- Нет.
- У вас нет ни малейшего подозрения, почему убили Стива Циммермана?
- Нет.
- Может быть, вам известен мотив для этого убийства, ведь у кого-то здесь он все-таки был?
- Нет.
- И у вас нет никакой идеи, почему убили Стива и кто это мог сделать?
Шервуд откинулся на спинку стула. Он теребил себя за мочку уха, наконец повернулся и вопросительно посмотрел на полковника и инспектора. Брисенден пожал плечами, Кремер покачал головой.
Шервуд снова взглянул на Мартина:
- Полагаю, с этим все, мистер Фольц. Ваш слуга де Руде под арестом, и сейчас я никому не разрешу с ним разговаривать. Вы, конечно, свободны, но я прошу вас оставаться в имении. Если вы хотите нанять де Руде адвоката, хотя мне кажется, это не срочно, можете воспользоваться телефоном или послать записку с одним из моих людей. - Он переключился на патрульного: Приведите сюда мисс Рэфрей.
Мартин встал, посмотрел на Дол, как будто что-то хотел ей сказать, но повернулся и молча вышел.
Он шел к Сильвии, и Дол проводила его взглядом.
Потом, наморщив бровь - если так и дальше пойдет, у нее на этом месте будут морщины, - откинула назад голову и закрыла глаза. Ей ужасно хотелось уличить Джэнет во лжи, прямо здесь, перед этими мужчинами, чтобы они выбили из нее правду, но она знала, что не может этого себе позволить. Риск слишком велик. Но все равно истину надо было выжать из Джэнет. Любым путем...
Если все свидетели до этого момента пролили мало света на совершившееся преступление, то от Джэнет Сторс и Сильвии Рэфрей вообще не было никакого толка: десяти минут на каждую из них оказалось более чем достаточно. Джэнет, сосредоточенная, при полном параде, причесанная и совершенно непроницаемая, сказала, что из комнаты не выходила с тех пор, как пришла туда чуть раньше десяти часов. Легла спать в полночь, но заснуть не могла.
Ничего подозрительного не слышала.
Сильвия, совсем непричесанная, но с упрямо вздернутым подбородком, вид которого доставлял Дол удовольствие и чувство облегчения, ничего не слышала, уснула, как только голова коснулась подушки, а проснулась от стука Дол в дверь. На вопросы о мотиве для убийства Циммермана и Сторса, который мог быть у де Руде, сказала, что в такие глупости не верит и знать ничего не знает.
Дожидаясь Рэнта, Шервуд подошел к окну и сладко потянулся. Тьма за окном уступала место мутному молочному свету, с легким голубоватым оттенком.
Брисенден переменил положение на стуле, скорчив при этом гнусную гримасу Дол, вероятно, тридцатую по счету из целой серии за эту ночь. Кремер бросил изжеванную донельзя сигару в пепельницу и достал новую.
Джордж Лео Рэнт вошел и побрел к столу, затем сел, скрестив ноги, стараясь казаться вежливым и законопослушным. Шервуд, сгорбившись, подошел к нему от окна, зевая и засунув руки глубоко в карманы брюк.
- Ну, мистер Рэнт, я полагаю, вы знаете, почему мы здесь собрались.
Рэнт кивнул:
- Миссис Сторс сказала мне. Я соболезную. Насилие присутствует во всех процессах природы, но насилие, выражающееся в убийстве, свидетельствует об отсутствии духовного начала у человека. Я отвергаю это второе проявление бездуховности, хотя для меня, как личности, в нем есть определенная выгода. У вас была причина подозревать меня в смерти мистера Сторса, но, конечно, нет и не может быть причины обвинять меня в смерти мистера Циммермана. С ним я почти незнаком.
- Да-а, спасибо, что напомнили мне. Конечно, из всех вероятностей, что мы рассматриваем... если вы убили Сторса, а Циммерман знал об этом, вы вполне могли устранить его, чтобы защитить себя. Такие случаи хорошо известны.
Рэнт робко улыбнулся:
Тем не менее это осложняет вам жизнь в любом случае, даже если вы снимете с меня подозрение.
Но может и упростить, если только подойти к этому с другой стороны. Очень даже может.
Брисенден проревел:
- Это еще что за чушь? Что вам известно?
- Ничего. Я не знаю ничего. Впрочем, извините меня, одна вещь мне ясна. Скажите только: правда, что Циммермана нашли лежащим на кровати, задушенным электрическим шнуром?
Шервуд пробормотал "да".
- И этот шнур ему накинули на шею и завязали, несмотря на сопротивление? И задушили до смерти?
Или его сначала оглушили ударом или наркотиком?
- Я не знаю. Думаю, он сопротивлялся. Постельное белье сбилось.
- Если он боролся за жизнь, то я знаю одну вещь, которая могла бы вам помочь. Если для вас важно время. Его убили до 11.25. В это время я пришел в свою комнату, по соседству с его. Между комнатами шкафы, но у меня острый слух. И я не спал. Лежал в постели и отдыхал. Если бы на постели боролись двое мужчин, я бы непременно услышал. Я ясно слышал другие звуки.
Например, совсем поздно - стук в дверь рядом с моей, сопровождавшийся разговором двух мужчин. Они говорили шепотом. Потом шаги и хлопанье двери. Как вы уже, наверное, поняли, это были мисс Боннер и патрульный. Они так взволнованно говорили, что я вышел в холл посмотреть, что случилось. Патрульный не разрешил мне войти в комнату Циммермана. Мисс Боннер пошла вниз за полицейскими со двора. Моя помощь не требовалась... ее не захотели принять. Я пошел к себе и оделся.
Шервуд сел. В его взгляде на Рэнта не было ни удовлетворения, ни благодарности. Наконец он проворчал:
- Это вы мне говорите. Черт меня побери, можно подумать, что тут санаторий для глухих и немых.
Человека задушили в доме, полном народа. И никто ничего не видел, не слышал и не подозревал. Вы считаете, раз вы ничего не слышали с 11.25, то, значит, Циммермана убили раньше. Ни черта это не значит, это только доказывает, что если его убили позже 11.25, то убили его вы. Я вас не обвиняю.
Скажу вам честно: такое обвинение мне нечем доказать. Но вот что я хочу у вас спросить: вы можете добавить что-нибудь к тому, что вы нам сказали?
Что могло бы помочь нам. Все, что угодно, о событиях в доме. Все, что вы знали или подозревали, а может, и сейчас подозреваете?
Рэнт медленно покачал головой:
- Ничего, что могло бы вам помочь.
- О'кей. Тогда все. Оставайтесь в доме.
Когда Рэнт ушел, наступила тишина. Дол снова прикрыла глаза. Шервуд сидел, опустив подбородок на грудь. Кремер жевал сигару, уставившись в стену.
Брисенден встал:
- Я прикажу Тэлботу отвезти де Руде в штаб-квартиру. - Он облизал губы.
Прокурор устало кивнул:
- Валяйте. Но я не санкционирую вам ничего, только допрос подозреваемого. И втолкуйте это вашим людям.
- Куда вам, - презрительно пробормотал полковник и промаршировал вон из комнаты.
Инспектор встал, налил себе полчашки вконец остывшего кофе и залпом выпил, пару раз закашлялся, взял сигару, затем медленно подошел к Шервуду и стал напротив него. Дол чуть приподняла пушистые ресницы, с интересом наблюдая, что он делает, и снова прикрыла глаза.
- Ну, - сказал Кремер, - повторяется все то же самое, что и со Сторсом. Мотив. Вот где надо копать, но я не вижу, чем могу вам помочь. Не думаю, что они что-то выжмут из де Руде, если только из него есть что выжимать. Полагаю, до вас уже дошло, что он не лжец и никакой не убийца. Все могло случиться точно так, как он рассказывает. Он пришел в комнату к Циммерману и, вполне возможно, мог слышать, как тот запирает дверь, конечно, если предположить, что кто-то прятался в комнате у Циммермана, пока де Руде был там. Потом Циммерман заснул, а этот парень выбрался из тайника, сделал свое дело, открыл дверь и пошел к себе в комнату отдыхать, наверняка полагая, что до утра его беспокоить не будут, и, должно быть, ужасно разозлился, что его подняли так рано вопреки его ожиданиям. Если так и было, то это либо Фольц, либо Чишолм, но уж никак не Рэнт. Если это Рэнт, то де Руде либо врет, либо ему померещилось, что слышал, как закрывают замок. А может, Циммерман сам открыл дверь позже, когда выходил в ванную, ведь у него в комнате ее не было, да и забыл закрыть ее потом. Но если убил де Руде, придется копать почему.
- Да-а, - протянул Шервуд с сарказмом. - Спасибо и на этом!
- Не стоит благодарности. Но один маленький опыт можем попробовать сделать. Если ничего не добьемся, то хоть удовлетворим свое любопытство.
Рэнт сказал, что если бы в постели Циммермана шла борьба после 11.25, то он бы услышал. Что-то мне не верится... Вряд ли это могли также слышать мисс Боннер или даже Фольц. Что, если мы соберем их всех и проверим?
Шервуд с трудом поднялся на ноги. Дол открыла глаза.
Наступил понедельник. Над Берчхевеном вставало прекрасное и беззаботное сентябрьское утро. Его первые лучи побежали по окнам второго этажа, веселые и озорные, и не было им дела до зловещей и нелепой картины, которую там застали, а будь у них чувство юмора, они вдоволь посмеялись бы над женщиной и тремя взрослыми мужчинами, стоящими молча и напряженно вслушивающимися во что-то, сначала в комнате у Фольца, потом у Дол Боннер. А в это время в комнате у Циммермана, отправившегося в свой скорбный путь на секционный стол морга, здоровенный патрульный катался по кровати, сгибался и разгибался, как актер в детской пьесе, а три его товарища мрачно наблюдали за ним.
