в нашем зале прощания сегодня прошли похороны Жогина. Во время церемонии из зала вывели Мишину Ольгу, кто вывел и куда ее увезли, надо выяснить. Дуй в похоронное агентство, там у охранника куча камер, может, сможешь разузнать номера и владельца машины. Ты ее узнаешь на камерах, она мертвецки пьяная была, женщину буквально утащили три парня в черных костюмах. Блондинка, очень худая, жидкие волосы до плеч, очень… помятая, в морщинах, выглядит старше сорока лет. Как только обнаружишь хоть одну зацепку, сразу сообщи мне.
Теперь Людочка. Но та на звонок ответила ядовитым шипением вместо благодарности:
– Ну и сюрприз, гражданка Иванова. Вы как бывший работник прокуратуры должны знать, какой срок светит за поджог и уничтожение улик, а еще противодействие следствию. И не удивлюсь, если потом найдутся и человеческие жертвы.
– Какой поджог, вы о чем?
– Ой, вот только не надо строить из себя невинность. Прекрасно вы все знаете и скрыли специально улики, чтобы отвести подозрения от вашей клиентки, Анны Жогиной. Но я все равно докопаюсь до правды, – Людочка перешла на странный визг и шипение одновременно.
– Так, а теперь все медленно и понятно рассказывайте. Когда я уезжала из приюта, то там все было цело, на территории и в здании было пусто. Доказать свои передвижения я смогу поминутно, у меня в машине установлен видеорегистратор. Так что сейчас мы просто теряем время на ругань. Лучше расскажите, что случилось?
Вот за что мне нравилась Людочка, так это за профессиональное умение приходить в себя. Она попыхтела несколько секунд в трубку, а потом обычным голосом выдала:
– Мы приехали с оперативной бригадой вместе с пожарными, кто-то из соседей заметил дым и вызвал помощь. Подожгли здание, очаг возгорания был в комнате с документами. Так что здание потушили, но бумаги теперь невозможно восстановить.
– Понятно, кто-то упорно заметает следы… Жогин явно действовал не один, у него есть сообщники, которые принимали участие в финансовой схеме с бездомными.
– Ну, будем искать теперь улики на месте возгорания, – в голосе следователя послышались плаксивые ноты. – Здесь ужасно воняет, у меня голова раскалывается от запаха, и я ужасно перемазалась. Мама будет в шоке.
Мне стало жаль Людочку. И правда, ей досталась самая грязная работа. Мельников рыщет по Тарасову в поисках пропавшей Мишиной, Рядкина ползает среди мокрого пепла, а я сейчас буду просто есть и пить, наблюдая за гостями на поминальном банкете. Ну, тут уже каждый выбрал работу по душе.
Гости на поминках в большом торжественном зале кафе тем временем не стеснялись: звенели приборы, раз за разом опрокидывались в рот рюмки без звонкого чоканья, бесшумные официанты приносили новые блюда, плотно заставляя стол угощеньем. Горе утраты совсем не мешало гостям усердно работать челюстями. Да и изобилие на столе поражало. Щедрые масляные куски красной рыбы чередовались со стопками блинов, к которым подавалась красная и черная икра, нарезки из редких сыров, огромные фруктовые клумбы, ассорти из пышной выпечки.
Я вспомнила, что опять пропустила все завтраки и обеды из-за разъездов по городу. А при виде зажаристых боков фаршированной щуки мой желудок предательски заурчал. Я нашла местечко недалеко от Анны и принялась за румяную утку, запеченную в яблоках, косясь на гостей. Время от времени кто-нибудь начинал рассказывать историю об Андрее, вспоминая о его благородных делах, веселом нраве, долгой работе на «Скорой помощи». Рассказчиков я не слушала, а внимательно водила глазами по лицам гостей. У кого мелькнет усмешка или вспыхнут глаза от злости, а может, кто-нибудь не сдержит эмоции и насмешливо покачает головой «нет, все это ложь, он не был таким идеальным, как вы тут рассказываете». Но единственный, кто реагировал с раздражением на воспоминания о «хорошем» Андрее, – это его жена. Во время каждого рассказа или воспоминания Анна не могла сдержать себя и передергивала плечами, крутила без остановки приборы в длинных пальцах, закусывала губы до красных отметин. Если бы я не видела полчаса назад ее в объятиях другого, то просто решила бы, что вдова страдает и не может даже есть из-за смерти мужа. В отличие от Анны, у меня разыгрался зверский аппетит, и я уничтожала одно блюдо за другим. Ароматные копченые свиные ребрышки, золотистые куски окорока, огромные порции антрекота. Я уже задыхалась от чревоугодия, а блюда все не заканчивались, услужливый официант все подливал мне в бокал свежий морс с кусочками фруктов.
От сытного обеда на меня накатила усталость, мысли двигались лениво, да и остальные гости тоже затихли. Все разбились на кучки и обсуждали вполголоса обстоятельства смерти Андрея, подробности его скандального развода, поглядывая с интересом на Анну, которая застыла черным изваянием в центре застолья. Я решила прогуляться по залу, присмотреться к гостям, что сидели в дальних уголках зала. За одним краем застыла с печальными лицами вся бригада «Скорой помощи», с которой работал Андрей: водитель, фельдшер Евгения и, видимо, остальные коллеги Жогина. Я засмотрелась на незнакомые лица и неловко задела тяжелую кожаную папку на барной стойке. Толстенное меню шлепнулось под ноги и прошелестело яркими страницами. Услужливая официантка бросилась ко мне:
– Я подниму.
– Нет, нет, не надо, именно меню я и искала, – я с интересом уже листала солидный список блюд.
– Вы хотели что-то заказать? Скажите, что нужно, я помогу с выбором. Напитки, закуски, горячее?
– Да, свежевыжатый сок можете сделать? Апельсиновый, сколько это будет стоить?
– Это включено в банкет, – мило улыбнулась официантка, записывая мой заказ. – Все желания гостей оплачены заранее.
– Как приятно, – пропела я медовым голоском. – Все что угодно? А если мне захочется десять килограммов шашлыков?
– Без проблем, оформляю заказ?
– Нет, ограничусь соком.
Я вернулась на свое место и подсела на соседнее с Анной место:
– Вы знаете, сколько стоит банкет?
– Нет, – женщина подняла на меня открытый взгляд. – А что случилось?
Она обвела глазами стол, щедро уставленный дорогими закусками и блюдами:
– Мне кажется, что дорого. Еды ужасно много, но я так нервничаю, что кусок в горло не лезет. Когда уже можно уехать обратно в гостиницу, как считаете? Я соблюла правила приличия? Может быть, стоит сказать, что плохо себя чувствую?
– Конечно, можно. Так не вы заказывали банкет?
– Нет, конечно.
