Он поднял страдальческое лицо, Лайма погладила его по щеке…
Теперь не Сеньков ехал на мотоцикле, а, можно сказать, мотоцикл на нем, ибо Алексей катил его по грязи, погружаясь по щиколотки. Это называется, застрял! Дождь почти прекратился, моросил слегка, но это ни в коей мере не облегчало продвижение по разбитой и размытой дороге, а до трассы…
Остановившись на перекур, Алексей достал мобильник:
– Денис, тут такое дело. Мирон свалил с базы, я прошмонал его комнату. Нет, ничего не нашел, но он забрал ноутбук и добротные вещи.
– А что тут такого?
– Да ничего, собственно. Но у него в другой сумке лежал охотничий нож, старый, я сделал соскобы, отнесу завтра на экспертизу. Так вот, сумка с тряпьем осталась в шкафу, консервный нож остался, а охотничий Мирон забрал.
– Полагаешь, двинул на дело?
Не понравился Алексею смешок Дениса, он и психанул:
– Кончай издеваться! Я, тупой и подозрительный, дело не исключаю, в отличие от тебя, умного. Мирон сорвался поспешно, доктор предположил, что к Лайме поехал, больше не к кому. И нож взял! Вдруг он и третью подружку пришьет? Может, у него шиза развилась на почве основного заболевания.
– Что ты от меня хочешь?
– Это другой разговор. Я хотел обогнать электричку по трассе и встретить Мирона, поехал короткой дорогой, да мотик здесь завяз, пока дотащу его… Ты смотайся к Лайме, проверь, как там она. Ну, на всякий случай, а? Возле ее дома и встретимся.
– Ладно, смотаюсь.
Алексей кинул прямо под ноги сигарету, надел перчатки, взялся за руль и начал толкать мотоцикл. Не бросать же его посреди сельского простора, народ наш обожает чужое, что плохо лежит.
Из машины не выходили, чего ждали? Вероника поглядывала в окно и давила зевоту, бессонная ночь брала свое. Не уснуть бы за столом, она приманка, следовательно, кругом враги.
Дождались. Джулая. Он уселся рядом и доложил:
– Все в сборе, я имею в виду наших, Клавдия здесь. Ульмер прибыл, его ребята в количестве трех человек сидят в машине.
– Ульмер не толстый, – завел старую пластинку Петя.
– Согласен, но это его парни похищали Веронику, – возразил Джулай. – Ильич, ты хорошо помнишь тех, кто за нами катался?
– А то, – сказал водитель. – У меня что на лица, что на расположение улиц память одна – крепкая. Стоит раз увидеть и – засело.
– Подойдешь к ребятам Ульмера, посмотришь на них, а Кнопка придумает, как выманить, верно, Кнопка?
– Да я их всех могу в наш фургон закинуть, – не хвастая, заявил тот.
– Всех не надо, одного бы. Да, кстати, Гоша здесь. Будем брать?
– На выходе, – коротко сказал Петя, дав согласие.
– Основная надежда на Клавдию, а там посмотрим. Прошу!
Вероника от их переговоров освободилась от оков сна, сидела и балдела: куда она попала! На сходку, стрелку? Живой-то отсюда выберется?
К ресторану в стиле «кирпичная пагода», вела извилистая дорожка, вымощенная каменными плитами. Петя предложил руку. Что ж, сегодня она его дама, ей положено за него держаться, по пути он наставлял:
– Соблюдай два правила. Первое: от меня ни на шаг, ты не должна оставаться одна. Если я буду вынужден отойти, приставлю к тебе Сему.
– А вдруг мне в туалет, пардон, захочется?
– Пойдешь туда вместе со мной или Семой, поняла? Я не шучу.
– Поняла. Ну и жизнь у вас… красочная. Второе правило?
– Не делай лицо, будто идешь на бал к сатане. Это всего лишь крестины или повод собрать друзей.
– Друзей? – хохотнула Вероника. – Мне показалось, здесь собираются бандиты всех мастей.
– Я похож на бандита?
– Похож, – вздохнула она. – Еще как!
В гардеробе Вероника сняла плащ и шарфик, расстегнула на пиджаке пуговицы, одернула его и оглядела себя со всех сторон в зеркале. Махнув рукой, мол, сойдет и так, повернулась к Пете, а он вдруг уставился на нее обалдело. Ага, наряд не понравился. Она приняла оборонительно-агрессивную позу, уперев руки в бока, приподняв подбородок, выпалила с негодованием:
– А другого у меня ничего нет для торжеств. Это все Зинкино, мне самой не нравится и никогда не нравилось, как она одевалась.
– Ты сегодня красивая, – огорошил ее Петя, лишив дара речи, она даже не поблагодарила за комплимент. – Кольцо жених подарил?
– Да… он самый… А что?
– Сними или перемести на другой палец.
– Это еще почему?
Джулай, поправлявший галстук и воротничок, объяснил, как идиотке, прибывшей из глубинки:
– На безымянном пальце правой руки кольцо с камнями, а не обручальное, – значит, подарок жениха. Петя не будет дарить дешевенькое кольцо своей женщине, поэтому те, кто вами заинтересуется, просчитают, что вы подыгрываете друг другу с какой-то целью. Кстати, в зале жарко, пиджак можешь снять.
– О боже, какие сложности-важности, – снимая кольцо, ворчала Вероника. – Не все же миллионами разбрасываются, для кого-то и «дешевенькое» кольцо с бриллиантами – царский подарок. Я готова.
Она показала обоим безымянный палец левой руки, чтоб убедились: приказ выполнен. А Джулай все же стащил с нее пиджак, он, видимо, большой эстет.
– После Сашки подумал, Зинка меня обманула, документы у нее дома, – винился перед Лаймой Мирон. – Решил в квартиру пробраться, а она была опечатана. Не рискнул. Вдруг буду там, а соседи стукнут, мол, оторвали бумажку. Потом приехал, смотрю, бумажки нет, у меня был ключ. Вошел, ничего не подозревая, но внезапно поднялся визг… В квартире оказались люди, я убежал. Ехал с тобой в одной электричке, прятался от тебя. А в нашем парке держал сумку с вещами, переодевался и шел к себе, будто с рыбалки…
По щекам Лаймы текли слезы от безысходности. Из любой ситуации есть выход, только не из той, что соорудил Мирон по глупости и слабости, – думай, ищи, а выхода не найдешь.
– Что ты натворил… – проговорила она, качая головой. – Мирон… Если я догадалась, то и следователи догадаются, просто они не знают того, что известно мне. Наступит день, они поймут, как поняла я.
– Но ты же им не скажешь? – выпрямился Мирон.
Он повинился и испугался, Лайма это увидела, расплакалась:
– Нет… не скажу… Но как… как мы будем жить с этим? Зина, Сашка, Григорий Степанович… они всегда будут с нами и между нами, всегда. Я боюсь.
– Сегодня же я отдам «Сосны», соберем твои вещи, а завтра рано утром уедем отсюда и забудем.
– Нет, такое не забывается. И ты не забудешь.
Редкое явление – Мирон принес ей воды, обычно она у него на побегушках, ей это доставляло удовольствие, потому что любила. Лайма выпила воды, обняла Мирона, так они сидели довольно долго, каждый думал о своем, в то же время об одном и том же, просто «свое» у них разное.
– Ты сегодня не работаешь? – спросил Мирон.
– Ой… – отстранилась Лайма. – Работаю, сегодня же воскресенье. А который час?
– Семь. Я провожу тебя, потом схожу к ним и заеду за тобой.
– У меня же выход в восемь!
Лайма вскочила, натягивая на себя одежду, прыгала по комнате, бросая в сумку косметику, салфетки для снятия грима, прочие мелочи.
– Ну, вот, уже забыла, – констатировал Мирон.
Стоя у окна, Клавдия, зная, что ее не видно тем, кто внутри, все равно разглядывала зал с опаской. Ей удалось рассмотреть почти всех, но результат не обрадовал Джулая, периодически выходившего из ресторана:
– Их здесь нет.
– Вы внимательно всех рассмотрели? – подстраховался Джулай вопросом.
– Не могу сказать с уверенностью, занавеска мешает, да и видела я их всего один раз, но, думаю, узнала бы.
– А если с другой стороны посмотреть? – предложил охранник Пети. – Здесь вон и цветок мешает.
– Ну, идите.
Джулай вернулся в зал, там разыгрывали приз, гости шумели, а он двинул к торту, положил на тарелку увесистый кусок.
– Сема, привет, – подплыли к нему две очаровашки. – Ты такой сластена, ничего удивительного, что мы нашли тебя возле торта. А больше ты никого не любишь? Боже, сколько крема… диабет можешь подхватить.
Да, Сема сластена, как истинный маменькин сыночек, в представлении глупых девиц, которых он игнорировал, когда они над ним подшучивали. У Джулая достаточно твердая позиция, чтобы не рефлексировать по ничтожным поводам, и, поедая крем, он дал вежливый отпор:
– Милые леди, да будет вам известно, подхватывают нечто другое. Вирус, например, венерическое заболевание, а диабет зарабатывают.
– Сема дал нам урок русского языка, – дошло до рыжей.
– Ой, Семочка, мы отстанем от тебя, – затрещала очень красивая, но блондинка, анекдоты ходят как раз про таких. – Только скажи, кто это подцепил нашего Ревякина?
– А он ваш? – делано изумился Джулай.
– Не придирайся к выражениям, – осадила его рыжая. И по ней анекдоты плачут. – Вчера еще была Власта, куда он ее дел? И кому это так повезло, кто она?
– Девушки, это конфиденциальная информация, я не вправе ее разглашать.
– Под страхом смертной казни? – сострила блондинка.
Разговаривая, он с аппетитом уплетал торт, в данном случае на вежливость наступает сапогом практичность, ведь девочки прилипли надолго, если с ними только болтать, уйдешь голодным. Не постеснялся Джулай оставить их и без внимания во время разговора, ведь воспитанные люди смотрят друг на друга. А его глаза зорко скользили по залу, проводя невидимые линии от гостей к Пете с Вероникой – не их ли изучают. И ведь изучали, многие.
