А у меня они есть. Когда-то капитал моей семьи десятикратно увеличился, благодаря Йосе. Я женщина не бедная. Да что я говорю? Яхты, самолёты, пароходы – это всё мне чуждо. Когда с мужем начались проблемы, в момент просветления я подстраховалась и всё переписала на себя. Я поступила разумно, по-деловому. А вдруг бы муж впал в безумие и отписал бы всё чужим людям, мошенникам? Детей нам бог не дал… – Ее рука в разномастных золотых украшениях соскользнула на бедро Данилы. – Но отказывать себе в удовольствиях я не вправе…
Олег Адольфович считал количество книг в шкафу, загибая пальцы. В нем погибал великий актёр.
– И вы хотите поместить к нам вашего супруга? – уточнил профессор, явно возбужденный открывающимися финансовыми перспективами.
Яна впилась красными ногтями в обивку страхолюдного дивана, наверняка таящего в себе многие тайны и человеческие трагедии. Она чувствовала себя на этом диване как рыба на сковородке.
Профессор что-то быстро строчил в своем блокноте.
– Вы хотите пройти один или два курса?
– Я бы хотела, чтобы он находился под присмотром в клинике круглосуточно.
– Пожизненное содержание… – задумался профессор. – Для этого нужны особые показания.
– Я за ценой не постою, – фыркнула Яна.
– Это дорого… Очень дорого…
– Повторяю, денег у меня хватит купить всю вашу богадельню!
– После лечения вашему мужу станет лучше, – продолжал профессор.
– А если не станет? Я бы сказала – даже наоборот! Болезнь обострится, – с нажимом в голосе произнесла Яна. – Мы же взрослые люди. Вы ведь всё прекрасно понимаете. К чему этот словесный пинг-понг?
Олег Адольфович приземлился на край дивана и начал натягивать носки прямо поверх брюк.
– Он всегда так делает, когда замечает вокруг себя тараканов, клопов, жуков и прочих насекомых, – пояснила Яна. – Чтобы они не заползали ему под брюки и не укусили за ноги.
Профессор что-то черканул на бумажке и показал Яне.
– Примерная сумма…
– Меня устраивает.
Профессор промокнул лоб бумажкой с цифрами.
– Ну и чудесно… Вы предпочитаете наличными или банковский перевод?
– Переведу хоть на Каймановы острова! – ответила Яна, поправляя накладную грудь.
– Можно мне задать вам еще один вопрос?
– Я слушаю вас внимательно, – захлопала Яна накладными ресницами.
– А где вы проживаете?
– В Москве.
– Почему вы обратились именно ко мне? – Профессор в упор посмотрел на Яну.
– Я получила рекомендации от друзей. У вас солидное учреждение.
– А позвольте спросить, кто именно рекомендовал вам меня?
– Это так важно? Мне кажется, что вам лучше об этом не знать. Рекомендовали – и всё.
– Ну, допустим… – вздохнул Северин.
В это время Олег Адольфович зашлёпал снятыми ботинками по полу, словно кого-то пытаясь раздавить.
– Тише-тише, дорогой! Всё хорошо. Сейчас тебе сделают укольчик, и твои тараканчики исчезнут, – чуть приобняла его Яна.
– У вас документы с собой?.. – спросил профессор.
– Не разочаровывайте меня. Какие документы? Обследуйте и поставьте диагноз сами. Пусть он тут у вас давит своих невидимых клопов. Я уже не могу! Меня от него тошнит! Это ясно?! – разозлилась Яна.
– Всё хорошо, кошечка моя, – забеспокоился Руслан-Данила.
– А вас я где-то видел, Руслан, – обратился к нему профессор.
Яна захихикала:
– А вы проказник, господин Северин!.. Руслан у нас снимался в фильмах для взрослых.
Данила не смог скрыть своего удивления, но быстро взял себя в руки. А вот профессор зарделся.
– Да что вы, я не смотрю такие фильмы. Перепутал с кем-то, наверное…
– Надеюсь, наша тайна останется между нами? У вас крепкие запоры и мой муж не сможет без разрешения покинуть ваше заведение? Он не сбежит?
– Сбежит? Это исключено! Вы же видели нашу охрану. Пациенты находятся в одиночных палатах с кодовым замком, монолитные решетки на окнах. Охрана снаружи проходит по периметру каждые два часа, проверяет территорию. Внутрибольничная охрана дежурит круглосуточно, проверяет палаты. Медперсонал очень надёжен. От нас сбежать невозможно. Скорее из тюрьмы сбежишь, – отчитался профессор.
Яна небрежно махнула рукой в кольцах.
– Так уж невозможно? А я слышала, что у вас был случай побега.
– А вы не ошибаетесь?
– Ни боже мой! Я даже назову вам имя вашей пациентки, которая смогла ускользнуть от вас.
– И кто же это, позвольте спросить?
– Людмила Пушкина.
– Ах, Пушкина… – с облегчением откинулся на спинку кресла профессор. – Да, был такой случай… Но дело в том, что она потеряла память и ничего не помнит.
– То есть как «ничего»?
– Абсолютно ничего. Полная амнезия.
– Зато она помнит, кто она, и дискредитирует мужа, который ее к вам определил.
Профессор орлиным взором уставился на Яну, в глазах его сначала мелькнуло недоумение, а потом подозрение.
– Скажите, любезная, мы сейчас обсуждаем вашего мужа или какую-то Пушкину?
– А почему вы не хотите ответить на мой вопрос? Что я такого спросила?
Профессор встал из-за стола.
– Не нравится мне наш с вами разговор. Боюсь, я не возьму вашего Иосифа Леонидовича к себе в клинику, – вдруг сказал он, чем несказанно удивил всех присутствующих, особенно Олега Адольфовича.
Петров неожиданно посмотрел профессору в глаза и отчеканил:
– Как не возьмёте? Я больной человек! Типичный классический шизоидный тип с маниакальным поведением. Я не ошибаюсь. Вы же профессионал! Это абсолютно ваш профиль!..
Профессор пошёл красными пятнами.
– Вы кто?! Ах, вот оно что! Подставной! Я так и знал! Всё было так хорошо, что не могло оказаться правдой. Я вас не выпущу отсюда!
– А что вы сделаете? Нас, думаете, искать не будут? – усмехнулась Яна.
– Вы артисты, что ли? – успел только спросить профессор, как в коридоре раздался шум, и в кабинет ворвался следователь Архип Игоревич в сопровождении трех оперативных сотрудников.
– Всем оставаться на местах. Профессор, у меня тоже к вам масса вопросов.
Бледный профессор бессильно рухнул в кресло.
– Браво! Не думал, что из этого что-то выгорит. Но получилось! Удивительно! Яна Карловна, вы были бесподобны! – подлетел к Яне Марков. – Вам бы блистать на подмостках! – У следователя даже лысая голова блестела от радости, как диско-шар. Он повернулся к профессору. – Ваш разговор записан на плёнку. Вам придётся многое объяснить следствию.
На профессора было больно смотреть. Он остался в кабинете, а все остальные вышли в коридор.
– Я вас, Яночка, явно недооценил, – сказал Марков. – Нам бы таких сотрудников, с такой-то хваткой!..
– Вы уж угомонитесь, Архип Игоревич, а то меня уже и в театр записали, и в полицию. Мне и на моем месте хорошо. Я еще и зубы умею лечить. Только я теперь в замешательстве…
– В каком? Можно узнать? – спросил Данила, выходя из образа альфонса и застёгивая пуговицы на рубашке.
– Я думала, что когда полиция поймает Туза, то он расколется, и сразу всё будет ясно.
– Ты сомневаешься в доблестных сотрудниках?! – воскликнул Архип Игоревич. – И поймаем, и расколем!
– Этот психиатрический профессор верил каждому моему слову и соскочил только в конце, почувствовав неладное, – задумчиво проговорила Яна. – И это было тогда, когда я сказала, что Пушкину в клинику сдал муж. Профессор напрягся, сообразив, что не так уж я и осведомлена. А это означает только одно – Туз свою жену в психушку не упекал. Это сделал кто-то другой.
– И кто же? – спросил следователь.
– Я не знаю… –
