследования, но, мне кажется, у него нет зацепок. Сначала Еремин подозревал отца погибшей, но у того алиби – он в больнице с острым панкреатитом. Зато сообщу тебе свежую новость.
– Какую? – поинтересовалась я.
– Вчера вечером был найден еще один труп девушки. Ее убили так же, как и Авдееву, – перерезали горло. Тело нашли на заброшенном пустыре подростки, которые пришли туда выпить пива и покурить. Еремин считает, что эти два убийства связаны между собой.
– Личность убитой установлена? – взволнованно спросила я.
– Да. Анастасия Синельникова, двадцать семь лет. Убита предположительно в среду, в период с девяти до двенадцати утра. Труп был найден в черном мешке, как и тело Юлии Авдеевой. Еремин собирается проверять психиатрическую клинику, где лечились Авдеева и Синельникова.
– Синельникова тоже лежала в больнице? – удивилась я. – Когда?
– Месяц назад. Она лечилась от алкоголизма, пробыла там всего неделю и выписалась, – пояснил Олег. – Странно, что пациенты клиники умирают насильственной смертью…
– Еще что-нибудь известно о погибшей? – уточнила я.
– Я тебе сообщил все, что знаю, – проговорил Станков. – Никаких улик на месте преступления не найдено, полиция уже все обыскала…
Я поблагодарила приятеля и попросила его держать меня в курсе событий. Первым моим побуждением было возвращаться в лечебницу и снова допрашивать Веронского, но, подумав, решила этого не делать. Вместо этого я набрала номер Кристины Андреевны Колесниковой и, когда та взяла трубку, проговорила:
– Здравствуйте, мне вас посоветовали как хорошего психолога. Мне срочно нужна ваша консультация, тяжелая жизненная ситуация… Могу ли я записаться на прием?
– Здравствуйте, – услышала я приятный женский голос. – Боюсь, в ближайшее время я сильно занята, записать вас смогу лишь на следующей неделе.
– Пожалуйста, это очень важно! – воскликнула я. – Вопрос жизни и смерти! – Я судорожно соображала, как убедить Кристину Андреевну записать меня на консультацию. – Если вы мне не поможете, то впору хоть в петлю лезть…
– Так, успокойтесь. – Я услышала, что психолог встревожилась. – Я не знаю, что у вас случилось, но попробую что-нибудь придумать…
Минуту где-то она молчала, я слышала, как шелестят какие-то бумаги – наверно, Колесникова смотрит свое расписание. Потом она проговорила:
– В два часа дня сегодня у меня будет свободное время. Но я смогу вам выделить только один час. Вас устроит такой вариант?
– Да, конечно! – Мне даже не пришлось изображать радость в голосе. Мне очень нужно было поговорить с психологом сперва под видом клиентки, а уже потом решать, как вести себя дальше. – Скажите мне, куда надо приехать?
– Улица Затонская, дом пятьдесят, комната двадцать шесть, – продиктовала Колесникова адрес. – В этом здании находится реабилитационный центр. Вы успеете вовремя?
– Да, конечно! Огромное вам спасибо, вы меня очень выручили!
– Хорошо, до встречи, – попрощалась со мной женщина.
После разговора с Кристиной Андреевной я поехала в центр города. Сейчас было двенадцать часов дня, заезжать домой я не стала – решила перекусить в каком-нибудь кафе, заодно обдумать, как вести беседу с Колесниковой.
Без десяти два я уже была на Затонской улице. Реабилитационный центр, где ведет прием Колесникова, я нашла сразу. Это было девятиэтажное офисное здание, неподалеку от которого находился круглосуточный супермаркет. Сам реабилитационный центр находился на третьем этаже, двадцать шестая комната располагалась в самом конце длинного коридора.
Я постучалась в дверь, которая оказалась не заперта.
– Да-да, входите! – услышала я женский голос. Я зашла в помещение.
Комната, в которой я оказалась, производила приятное впечатление. Удобные кресла с мягкой бежевой обивкой, столик белого цвета с чашками, шкаф для бумаг и стол с ноутбуком – обстановка была одновременно и деловой, и в то же время уютной, я бы сказала, домашней. В одном из кресел сидела женщина, возраст которой я определить затруднялась. Ей могло быть как тридцать, так и сорок лет. Невысокая, миниатюрная, с длинными русыми волосами, собранными в высокий хвост, незнакомка излучала спокойствие и гармонию. Она находилась в комнате не одна – напротив нее в другом кресле сидел молодой мужчина лет двадцати пяти – двадцати семи, одетый в клетчатую свободную рубашку и протертые джинсы. Чем-то парень смахивал на рокера – довольно худощавый, с красивым лицом и русыми волнистыми волосами, которые постоянно падали ему на лоб. Не хватало только банданы с черепом да бас-гитары для завершения образа.
– Простите, мне нужна Кристина Андреевна Колесникова, я не перепутала адрес? – уточнила я. Женщина с улыбкой ответила:
– Нет, все верно. Вы ведь мне звонили недавно, записывались на прием, правильно? Как к вам обращаться?
– Женя, – представилась я. – Если вы заняты, я могу подождать…
– Не беспокойтесь, Игорь уже уходит, – проговорила психолог. Парень окинул меня внимательным, пристальным взглядом, потом кивнул, обращаясь к Кристине Андреевне, и произнес:
– Я пойду, ладно, до скорого, – после чего вышел из комнаты. Про себя я подумала, что для клиента он слишком фамильярно попрощался с Колесниковой, но вслух ничего не сказала. Скорее всего, молодой человек приходил не на консультацию, возможно, он – приятель женщины.
– Присаживайтесь. – Кристина Андреевна кивнула на кресло, где недавно сидел «рокер», как прозвала я про себя молодого человека. Я уселась на сиденье и посмотрела на психолога.
– Какая у вас проблема? – спросила женщина. – Вы говорили, это вопрос жизни и смерти…
– Да, именно так и есть, – вздохнула я. – Дело в том, что у меня есть очень близкая подруга. Можно сказать, мы с ней почти как сестры. Но недавно она пропала, а перед своим исчезновением подруга говорила мне, что очень боится и ей что-то угрожает. Я тогда
