В конце-то концов, что плохого в том, что человек хочет сам приготовить кофе на двоих? Она же домработница, привыкла уже, что всем прислуживает.
– Там в буфете печенье возьми, – сказала она, поощрительно пожмуриваясь Нельке, получая удовольствие от собственного великодушия. Подумала, может, нанять ее убираться, платить ей за это? Тогда и спрос другой будет, вся квартира засверкает от чистоты, да и у Веры Ивановны появится больше времени на отдых, на прогулки, выставки.
Нелька, миниатюрная, смугловатая, проворно двигаясь по кухне в своих широких оранжевых спортивных штанах и черной футболке, заварила кофе на турецкий манер, залив его кипятком, поставила на стол.
И все это проделывая, не отрывала взгляда от розовых от мяса рук Веры Ивановны, продолжавшей отбивать фарш, микроскопичные кусочки которого летели во все стороны. В кухне пахло мясом, луком и кофе. Настоящий кухонный домашний запах.
На плите раскалилось масло в большой чугунной сковороде. Одно неверное движение, одна капля жидкости или фрагмент фарша, и масло взорвется огненными брызгами.
– Слушай, Вера, да что ты все молотишь-то его? Не надоело? Странные вы какие-то!
И с этими словами Нелька, отстранив Веру Ивановну, зачерпнула своей почти черной от природы или от грязи ладошкой большой комок фарша, принялась быстро лепить из него овальную котлету, которую и кинула в шипящее масло…
Вера Ивановна не помнила, что она уже наговорила этой бестолковой наглой бабе, посмевшей прикоснуться к ее чистейшему, великолепному фаршу, зато хорошо помнила, как она ударила ее по рукам, затем взяла за плечи, развернула и принялась выталкивать взашей из кухни. Обзываясь, ругаясь, она даже плевалась, словно Нелька засунула ей в рот свою грязную руку.
Нелька, шокированная такой грубостью и не понимая, что особенного она сделала, просто же помогла слепить побыстрее котлету, шарахнулась от нее, добежала до прихожей и там, неловко задев ногой тумбочку, упала прямо на полные, крепко стянутые ручками пластиковые пакеты с мусором. Пакеты были обычные, магазинные, не предназначенные для мусора, а потому тонкие; два сразу порвались, из одного повалили картофельные очистки, влажная упаковка из-под сосисок, луковая шелуха, а второй, раскрывшись, выплюнул белый носок, забрызганный чем-то похожим на кровь. Нелька, поднимаясь, сдвинула пакет с места, и из него вывалились старые кроссовки, футболка и спортивная куртка – все перепачканное кровью.
Нелька стояла и смотрела на содержимое пакета. Глаза ее округлились. Потом она посмотрела на Веру Ивановну и, ахнув, прошептала:
– Вера Ивановна! Что это?! А-а-а… Так это ты ее, старая сука? Это ты Ирку зарезала? Зарубила?!
И испарилась. Исчезла. Вера Ивановна и не поняла, когда она вышла из квартиры.
17
Как же спокойно и размеренно протекала жизнь Сони до того момента, пока судьба не свела Таню с Ириной Кречетовой. И если поначалу эта встреча им обоим представлялась, конечно же, случайной, то теперь, когда им уже так много было известно, все происходящее с ними воспринималось совершенно по-другому.
Пока Журавлев беседовал, уединившись в одной из комнат дома, с бывшей домработницей Кречетова, Людмилой Николаевной, Таня, хоть и старалась вести себя спокойно, на самом деле места себе не находила, пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства. Конечно, будь она посдержаннее, будь у нее побольше сил, характера, она бы больше молчала, во всяком случае, старалась держаться так, как если бы ничего в ее жизни особенного не случилось. Но Таня и до того, как узнала, что в ее жилах течет кровь великого Кречетова, вся была на нервах, и ее эмоции подчас выплескивались через край, так что же говорить сейчас, когда в ее голове рождались фантастические образы самого ближайшего, пахнущего большими деньгами и возможностями будущего!
– У меня так сердце колотится, хоть бы инфаркт не шарахнул, – говорила она, не зная, куда себя деть, встать ли, пройтись по кухне или подойти к окну, посмотреть на сад уже глазами хозяйки. У нее не только сердце колотилось, как она говорила, но и саму ее колотило. На щеках выступил лихорадочный румянец, глаза блестели так, что Соня посоветовала ей померить температуру.
– Еще скажи, что я подхватила ковид. Со мной все нормально. Обоняние не потеряла, когда шла по саду, сладко пахло розами. Соня, ущипни меня, мне все это снится? И как, я не понимаю, как этот детектив мог раскопать интимную тайну моей мамы?
– Вот и спросишь потом у Саши. После того, как он встретится и поговорит с ним. Но история на самом деле странная. И удивительно то, что твоя мама ничего тебе не рассказала о том, что у нее была связь с Кречетовым. Она же не в лесу жила, наверняка знала, как он поднялся, что стал чуть ли не миллиардером (если верить интернету). Взяла бы и рассказала тебе правду, кто твой настоящий отец. Представляешь, как ты жила бы все эти годы? Как счастлива была бы? Он наверняка отправил бы тебя учиться куда-нибудь за границу, в престижный университет…
– А оно мне надо? – мгновенно отреагировала Таня, и Соня расхохоталась.
– Ты чего?
– Да здесь никакого ДНК не надо делать, чтобы понять, что вы с Ириной… – здесь Соня быстро перекрестилась, – родственницы и что у вас в крови нежелание учиться.
– На самом деле! Соня, вот ты правильная такая, серьезная. Но сама-то образования не имеешь.
Соню это замечание немного покоробило. Таня же прекрасно знает, что ей не до образования было. За душой ни копейки, надо было как-то устраиваться в Москве, снимать квартиру, работать, закрывать долги… Но учиться Соня хотела и в ближайшем будущем планировала найти недорогие курсы ландшафтного дизайна. А там уж, если у нее получится, если появится возможность профессионального роста, она откроет маленькую фирму, постарается зарекомендовать себя с самой лучшей стороны, будет продолжать параллельно учиться, а когда появятся клиенты, она накопит денег и поедет учиться в Англию, в университет Шеффилда, на кафедру ландшафта…
– Пока не имею, – с ноткой обиды в голосе ответила Соня.
– Не парься, подруга, вот как разбогатею, отправлю тебя учиться в твой Шеффилд!
– Что интересного рассказала тебе Людмила Николаевна, пока вы шли с ней сюда? – Соня решила переменить тему разговора.
– А, ты об этом? Она не болтушка, многого не рассказывала. Сказала только, что их Ирина уволила, что все трое, она, повариха Лера да садовник Санек, ужасно расстроились. Они же давно работали в доме, почти сроднились, как она говорит. И смерть Кречетова разрушила все – они потеряли работу, но, главное, они поняли, что и дому пришел конец, что Ирина все наследство пустит по ветру, что дом разграбят, ну
