В любом случае, стрелка, указывающая на Теренса Ванда, не должна была быть оставлена без внимания.
Миссис Голдшмидт позвонила рано утром. Могла ли она зайти и еще раз осмотреть дом и сделать дополнительные измерения? Теренсу вовсе этого не хотелось, но он не мог отказать.
Кроме него, никто не должен присутствовать в доме, а день полон неожиданностей… Лучше встретить ее пораньше. Он принял две таблетки валиума.
Она явилась в половине одиннадцатого, одетая в бледно-розовый кожаный плащ с меховым воротничком. Теренс отметил, что она имеет пристрастие к мехам.
Она изменила прическу, и ее дотоле гладкие волосы были высоко взбиты. Казалось, что она чего-то нанюхалась или наглоталась, но не сильнодействующего наркотика. Первая ее фраза была странной:
— Ваш дом меня притягивает и страшит одновременно.
— Что больше?
— Больше притягивает…
— Я рад.
— Да, да, конечно. — Она мерила рулеткой стены, заносила в записную книжечку цифры.
Эмоции в ее речи по-прежнему отсутствовали. Все произносимое ею звучало как-то механически. Так монотонно обычно говорят о затянувшейся до бесконечности плохой погоде или о состоянии хронического больного.
Теренс обошел с ней весь дом. Они заглянули в каждый уголок. В восточной спальне миссис Голдшмидт сняла плащ и бросила его на один из низеньких японских стульчиков. Под плащом на ней было надето коротенькое обтягивающее платьице розового цвета с большим воротником поло.
— Так свободнее! — прокомментировала она.
Миссис Голдшмидт взобралась на скамеечку, намереваясь обмерить окно для будущих занавесок, а закончив, оперлась рукой о плечо Теренса, чтобы он помог ей спуститься, хотя высота была совсем небольшая.
Затем, уже без туфель, в чулках, она ступила на оттоманку, занимавшую оконную нишу в хозяйской спальне. Она растянула свою рулетку, потеряла равновесие и непременно бы упала, если бы Теренс не успел ее поймать.
Он обхватил ее талию и довольно бесцеремонно прижал к себе, но вместо пружинящего, нервно сопротивляющегося тела ощутил полную расслабленность и податливость женщины. Он задался вопросом, что делать дальше.
Что-то обязательно должно произойти.
Теренс знал, что чем-то привлекает женщин, и зарабатывал этим на жизнь. Он сам не понимал, почему пошел по этому пути и на основании каких данных. Как раз данными для подобной «профессии» он не обладал. Роста он был ниже среднего, внешне — абсолютно невыразителен, а цвет его волос в безжалостном женском лексиконе определялся как «мышиный».
Кэрол Стратфорд однажды спросила его, кто он — мужчина или мышь, и правда, он часто ощущал себя мышью, маленькой, серенькой, пугливой. Вероятно, это почему-то и нравилось в нем женщинам.
Он убрал руки с талии миссис Голдшмидт и слегка шлепнул ее по бедру. Он был не совсем уверен в себе в этот момент, не знал, каков будет отклик, если он начнет действовать активнее: нарвется ли он на скандал, за которым последует отказ от покупки дома, или с молчаливого согласия дамы ему позволят продолжить штурм?
Времени для раздумий не было, но тут взгляд Теренса случайно уперся в окно, а за окном он увидел двух мужчин, вышедших из-под арки и теперь осматривавших дома по его стороне улицы.
Если Теренс так и не пришел к определенному выводу, кто был незнакомец, наблюдавший за домом в памятный и не очень приятный вечер, то в этих двух он сразу распознал полицейских.
Теренс был из тех людей, у кого на полицию особый нюх.
Ни у кого больше нет таких мутных, усталых глаз, одежды, которая выглядит так, будто ее обладатели потеряли внезапно немало в весе, а также давно не чищенной обуви.
Пять домов в этом уединенном местечке стояли почти вплотную. Мужчины оглядели их, затем двинулись через двор к дому номер один. Теренс, затаивший дыхание, наконец выдохнул.
Миссис Голдшмидт протянула ему руку, ожидая, что он поможет ей слезть с оттоманки, а может, для поцелуя.
Целовать ей руку ему в голову не пришло, поддерживать даму он тоже не спешил, поэтому она спустилась самостоятельно и присела на оттоманку, обуваясь. Потом Теренс в молчании повел ее вниз в холл.
По пути он мельком взглянул в одно из окошек, через которые падал свет на лестницу. Полисмены зашли в дом номер один, но входная дверь осталась приоткрытой. Теренсу это не понравилось.
Он хотел поскорее избавиться от миссис Голдшмидт.
Она шла впереди него, медленно, с томным видом скользя рукой по перилам, один раз оглянулась через плечо, одарив его задумчивой, с неопределенным подтекстом улыбкой. В холле возле статуи с дырой в голове она задержалась, делая какие-то пометки в блокноте крупным размашистым почерком.
— Я забыла плащ. Я оставила его наверху.
«Она пойдет за ним, — подумал Теренс, — затем позовет меня, а затем…»
— Я сейчас принесу его.
Он помчался наверх.
В спальне Теренс первым делом выглянул в окно. Оба полисмена теперь стояли на узкой гранитной террасе перед входом в дом номер три, и беседовали с проживающей там женщиной.
Теренс схватил кожаный плащ, чуть ли не смяв его в комок, и устремился обратно вниз.
Но на первой же лестничной площадке он кое-как поборол панику, расправил плащ, спустился неспешным шагом и помог даме одеться, как и подобает джентльмену.
Ему потребовалось все мужество, — а его было немного, — чтобы открыть дверь на улицу.
Полицейские были уже в трех ярдах и оглядывали крыльцо. Потом в их поле зрения попал он. У Теренса перехватило дыхание, а в глубине грудной клетки сердце дало о себе знать. Оно прямо запрыгало от страха.
Каким-то образом они все-таки вышли на него. Кто-то, по всей вероятности, «добрая» душа из соседей, узнала, что дом выставлен на продажу. Может быть, это был хороший знакомый Сойера, может, он переписывался с Фредой…
Миссис Голдшмидт медленно спустилась по ступенькам, гордо вытянув свою лебединую шею и загадочно улыбаясь.
Полиция не обратилась к ней с вопросами. Это было величайшим проявлением такта со стороны слуг государства. Теренс возблагодарил господа, хотя преждевременно. Она сама могла спровоцировать опасную ситуацию.
Миссис Голдшмидт обернулась к нему.
— Что ж, до свидания, и благодарю вас за ваши хлопоты.
«Только не назови меня мистером Фиппсом!» — мысленно взмолился он.
— Мы свяжемся с вами в ближайшее время. Я вернусь сюда очень скоро.
Это звучало почти как угроза. Теренс не нашел подходящих слов для ответа, и вряд ли мог их произнести, так как голос ему отказал. Его рот был словно набит мягким пирогом, который ни проглотить, ни выплюнуть невозможно.
Она прошла мимо полицейских, как будто они оба были невидимками, еще раз обернулась, посмотрела на дом, чуть раздвинула губы в прощальной улыбке, и далее Теренс видел только ее удаляющуюся спину.
Зато полисмены ожили. Они взошли на крыльцо, и тот, кто постарше, рыжий, в плаще с распущенным поясом, отчего плащ раздувался на ветру, обратился к нему почти ласково.
— Мистер Теренс Ванд? Вот мы и свиделись. Вы ведь и есть мистер Ванд?
Теренс кивнул. Он ощущал себя податливым, как вялый лист.
Он даже не заметил, как они вошли, только защелкнулся замок на входной двери.
Он безропотно впустил их в свой дом, в «свою крепость».
Войдя, полицейские оглядывали холл, оформленный согласно вкусу Фреды: уродливые статуи, копии Модильяни, ковры, так до конца и не очищенные от шерсти спаниеля.
Полицейские ни о чем не просили, но Теренс сам открыл перед ними двойные стеклянные двери, ведущие в гостиную. Как бы ему хотелось, чтобы там не было следов его прежних трапез — ни кукурузных хлопьев на полу и на столе, ни яичной скорлупы и зачерствелого круассана после поспешного завтрака, вызванного ранним визитом миссис Голдшмидт! Его самого тошнило от зрелища собственной неаккуратности. Но полицейским, наверняка, приходилось видеть и не такое.
Они вошли и с интересом огляделись, меряя комнату взглядами, словно сами собирались на пару приобрести этот дом.
Осмотр продолжался в молчании вплоть до ванных комнат, пока младший из полицейских не спросил спокойно.
— Где вы прячете Джейсона Стратфорда? Мы пришли за ним.
Сначала Теренс ничего не понял. Сказанное было слишком далеко от того, что он ожидал и чего боялся. Его просто парализовало.
— Разрешите нам присесть?
Теренс кивнул.
Однако сам он не сел на ближайший стул, а остался стоять в напряженной неподвижности, опасаясь, что, сидя, тут же раскиснет и признается во всем.
— Вы, конечно, знаете, что маленький Джейсон исчез. Думаю, что нет никого в округе, да и во всем Лондоне, кто бы ни знал об этом. Если я не ошибаюсь, то вы — близкий друг его матери, миссис Кэрол Стратфорд?
