Прежде чем инспектор опомнился, Пэтиенс уже исчезла.
Тамм остался один в пустой квартире, с потухшей сигарой во рту. Звук захлопнувшейся двери вывел его из оцепенения, и он постарался привести свои мысли в порядок. Но чем больше он размышлял, тем тревожнее становилось на душе. Инспектор неплохо разбирался в особенностях человеческой натуры и попытался прояснить для себя мотивы странного поведения дочери. Пэтиенс казалась уравновешенной девушкой, и эмоциональные бури и вспышки гнева, присущие большинству представительниц слабого пола, были чужды ей. Чем же объяснить необычную порывистость ее действий? Инспектор просидел в темноте без движения несколько часов. Только в полночь он поднялся, зажег свет и сварил себе крепкий кофе.
Два дня тянулись как два года. Жизнь опостылела Гордону Роу. Молодой человек часами просиживал в конторе инспектора, мучая того своими расспросами. Его совершенно не могли удовлетворить невнятные объяснения Тамма, что Пэтиенс уехала отдохнуть на несколько дней.
— Но почему она мне не позвонила и не оставила никакой записки?
Инспектор пожал плечами.
— Не хочу тебя обидеть, парень, но, черт возьми, кто ты такой?
Роу вспыхнул.
— Проклятье! Она любит меня!
— Неужели?
Но когда прошло шесть дней, а от Пэтиенс не поступило никаких известий, у инспектора опустились руки, и первый раз в жизни он испытал страх.
Покинув контору, он забрался в «родстер» и взял курс на Вестчестер.
Друри Лейн грел свои старые кости в одном из садиков «Гамлета». В первое мгновение инспектор был шокирован его жалким видом. За эту неделю Лейн сильно постарел. Его кожа сморщилась и пожелтела, тело съежилось, он сидел, закутавшись в одеяло, будто в этот. жаркий день его бил озноб. Тамм вспомнил, каким энергичным и моложавым казался Лейн еще несколько месяцев назад, и отвел взгляд.
— Ну, ну, инспектор, — отозвался старый джентльмен. — Рад вас видеть… Кажется, вам не нравится мой внешний вид?
— Нет, нет, — поспешно отозвался Тамм. — Вы отлично выглядите.
Лейн улыбнулся.
— Ах ты, лгунишка! Я выгляжу на девяносто, а чувствую себя на все сто. Это произошло как-то неожиданно…
Помните Сирано, когда он в пятом акте сидит на скамейке под деревом? Сколько раз я играл в этой пьесе, и в моей груди билось молодое горячее сердце. Теперь же… — Он прикрыл глаза. — Мартини не скрывает, что весьма обеспокоен состоянием моего здоровья. Медики не могут понять, что старость неизлечимая болезнь, как сказал Сенека.
Затем он резко открыл глаза и озабоченно спросил:
— Тамм, старина, в чем дело? Что случилось?
Инспектор закрыл лицо руками. Когда он отнял руки, его лицо напоминало застывшую маску, — Пэтиенс… — пробормотал он. — Она уехала… Лейн, ради всего святого, помогите мне разыскать ее.
Старый джентльмен переменился в лице.
— Она… исчезла?
— Да, то есть нет. Она уехала сама.
Тамм сбивчиво рассказал ему все, что произошло. Пока Лейн наблюдал за губами инспектора, вокруг его немигающих глаз появились паутинки морщин.
— Я не знаю, что мне делать, — простонал Тамм. — Это моя вина, я не понял вовремя, что произошло. Она вышла на след убийцы и, очертя голову, бросилась на его поиски. Одна… Это может быть опасно, Лейн. Ее нет уже неделю. А вдруг… — Он запнулся, не в силах выговорить страшное слово, мелькнувшее в его мозгу.
— Итак, вы думаете, — пробормотал Лейн, — что она каким-то образом вышла на след убийцы и что он мог…
Онемевший инспектор кивнул.
Мужчины долго хранили молчание. Где-то поблизости начала свою песню малиновка; Тамм слышал, как чем-то недовольный Квейси препирается с садовником. Но глухой Лейн ничего не мог слышать. Он изучал траву у себя под ногами. Наконец, вздохнув, он положил руку с набухшими венами на плечо Тамма, и инспектор взглянул на него с болью и надеждой.
— Бедный старый друг. Не могу выразить словами., как сочувствую вам… Кому дано постичь женский ум?
Вы слишком откровенны и по-мужски примитивны, мой друг, чтобы понять, что творится в душе Пэтиенс. Женщины обладают неистощимой энергией, когда дело доходит до мучения мужчин. У вас есть с собой карандаш и бумага?
— Конечно, конечно…
Инспектор, порывшись в карманах, достал ручку и обрывок бумаги.
Закончив свою записку, Лейн тихо сказал:
— Поместите это в разделе частных объявлений всех нью-йоркских газет, инспектор. Возможно, кто знает, это нам поможет.
Тамм удивленно взял листок бумаги.
— Если что-нибудь выясните, сразу дайте мне знать.
— Безусловно. — Голос инспектора сорвался. — Большое спасибо, Лейн.
На несколько секунд гримаса боли исказила бледное лицо старого джентльмена. Его губы скривились в странное подобие улыбки.
— Это то немногое, что я могу для вас сделать. — Он подал Тамму руку. До свидания.
— Пока, — пробормотал Тамм.
Они пожали друг другу руки, и инспектор быстро зашагал к своей машине. Перед тем как запустить мотор, он прочитал послание Лейна, Оно гласило: «Пэт. Я все знаю. Возвращайся. Д. Л.».
Инспектор облегченно вздохнул, завел мотор и исчез в облаке дыма и пыли. Лейн поднялся и со странной улыбкой смотрел вслед машине до тех пор, пока она не скрылась из виду. Затем по его телу пробежала дрожь, он сел и еще плотнее укутался в одеяло.
* * *
На следующий день двое мужчин — старый и молодой — сидели за столом друг напротив друга. Они выглядели усталыми и изможденными. Возле каждого стояло по пепельнице, полной окурков. На полу между ними возвышалась груда смятых утренних газет. В квартире было прохладно и тихо.
— Вы думаете, она вернется? — в двадцатый раз спросил Роу.
— Не знаю, сынок.
Внезапно они услышали, как в замке повернулся ключ, и, вскочив на ноги, бросились в прихожую. Дверь открылась. На пороге стояла Пэтиенс.
Приглушенно вскрикнув, она бросилась в объятия отца. Тамм издал какой-то бессмысленный звук, а Пэтиенс громко всхлипнула. Она казалась измученной, бледной и похудевшей, как будто ее долго подвергали невыносимым страданиям.
Роу покорно ждал, пока Пэтиенс не перевела на него взгляд.
— Гордон!
— Пэт!
Инспектор повернулся и удалился, оставив их наедине.
— Пэт, я до сих пор не мог представить…
— Знаю, Гордон.
— Я люблю тебя, моя дорогая. Я не мог вынести…
— О, Гордон. — Она положила руки ему на плечи. — Милый мой мальчик. Я совершила глупость, поступив так.
Роу обнял Пэтиенс так крепко, что у нее перехватило дыхание. Какое-то время они стояли, не шевелясь, потом поцеловались и, не произнеся ни слова, прошли в гостиную.
Инспектор ухмылялся. Он успел зажечь свежую сигару и пускал вверх клубы дыма.
— Все устроилось, а? — не скрывая ликования, произнес он. — Отлично, просто отлично. Гордон, сынок, прими мои поздравления. Итак, черт возьми, наконец воцарился мир.
— Папа, — прошептала Пэтиенс, и радостное выражение на ее лице сменилось беспокойством. — Он в самом деле все знает?
— Все? Кто?.. Ах, Лейн. Ну, он так сказал, Пэтти! — Инспектор подошел к ней поближе. — А какая разница?
Главное, ты вернулась, а больше меня ничего не волнует.
Она мягко отстранилась.
— Нет, есть еще кое-что…
— Он просил, — хмуря брови, произнес Тамм, — сообщить, как только ты приедешь. Я пойду позвоню…
— Вот как? — Щеки Пэтиенс слегка порозовели, и глаза лихорадочно заблестели. — Нет, папа, прошу тебя!
Лучше мы все расскажем ему лично. Какой же взбалмошной беспечной дурой я была! Ему грозит страшная опасность, — закричала она, бросившись в прихожую. — Шевелитесь!
— Но, Пэт! — запротестовал Роу.
— Шевелитесь, кому говорю! Я должна была предвидеть это… Мы можем опоздать!
Она выбежала из квартиры. Роу и. Тамм с недоумением переглянулись и последовали за ней.
* * *
Они с трудом втиснулись в двухместный автомобиль и тронулись в путь. Машину вел Гордон Роу, Если за письменным столом он казался тихим книжным червем, то за рулем превращался в сущего дьявола.
Когда город остался позади, Тамм нарушил молчание.
— Расскажи нам все, дочка, — спокойно произнес он. — По-видимому, у Лейна могут быть неприятности., Ты должна была сообщить мне.
— Да, — ответила она упавшим голосом. — Я виновата. С моей стороны было нечестно скрывать это от тебя, папа, и от тебя, Гордон. Вы оба должны знать. Гордон, жми! Впереди маячит кровь!
Гордон сжал губы, и «родстер» рванул с места, как заяц, преследуемый гончими.
— Как вы помните, — начала Пэтиенс, — сначала мы пришли к выводу, что жертвой и убийцей были братья Седлары. Мы думали, что один брат убил другого. Но потом наша версия претерпела изменение. Мы узнали, что мертвец это Гэмнет Седлар, но его брат Вильям не мог находиться в доме той ночью. И перед нами встал вопрос — кто пришел в дом первым, связал Максвелла и разгромил все вокруг? Тогда в моем мозгу всплыли полузабытые вещи и события, на которые я раньше не обращала внимания. Это было подобно вспышке молнии! Она перевела дыхание и продолжила, глядя прямо перед собой:
