На закате веселья появился еще один гость с огромной обезьяной для малыша, которого на крестинах не показали, дома оставили. Бедный ребенок заикой станет, увидев эту, с позволения сказать, игрушку в человеческий рост. Вероника сквозь туман усталости слушала его шумное поздравление, а когда из динамиков вдруг посыпалась барабанная дробь, так и вовсе вздрогнула.
– Испугалась? – наклонился к ней Петя. – Байран девочек привез, сейчас отпляшут, и будет тихо.
– Да я уже засыпаю… Петя, посмотри, а новый гость толстенький, коротенький… на упыря не похож, у него улыбка солнечная.
– Гнида он приличная, – поделился мнением Петя. – Все городские рынки захапал, там бардак и антисанитария. Хлебный завод забрал, я своим домашним запретил покупать хлеб его фирмы, у меня они сами пекут. А основной бизнес – наркотики, но это по слухам.
– Да он просто злодей. Может, этот…
– Байран его фамилия, мы за глаза его зовем… угадай.
– Бараном? – Петя кивнул, а Вероника закатилась от хохота, хотя ничего смешного в кличке нет. – Фамилия какая-то странная, он с Кавказа?
– Черт его знает. Имя русское, отчество тоже, а что-то восточное в нем присутствует.
– Может, Баран приходил к мужу Клавы? Кстати, она видела его?
– Уехала. Не волнуйся, ей покажут его. Здесь собрались… конфеты из одной вазы.
– Надо же! У тебя нелестное мнение о самом себе и своих… соратниках.
– Ратниках, Вероника, – поиграл Петя словом. – Но не моих. Ну, собирайся? Мы отвезем тебя.
На выходе их обогнал Байран, Вероника успела посторониться, иначе смел бы ее и не заметил. При этом он всем то комплимент отвешивал, то рукой махал, то обнимался, не человек, а тайфун.
Кнопка поднялся с ней на этаж, вошел в квартиру, проверил шкафы, комнаты на предмет посторонних, которых он намеревался выкинуть в окно без парашюта. Квартира была пуста, Кнопка подождал, когда Вероника закроется. Снимая перчатки, она нечаянно сняла и кольцо, оно упало на пол, закатилось под обувной шкафчик. Доставать лень, она с трудом добралась до кровати.
Без Вероники Джулай получил возможность говорить открыто, называя вещи своими именами:
– У нас, Петя, проблема.
– Еще одна? Какая?
– Клавдия узнала человека с родинкой на щеке, вернее, это родимое пятно на скуле. Маркин был с упырем у Абалкиных. Ну, будем под пресс класть его?
Пете понадобилось минуты три, чтоб взвесить данный факт. Маркин действительно личность заметная, имеет хорошо поставленный бизнес, клыкастый, облеплен связями, не шестерка.
– А что у нас есть? – поинтересовался Петя.
– Ильич среди людей Ульмера не признал ни одного…
– Проехали, завтра у меня будет племянник Ульмера, он обкатывает тачку. Гошу взяли?
– Гошу взяли. Бедняга чуть ласты не склеил.
– Тогда берем и Маркина. С него начнем, он куда важнее Гоши.
Мирон ждал больше часа на городской окраине, в лесопарковой зоне, выбрав не случайно темное и пустынное место. Он пешка, а люди сюда приедут крупные, как поведут себя, получив документы, – неизвестно. В случае чего Мирон скроется в лесу, где ему и ночью дорожки открыты. За то время, что он провел в «Сосновой роще», научился ориентироваться в лесу, чувствовать препятствия, будто в него встроен ультразвук. Здесь темень жуткая, фонари далеко, Мирон сидел на пеньке и вспоминал Лайму, тот миг, когда она посмотрела, куда падает. Отпечаталось навеки, хотя он не знает, какой длинны будет его век.
Он не додумался бы убрать ее, если б не последние фразы Лаймы по поводу догадок. Она догадалась, и менты догадаются, так действительно может быть, а, нащупав нити, они возьмут Лайму и тогда она все расскажет. Потому что не сможет не рассказать. Не смогла БЫ. Теперь обо всем, что связано с ней, надо говорить в прошедшем времени. Прошедшее время завершающее, за ним начинается новый этап, или уже ничего не бывает. Мирон же собрался все начать сначала.
Темень разрезали яркие фары, которые видно издалека. Мирон поднялся с пенька, достал файлик. Машина подъехала, перекатываясь на бугристых местах, пружинисто стала, дверца открылась, из нее вышел молодой человек. Передача состоялась пока односторонняя – Мирон отдал файлик, осталось получить деньги. Внутри салона загорелся фонарь, а через несколько секунд, да-да, не набежало и минуты, оттуда раздалось:
– Это что такое? – Задняя дверца открылась, из нее вышел сухощавый мужчина лет сорока пяти, с густой шевелюрой, потряс листами. Он пришел в ярость, имени его Мирон не знал, видел впервые. – Что это? Я тебя спрашиваю, это что?! Что?!
– Документы Беляева.
– Издеваешься? – рассвирепел мужчина. – Это даже не подделка! Это грубая работа некомпетентного козла, который вообще не понимает, никогда не видел, как составляются подобные свидетельства. Причем отпечатана на принтере, следовательно, составлена на компьютере, это не государственная бумага со всеми положенными водяными знаками, сложным узором по всему листу и так далее. И это не печать, а рисунок! От руки! Чернилами!
– Меня… обманули? – выдавил Мирон, вспомнив взметнувшиеся руки Лаймы, ее полет назад, расширенные глаза.
– Ты что, не видел, какая туфта тебе попала в руки? Вот! Вот! Вот!
Мужчина порвал в клочья так называемые документы и швырнул в лицо Мирону. Тривиальный жест.
– Идиот! – процедил мужчина. – Столько работы, столько сил, бабок! Кстати, аванс получил? Добудь! Иначе из тебя кишки вынут! Пшел вон, говнюк.
Сейчас он ненавидел орущий рот этого человека, его глазки, сверкающие злобой, холеную рожу и тонкие пальцы, рвавшие бессмысленный лист, стоивший жизни Лайме. Мирон шел, широко шагая, не оглянулся, когда ему крикнул мужчина в спину:
– Срок – неделя! Мудак недоделанный!
– Сам ищи, – тихо сказал Мирон.
Смерть застывает в глазах, он это видел и запомнил. Утром его уже не будет в городе, а этот город навсегда останется с ним. Навсегда…
Маркина взяли у дома, устроили натуральное похищение, боевики отдыхают. Подъехал в машине с водителем, вышел, закрыл дверцу и… водитель только хлопал веками, озираясь и не понимая, куда делся хозяин. Маркин пикнуть не успел, а уже сидел в авто, таращил безумные, выкатившиеся из орбит глаза. Так ведь страшно, на ум приходит одна мысль: везут убивать. Тем более когда есть грешки, страх подкрепляется уверенностью, что везут на расправу.
Привезли его на заброшенный завод… Маркин не знал, где он очутился, он ничего не понимал, непонимание рождало ужас, поэтому вокруг ничего не видел, брел автоматически на ватных ногах, постоянно спотыкаясь.
Усадили его на деревянный ящик, завод когда-то выпускал деревянную тару. Люди Ревякина принесли пару мощных фонарей, один направили на Маркина, ослепив его белым лучом, перед ним появился Ревякин в другом световом пятне, монотонно и без всяческого пафоса заговорил:
– Еще раз здравствуй. Хорошее слово, правда? Желать здравствовать приятно, но… Сейчас от тебя зависит, будешь ты здравствовать или нет.
Ревякина Маркин не ожидал увидеть в образе заклятого врага, с другой стороны, это неплохо, есть надежда на ошибку, поэтому Маркин начал с обиженного тона:
– Не понял, Петя, что тебе надо? Какого хрена ты меня сюда приволок, где я тебе наступил на хвост?
– Сначала условия. Ты выкладываешь мне все и идешь дурить народ дальше. Если обманешь, а я рано или поздно об этом узнаю, тебя не спасут ни крепкие стены, ни убежище за границей. Отказываешься давать мне информацию, остаешься здесь. Эти развалины принадлежат твоему дружбану Байрану, здесь тебя не скоро найдут. Но когда найдут, вряд ли узнают, твой труп сожрут к тому времени собаки и кошки – зима на носу, а голод не тетка.
Маркину было над чем задуматься. Да вот беда, Петя ему времени на размышления не дал, а взял более-менее целый ящик, сел на него, убедился, что тот крепкий, и обратился к «арестованному»:
– Догадываешься, о чем пойдет речь?.. Молчишь, значит, догадываешься. Еще сегодня днем я не знал, кто стоит за убийствами по «Сосновой роще», а вечером стало ясно. Мои люди погибли, мои. А я вас расщелкал, чувствуешь, какая проведена работа? Отнекиваться не стоит. Я хотел мира, но вы им не дорожили. Ну, как? Будем дружить?
– Ладно…
– Я на всякий случай буду записывать, учти. – Петя поставил на землю между собой и Маркиным диктофон. – Байран ничего не узнает, если договоримся. Ну?
– Жизнь дороже.
– Кто сдал вам с Байраном, что я покупаю «Сосны»? Мне известно, что это женщина, кто она?.. А говорил, жизнь дороже. Мы вычислили двух, ты же понимаешь, что я найду способ выяснить, кто именно? Времени жалко.
– Власта.
Теперь понятно, почему он не сразу назвал имя, женщину сдавать – даже в наше время неприлично. Но сказав, Маркин во все глаза смотрел на Ревякина, а у того ни одной эмоции, как будто до похищения точно знал, какую змею пригрел.
– Как она это сделала и почему? – задал следующий вопрос Петя.
