— Уже знаете, кто?
— А то! Мы же не задаром хлеб едим!
— И что?
— Пока ничего. Ведут себя тихо. Мы наблюдаем. Предъявлять обвинение им не за что. Они, кстати, даже не пересекаются между собой никак. Думаю, что этим двоим просто заплатили, чтобы они достали из твоей машины то, что кому-то нужно позарез. Но это, опять-таки, одни предположения, за которые меня к тому же могут с работы уволить. Кстати, санкцию на обыск твоей машины мне никто не даст, так ты это… уж не забудь меня ввести в курс дела, что там и как… — Горелов откинул голову назад, посмотрел на идеальную поверхность моего потолка и мечтательно произнес: — Живут же люди! А меня соседка сверху уже третий раз за год затапливает. Дорого ремонт обошелся?
— Слушай, Вить, — перебила я его. — Мне кажется, я знаю, кто совершил на меня нападение. И даже догадываюсь, почему так удачно выбрали время.
— Почему? — он досадливо поморщился, но отмахнуться от меня, как от надоедливой мухи, уже не мог. Поэтому, тяжко вздохнув, проговорил: — Ну, давай выкладывай. А то ведь в бинтах поползешь!
— Это Аракелян! — через великую силу вымолвила я.
— Что Аракелян?! Ударил тебя?! — кажется, он мне не поверил.
— Нет, ударил не он. Ударил его сообщник. А Аракелян отвлекал меня болтовней по телефону. Долго говорил со мной. Минут десять, не меньше. — Снова вспомнив его притворную озабоченность моей безопасностью, я едва не расплакалась. — А сообщник ждал меня за дверью.
— Не факт! — вдруг возразил мне Горелов, чем удивил несказанно. — Ты же не говорила, что стоишь под парами на пороге?
— Кажется, нет, но…
— Вот тебе и но! Как Аракелян мог знать, что ты собралась уходить? А стоять под твоей дверью с битой в руках, согласись, неумно. Нет, думаю, что шли к тебе с вполне определенной целью. И человека этого ты знала, поэтому открыла бы наверняка. Нет кандидатур?
Была! И уверенность в том, что я права, тоже присутствовала. Но как я могла сказать об этом Горелову?! Не могла. Мне нужно прежде поговорить с этим человеком и… понять. Понять — зачем?! У меня-то объяснений не находилось. Все вроде бы уже разложено по полочкам, а ничего не клеится. Что-то ускользает, хоть убей…
— О чем говорил тебе Аракелян? — вдруг не к месту, казалось бы, поинтересовался Горелов.
Пришлось снова рассказывать. Что-то я сегодня только и делаю, что изливаю душу представителям наших доблестных внутренних дел. Не иначе удар по голове так кстати случился.
— Вранье сплошное! — закончила я рассказ на такой вот горестной ноте. — Только и делает, что врет мне!
— Почему вранье? Все из рассказанного им — правда. — Витя сполз с моей кровати, потянулся и тут же принялся заправлять выпачканную в кровь рубашку в брюки. — Был сигнал с заправочной станции об угоне. Потом этот малый под колесами. Все так…
— А установили, кто же все-таки сбил Игоря? — Поверить в хорошее оказалось сладостно и страшно одновременно.
— Ну, дорогая! Мы, конечно, работаем, но мы же не боги. Думаешь, у меня людей много? Аракелян с места происшествия скрылся. Конечно, поначалу он был под подозрением. Но после опроса работников заправки и магазина наша уверенность несколько поколебалась. Вообще-то все это дело дерьмово пахнет уже давно. — Витя Горелов склонился вдруг надо мной, потрогал тыльной стороной ладони мою щеку и озабоченно пробормотал: — Жара вроде нет. Может, и правда обойдется, а, Даш?
— Может, — я моргнула, отчаянно борясь со слезами, которые после его оправдательной речи в честь Аракеляна просились наружу. — Слушай, рассказал бы ты мне все. Что я, как дура, блуждаю в потемках. Может, ты мне поможешь догадаться. А может, я смогу восполнить какой-нибудь пробел.
Горелов неторопливо прошелся по моей спальне. Постоял у встроенного шкафа. Несколько раз открыл и закрыл дверцы. Выразил восхищение моей задумкой. Потом провел пальцем по дорогим обоям на стенках и снова посетовал на то, что живет в своей хрущобе. И только после того, как ему показала кулак, с трудом сжав в него пальцы, он начал рассказывать обо всем, что ему было известно.
— Преступный синдикат, так его назовем, возглавил Волков, — начал Горелов, сразу оговорившись, что все сказанное им — лишь плод его долгих раздумий. А доказательств у него почти нет. — Для того чтобы его создать, он вытаскивает из тюрьмы небезызвестного тебе Александра. Роль его тебе понятна, потому что Борис Моисеевич мне самым подробнейшим образом рассказал о вашей с ним беседе. Для чего Волкову понадобился Аракелян, для меня до сих пор загадка. Но для чего-то нужен, раз его отпустили под подписку о невыезде. Дело ребята поставили на широкую ногу. Саша производит, Волков сбывает. Роль Аракеляна для меня снова загадка. У меня просто нет никаких зацепок к его причастности. Ну, да ладно, найдем. Едем дальше… Инкассаторские машины редко тормозят и обыскивают. На то должна быть санкция прокурора, никак не меньше. Отследив маршруты передвижений его инкассаторов, я пришел к выводу, что ключевой потребительской фигурой был также знакомый тебе человек.
— Игорь?! — догадалась я.
— Именно. Который, в свою очередь, по отлаженным каналам поставлял наркотики на улицы. Все у ребят гладко и хорошо. Все идет без сучка и задоринки. Как тут бац!..
— Погибает Волков, — снова встряла я.
— Да. Но перебивать не нужно. — Горелов подошел к окну и выглянул на улицу. — Дождь перестал, кажется… Так на чем мы остановились?
— Погибает Волков.
— Ах да! Он погибает, и сразу все идет наперекосяк. Игорь занервничал. Начал метаться. Побывал на вокзале, приставал с расспросами к санитарам и прочим работникам. До того времени я даже не подозревал, что они так близко знакомы. Думаю, не я один не подозревал. А тут не хочешь, да задумаешься. Очень подробно и обстоятельно он выпытывал о тебе. Но санитар, который все возился там с тобой, понравилась ты ему, наверное, ничего ему не сказал. Ни о том, что ты какой-то сверток в руках теребила. Ни о том, что пострадавший прошептал тебе. Помнишь ведь, как он прошептал тебе «спрячь»?
— А он услышал!
— Недалеко стоял, слышал. — Витя взял пульт от телевизора, покрутил его в руках, потом удовлетворенно прищелкнул языком. — Навороченная штучка!.. Игорь мечется. Товар к нему в тот день не прибыл, а должен был.
— Так он же сам был в командировке!
— Ну и что! Он сам никогда и не засвечивался. Подозреваю, что Волков его личность держал в секрете. Там у него был свой человек. Кстати, тот самый, что погиб при взрыве во время первого покушения на этого бизнесмена доморощенного. Я задумался. И очень долго думал, Даш. Зачем, думаю, убивать Волкова, когда на нем все завязано? И ведь придумал!
— Его убил Саша. Сначала я думала, что Аракелян с ним сводит счеты, но потом поняла, — вставила я в момент великой паузы, которой Горелов хотел достичь эффекта неожиданности.
— Все-то ты знаешь, — сконфуженно пробормотал он. — Ничем тебя не удивишь. А зачем он это сделал?
— Затем, чтобы освободить себе место рядом с Натальей. — Мне вдруг страшно захотелось подняться, и, вцепившись руками в край покрывала, я попросила: — Вить, помоги, а. Что-то я устала так лежать.
Горелов плясал вокруг кровати минут пять, прежде чем осмелился поднять подо мной подушку повыше, а потом меня на ней устроить поудобнее.
— Так нормально?
— Нормально… Саша вместе с Натальей были в день гибели Волкова на моей даче. Очень шумно выясняли отношения. Это меня сбило с толку. Думала, что раз они там были, значит, Волкова столкнул на рельсы Сережа, тем более что…
— Тем более что он толкался на вокзале в тот день? Не смотри на меня так! Не ты одна его видела там в тот день. Нет, милая! Аракелян в момент происшествия находился за несколько метров от того места. Причем очень грубо толкнул плечом молодого парня и его девушку. Ну, и тот мгновенно захотел удовлетворения. Одним словом, кинулся на твоего Аракеляна драться. Вся эта шумиха привлекла внимание дежурного милиционера. Но пока тот проверял у зачинщиков драки документы, тут-то все и случилось. Но…
— Что?! — Моя несчастная голова, которой за последний месяц досталось как никогда прежде за всю жизнь, просто раскалывалась от боли. Но попросить Горелова замолчать было выше моих сил.
— Но эти парень с девушкой утверждают, что твой Аракелян… Не красней, уже доложили, что он ночевал у тебя. Так вот, они утверждают, что он кого-то догонял. И, кажется, даже окликнул кого-то по имени.
— Сашу?
— Возможно. Никто не помнит. Так что хоть у твоего Аракеляна и гнилое, но все же таки алиби имеется. Как, впрочем, и в случае с наездом на Игоря. Если после взрыва около ресторана мы его еще подозревали, то последний случай снял с него все подозрения.
Мне снова захотелось поплакать. И от боли, вгрызающейся мне в голову. И оттого, что оказалась такой непроходимой дурой, обвинив Аракеляна в подлости, вероломности и еще бог знает в чем. Но плакать нельзя, иначе Горелов мгновенно замолчит, и я так и не узнаю конца этой страшной истории.
