class="p1">— Так и запишем — стоял пешком…
Тая удивленно поморгала ресницами, едва скрывая свое раздражение. По ее мнению, такое важное лицо, как следователь, вовсе не должно было опускаться до всяких там шуточек. Дело-то серьезное…
А следователь и шутил — серьезно! С самой серьезной целью — расположить к себе мальчишку-свидетеля.
— А из чего было видно, что он следит за тем, кто с мопедом? — вновь уточнил Алтуфьев. — Он за кустами прятался?
— Вот именно — прятался, — Владик обрадованно закивал. — Там густая такая акация или сирень… Так вот, он за ветками. Осторожно так ветку от себя…
— А на тебя внимания не обратил?
— Хо! Он же не за мной следил. Да я как ветер — мимо. Мы же в «чижа», там зевать некогда!
— И в какой момент ты его узнал?
— Да как увидел — сразу. Тракторист это, из Койволы. Там деревня у нас. Трактор такой, бордовый, колесный. «Беларусь», во! Дядя Миша, что ли, или дядя Петя — не помню, забыл. Я его потом у Дома крестьянина видел. И в чайной. Краснорожий такой, здоровый. В кепке.
— Фамилию, конечно, не вспомнишь?
— Не-е.
Крокотов Семен Иванович, тракторист колхоза «Путь Ильича». Уроженец деревни Койвола. Краснолицый, здоровый… Проживает в Доме крестьянина уже больше недели. При себе имеет отпускное свидетельство, выданное председателем колхоза.
Все эти сведения Алтуфьев получил сразу же, по телефону, просто позвонив на вахту дежурной. Теперь оставалось только опознать и допросить. Хотя бы что-то отработать. Вряд ли это убийца. Тогда зачем скрывался в кустах, за кем следил, кого высматривал? Вполне возможно — убийцу.
В Дом крестьянина Владимир Андреевич добрался на служебном газике со старшиной и сержантом — мало ли что. Вдруг Крокотов заартачится или попытается сбежать? Кому нужны такие глупые эксцессы?
Владу было сказано сегодня гулять около дома, чтобы можно было его быстро найти и опознать Крокотова. От опознания мальчишка не отказался, правда, нужно было переговорить еще и с его родителями. Но это уже — дело техники.
— А нету постояльца! — заявила администратор Дома крестьянина, тетя Маруся, — сухонькая подвижная женщина лет пятидесяти с лишним, с узким смуглым лицом и остреньким носиком. — Со вчерашнего вечера и не было. Постояльцы говорят — утром раненько заходил за вещами. Съехал! И пятьдесят шесть копеек за последний день не заплатил! Хотя до этого — всегда аккуратно.
— Ага. — Усевшись за старый конторский стол, для пущей солидности покрытый темно-зеленой скатертью, Алтуфьев забарабанил пальцами. — Съехал, значит… А что, собирался?
— Как раз таки собирался, — подтвердила администраторша. — Всем говорил, что скоро поедет в Ленинград. К родственникам. Сын у него школу закончил, в техникум будет поступать.
— Ну и ехал бы себе, — следователь задумчиво покусал губы. — Здесь-то он чего ждал?
— А здесь у него тоже какие-то дела были. В заготконторе, что ли…
— Проверим. Ага… Говорите, вчера вечером поздно ушел, пришел утром? Так вы его видели?
Женщина качнула плечами:
— Говорю же, нет. Ленка Авдеева на вахте была, сменщица. Но она, знаете, такая, может и проспать, не увидеть. Одно слово — молодежь!
Две последние фразы администраторша произнесла с укоризной.
— Авдеева Елена…
— Елена Никандровна, — подсказала тетя Маруся. — Только дома ее сейчас нет. Я в окно видела: промчалась на мотоциклете с ухажером. С каким точно — не знаю, ухажеров у нее хватает. И куда только комсомол смотрит? А еще в институт собралась поступать! — администраторша неожиданно улыбнулась. — А коли вы ее хотите найти, так вечерком к клубу подъезжайте. Там ее тепленькой и возьмете! Уж всяко в кино с дружками своими придет. Уж не заржавеет — явится. Развлекаться — это вам не работать, тут она завсегда. А третьего дня вообще волосы по плечам распустила, бесстыдница! Такая вот она распущенная и есть.
— В клуб, говорите…
— В клуб, в клуб! Нынче кино новое казать будут — «Гусарская баллада». Из старинной жизни. Смешное, говорят.
— Хорошо, Марья Федоровна, — Алтуфьев искренне рассмеялся. — В кино так в кино. Тем более такой фильм. Завклубом-то эту вашу Авдееву, надеюсь, знает?
— Да кто ее не знает! Говорю же — распущенная! Тьфу…
— Девчонка как девчонка, — скупо прошептал стоявший невдалеке молоденький сержант.
Следователь поднялся на ноги:
— А что, Марья Федоровна, из постояльцев кто-то сейчас есть?
— Да почти все вчера днем и съехали. Заготовители были… А нынче один остался, пчеловод. Кузякин Ефим Платонович. Мужчина серьезный. Дремлет сейчас. Разбудить?
— Да уж, сделайте одолжение.
Пчеловод Кузякин — плотненький пожилой дядька с обширной лысиной и рыжими, щеточкой усиками — все подтвердил. Да, жил Крокотов Семен, спал на соседней койке. Вчера вечером, часов в десять, ушел, при этом был весел и даже что-то про себя напевал. Под утро заходил за вещами. Не прощался, видно, не хотел будить.
— А вы все же проснулись? — уточнил Алтуфьев.
— Ну, не то чтобы совсем проснулся… так, сквозь сон. Шаги услыхал — вижу, у шкафа мужик стоит. В пиджаке, в кепке, в сапогах — Семен Крокотов, сосед.
— А лицо вы видели? Точно это Крокотов был?
— Да кому же еще-то? Пожитки свои забрал, котомку. А лица… нет, не видел. Он спиной стоял. Я уснул потом. Как ушел, не помню. Он как-то говорил, что в Ленинград собирался — родственники там у него. А они пока на югах. Вот он тут и ждал, пока приедут с югов-то. Ну и дела какие-то были здесь, в заготконторе.
Выйдя из Дома крестьянина, Альтуфьев отпустил «газик» и пошел к клубу пешком. Благо идти-то было всего ничего — мимо автостанции, на горку, пересечь стадион — и вот он уже, клуб, точнее — Дом культуры.
Погода стояла чудесная, дул легкий ветерок, нес по асфальту конфетные фантики и старые автобусные билеты, летнее солнышко золотило облака — не холодно и не жарко. Уже заканчивался рабочий день, люди расползались по магазинам, стояли в очередях в киосках — интересно зачем? У винно-водочного магазина «Заря» очередь выходила аж на крыльцо, даже спускалась по ступенькам. Оно и понятно — привезли свежее пиво, да и два леспромхозовских фургона только что подъехали — привезли с делянок мужиков.
Пиво у Алтуфьева было — Ревякин купил еще утром, так в обед и не выпили, некогда было обедать вообще! С этим Крокотовым… А что с Крокотовым? Ну, встречался с кем-то ночью, может, пил, всякое бывает! Утром по-быстренькому вещички забрал — и в Тянск, а оттуда в Ленинград — коли уж собирался. Да, надо бы допросить этого тракториста — что видел, за кем следил? По телефону вряд ли расскажет.
