Ознакомительная версия.
— Да уж…
Разговор не клеился. Жилев почти ничего не ел. Старик присматривался к нему, удивлялся, — всегда крепкий и краснощекий Степан побледнел, осунулся, глаза ввалились. Он выглядел лет на десять старше, взгляд потерял задорный блеск, жесты стали вялыми, медленными.
У Степана Игнатьевича не было тайн от Войтича. Просидев на кухне до полуночи, они обсудили все, что произошло на Таймыре, — раскопки, исследования, неожиданную находку, странную болезнь членов экспедиции, смерть старика-долгана, гнев «духа тундры» и многое другое.
— Молодец, Степа, что никого не послушался и привез камень в Москву, — похвалил ученика Михаил Эрнестович. — За тысячи лет это единственная обнаруженная вещь, которая могла принадлежать атлантам. Впрочем, откуда нам знать?..
— Полное отсутствие информации об этой цивилизации не случайно, — горячо сказал Жилев. — Такова была воля вождей Атлантиды. У них имелась веская причина не оставлять следов своего пребывания на Земле. Но ничто не исчезает из бытия целиком и полностью…
На следующий день после того, как «таймырская находка» очутилась в квартире на Новодмитровской, у Войтича случился тяжелейший приступ астмы. Жилев перенервничал и тоже чувствовал себя ужасно. Поневоле пришла в голову мысль о мести «духа тундры».
— Не верь этим бредням, — успокаивал его старик. — Астма мучает меня много лет. Пришла пора умирать, Степа, и камень тут ни при чем.
Когда Войтич, напившись лекарств, уснул, гость позвонил Седову. Тот ответил удивительно бодрым, довольным голосом. Оказывается, почти всем членам экспедиции в Москве полегчало, они начали поправляться.
— Я будто на свет родился, — радовался полярник, который не привык болеть. — А ты как, Степан Игнатьич?
Жилев кое-как закончил разговор, положил трубку и задумался. Он не мог похвастаться тем же. Еще и Войтич захворал. Может быть, всему виной резкая перемена климата, волнение… а приступ астмы у старика — простое совпадение?
Ученый в этом засомневался. Похоже, что находящийся рядом кристалл неблаготворно влияет на здоровье. Завтра он серьезно поговорит об этом с Войтичем. Вдвоем они найдут объяснение странному явлению.
Ночью старику стало хуже. Жилеву пришлось дважды вызывать «скорую». Врачи предлагали ехать в больницу, но Войтич отказался.
— Умру в своем доме, — упрямо твердил он.
Жилев сидел рядом, держал в своих ладонях сухонькую руку учителя.
— Давай поговорим, Степа, — предложил Войтич. — Вижу, хочешь что-то сказать, но не решаешься.
— Вам разговаривать вредно…
— Мне теперь все вредно. Так что тебя беспокоит?
— Может быть, камень действительно влияет на здоровье? — выдавил Жилев. — Его нельзя держать в квартире. Отвезу-ка я его куда подальше.
— Куда ж ты его отвезешь?
— Да хоть в камеру хранения.
Войтич долго молчал, хрипло дыша.
— Нет, — наконец, сказал он. — До сих пор ты находил всякие мелочи — обломки украшений, фрагменты посуды, оружия. Причем эти мелочи похожи на остатки другой культуры. Кристалл — самая ценная находка. Именно он мог когда-то принадлежать атлантам. Камера хранения — слишком ненадежное место для такой вещи.
— Но…
— Подай-ка мне вон ту коробочку, — перебил его старик. — Я тебе покажу кое-что.
Жилев встал, достал с полки черную лакированную шкатулку и принес Войтичу. Там оказались рецепты, какие-то квитанции, записки, несколько визиток.
— Вот, — сказал Михаил Эрнестович, выбрав синюю визитку с серебристым тиснением. — Возьми, Степа.
— Головин Владимир Петрович, журналист, — прочитал Жилев. — Это кто ж такой?
— Приходил он ко мне, говорил, статью пишет об Атлантиде, расспрашивал, то да се… Нож интересный показывал с рукояткой из халцедона, в виде рыбы. С тобой встретиться хотел. Но ты тогда на Таймыр уехал.
— Мне журналисты сейчас ни к чему, — насупился ученый. — Не дай бог, пронюхают о камне…
— Не торопись, Степа. Экий ты горячий. Я недавно некролог в газете читал… там и фотография была напечатана. Гляжу, лицо знакомое. Ты мою память знаешь… Оказывается, погиб тот журналист. Только он вовсе не журналистом был, а начальником охраны какой-то фирмы. И фамилия его не Головин.
— Значит, визитка липовая? — удивился Жилев. — Зачем же он вам ее дал?
Старик закашлялся, с хрипом вдыхая воздух.
— Не знаю, — с трудом выговорил он, когда кашель утих. — Думаю, он не просто так приходил… Я его настоящую фамилию записал: Багиров, кажется. Да, точно, — Багиров. Журналистом, думаю, он представился для отвода глаз. Сдается мне, неспроста этого человека убили. Я сразу, как только некролог прочитал, — вспомнил нож, который он приносил. С тех пор не могу отделаться от этих мыслей. Ты позвони по тому телефону, что на визитке указан. Может, что и прояснится…
Слова Войтича взбудоражили гостя. С одной стороны, ему сейчас пригодился бы помощник, а с другой — кто знает, что за люди интересуются Атлантидой? Узнают про кристалл и тогда… могут убить, как этого «журналиста». Прикончат и отберут камень.
Как говорится, утро вечера мудренее.
При лучах рассветного солнышка ночные страхи показались Жилеву смешными. Он вышел на балкон, посмотрел на соседние дома, едущие по дороге автомобили и удивился. Чего он испугался? Кто в современной Москве станет убивать из-за какой-то мифической цивилизации, существование которой большинство людей считают вымыслом и сказкой, придуманной мечтателями.
Осторожно ступая по рассыхающемуся паркету, ученый подошел к двери в комнату старика, приоткрыл ее и заглянул в пропахший лекарствами полумрак. Голова Войтича, лежащая на подушке, показалась ему головой покойника — впалые щеки, заострившийся нос. Только судорожное, хриплое дыхание говорило о том, что старик еще жив.
Степан Игнатьевич невольно прислушался к себе, — ухаживая за Войтичем, он забыл о собственном недомогании. Ноющая боль в груди, головокружение, которые, казалось, отступили, возобновились с новой силой. Запах лекарств вызвал неожиданный приступ тошноты, и Жилев поспешил в ванную. Там его выворачивало минут двадцать, после чего, весь в поту, на ватных ногах он едва дополз до кухни.
«Это кристалл, — как о непреложном факте подумал Жилев. — Он убивает всех, кто рискует находиться рядом. Я должен срочно предпринять что-то. Какой нам будет прок от камня, если мы умрем? Мы испустим дух раньше, чем кристалл откроет свою тайну».
Последний довод оказался самым убедительным. Ученый вернулся в спальню, взял визитку мнимого Головина и набрал указанный на ней номер.
— Мне нужен Багиров, — сказал он, запоздало сообразив, что Багиров мертв.
— Кто его спрашивает? — поинтересовался мужской голос.
— Войтич, эксперт по древностям, — почему-то побоялся представиться своим именем Степан Игнатьевич.
— Одну минутку…
Глава 49
Сольгер
Двенадцать тысяч лет назад
На Золотой Город обрушился ураган.
Ветер набирал силу, срывая крыши, поднимая в воздух лейрисы, выворачивая с корнями деревья. Океан ревел, вздымая гигантские гребни, слизывая с побережья легкие строения, скот, виноградники и посевы. Гавань опустела. Некоторые суда успели спрятать в специально оборудованном подземелье, остальные были разбиты о скалы.
Небо покрылось черными тучами, на землю обрушился снег с дождем… Все ревело, свистело, грохотало и завывало. Океан взбесился, суша колебалась и вздрагивала с жутким гулом, от которого кровь стыла в жилах. Казалось, Боги прокляли империю, отвернулись от нее в роковой час.
Вершина горы тонула во мраке, императорский дворец засыпало снегом. С холмов неслись грязевые потоки, сметая все на своем пути…
Жители попрятались кто куда, курильни астия были переполнены. Поклонники дурманного зелья не обращали внимания на стихию. Какая разница, что происходит вокруг, когда сознание плавает в сладком обманном сиропе? Да и что есть обман, в конце концов? Всего лишь одна из граней реальности…
Солнце исчезло. Оно словно зашло раньше положенного срока, оставив своих детей во тьме. Сияющее Божество отвергло молитвы страждущих, беспощадно отвернуло блистающий лик, и Владыка Тьмы вступил в свои права…
В этой адской круговерти никто, кроме жрецов, не заметил, как растворились во мгле Огненные Пирамиды — Глаза Трейи, невесты Солнца. Они закрылись, сраженные изменой Вечного Суженого.
— Черные всадники несутся по небесам! — голосили служители храмов. — Они затопчут нас! Империя гибнет!
В панике искали Ольвиуса, но тот исчез.
— Трейя забрала его с собой! — в страхе вопили жрецы и жрицы, забыв свой статус «безмятежных и всесильных». — Магистр покинул нас!
Ознакомительная версия.
