— Чего это она?
— Да мент этот приходил, все выспрашивал, а теперь ты!
— Вот интересно, — улыбнулся Воронов. — Меня ты тогда сравнила с «мильтоном», а участкового «ментом» зовешь. А ведь он тебя охранял, можно сказать.
— Какой участковый? — удивилась Нателла. — Участковый с тобой ушел, а этот пришел уже после вас.
— Это кто? — начал догадываться Воронов. — Майор?
— Ну, вроде, — задумалась бабка. — Наглый такой, все стращал: мол, в милицию заберу.
«Странно, — подумал Воронов, — чего ей пугаться? Мы не в розыске, здесь за нами никаких грехов нет, а женщина, хоть неделю прожившая в столице, любому менту такой скандал закатит, если ее просто так заберут, что никому мало не покажется!»
— А чего знать-то хотел?
Воронов спросил и сразу же подумал, что им майор ни слова не сказал, хотя должен был хоть как-то заметить, что женщину, которую допросил Кашуба, он и сам только что допрашивал.
«Странные тут отношения», — усмехнулся Воронов про себя.
— Ну, а сам-то он почему Ирму расспрашивал, а не туда сразу отправился?
— Почем я знаю? — резонно ответила Нателла. — Я же их не караулила, у меня делов полно.
Ну, в самом деле, нет у старухи нужды следить за внучкой.
— А вы мне вот что скажите, баба Ната, — попросил Воронов. — Вы Овсянниковых давно знаете?
— Жену евоную не очень давно — лет сорок, — доложила бабка. — А с Ванькой-то всю жизнь знакомы. По молодости-то и женихались.
Она прикрыла рот ладошкой и коротко хохотнула.
И Воронов вдруг подумал, что все истории, которые он тут слышал, это для него — болтовня, а для нее это просто воспоминания, и они могут быть гораздо обширнее, чем ее рассказы.
— А вот Овсянников, он ведь мог знать об этой заимке столько же, что и вы…
— Да он, поди, много больше знал, — беззаботно махнула рукой Нателла. — Мужики-то, про которых я говорила, у них же останавливались всякий раз. Ванькин дед-то партийный был, вроде вожака в деревне. И тот мужик, который пропал, с ним часто про многое беседовал. И так Ванька поворачивал в своих рассказах, будто он при тех разговорах присутствовал и даже парня этого как-то сопровождал. Правда, летом, когда тепло.
Потом, будто спохватившись, сказала:
— Погоди-ка.
Ушла в дом, а вернувшись, показала Воронову лежащий в ладошке медальон:
— Вот, смотри, Ванька мне тогда бирюльку подарил.
Воронов бережно, будто стеклянный, взял медальон в руку, повертел его, оглядел внимательно со всех сторон и так же бережно положил обратно на ладонь старушки. Она тоже посмотрела на него, а потом медленно, с какой-то тоской, сжала руку в кулачок.
Подумала и добавила:
— Это, правда, если ему верить.
— А верить ему можно было?
Бабка добросовестно обдумала вопрос и ответила:
— Да вроде можно было.
Воронов хотел еще о чем-то спросить, но ворота распахнулись, и вошли друг за другом майор и Кашуба.
Они о чем-то бурно спорили и по дороге к столу успели обменяться парой фраз, но, подойдя ближе, замолчали.
Кашуба на правах старого знакомца спросил:
— Баба Ната, покормишь чем-нибудь?
Полицейские тем временем закончили обедать и стали собираться.
После обеда проводив гостей, Воронов прилег, размышляя, хороша ли эта склонность к дневному сну, и проснулся уже под утро, часа в четыре. Покурил, поворочался и снова уснул.
Окончательно проснулся и вышел во двор часов около восьми, когда и был настигнут вопросом бабки:
— Ирка где?
Оказалось, что Ирму она не видела с того самого момента, когда та еще вчера днем, разозлившись, ушла в избу. Вечером она «вроде», по словам бабки, «бродила в сенках», а потом затихла.
Нателла с раннего утра, пока Воронов спал, обежала несколько соседних дворов, где жили некогда подруги Ирмы, но там о ней ничего не знали.
— Вот, куда она усвистала? — шумела Нателла, но видно было, что на сердце у нее неспокойно.
— Ну, ты же знаешь, какая она вертихвостка, — напомнил Воронов скорее для очистки души.
Бабка, однако, игру не приняла. Несмотря на раннее утро, налила себе стаканчик самогонки, выпила, не закусывая, и через минуту сказала:
— Ну, вроде полегчало.
Врала точно так же, как Воронов минуту назад.
А он посерьезнел и сказал, будто в сомнении:
— Вот что, Нателла. Не исключено, что она подалась-таки в Город. Видать, решила меня обставить и сделать все самой.
— Что сделать-то? — вроде прикрикнула бабка, но Воронов только махнул рукой: дескать, потом.
В Город он прибыл ближе к обеду, из машины выбрался
