Я в этот самый момент как раз потрошила упаковку на бандероли, предварительно проверив ее целостность.
Досконально изучив ее перед тем как спрятать, я, как поет Земфира, знала все ее трещинки и впадинки. Могла с закрытыми глазами сказать, в каком месте и как переломлена упаковочная бумага. Сомневаться не приходилось, бандероль в том же самом состоянии, что и пятнадцатого августа.
Под бумагой оказалась самая обычная картонная коробка из-под будильника. Даже этикетка осталась.
— Чего там? — Шеф навис над моим правым плечом и шумно задышал мне в затылок.
— Думаю, наркотики, — запросто ответила я и поставила коробку на стол. Если честно, мне было немного страшно снимать с нее крышку.
— Дашка, не открывай ее! Не трогай! Вдруг там отпечатки какие-нибудь!!! Давай в милицию позвоним, или свояку моему, или кем он там мне приходится! — заверещал вдруг мой шеф испуганно, расценив мое замешательство по-своему. — А вдруг тут наркота на самом деле! Это же срок какой! Нам с тобой припаяют ни за что!
— Думаю, что мы с тобой ошибаемся, — проговорила я и потянула крышку с коробки кверху. — По моим личным предположениям здесь должно быть… Смотри! Тут и в самом деле… бумага!
— Слава богу! — выдохнул шеф с облегчением, схватил сковородку с плиты и, швырнув ее на стол, тут же принялся глотать кусок за куском хрустящий поджаренный бекон. При этом он не забывал смотреть в мою сторону и бубнить с набитым ртом: — Надеюсь, ты не подозреваешь меня в том, что я подменил тебе товар?!
— Ешь молча, а! — попросила я, снова хватаясь за голову. — Знал бы ты, что все это означает!!! Знал бы ты!!!
— Не знаю и знать не хочу! — порадовал меня мой шеф своей гражданской позицией невмешательства. — Слушай, Даш, а ты яичницу будешь? Что-то твои дела на меня такой аппетит нагнали.
— Кушай, конечно, тем более что тебе придется меня сейчас кое-куда свозить, — благосклонно позволила я ему уничтожать продукт его же собственного приготовления. — И не смей мне возражать, а то предъявлю обвинение в подлоге и сдам на милость властей.
— Во как! — шеф озабоченно выпятил нижнюю губу. — А я тебя… А я тебя премии лишу квартальной, вот! И еще годовой и…
— Валяй, — позволила я, поднимаясь со стула и беря коробку в руки. — Только ты сегодня побудь уж моим извозчиком. Я сейчас, только переоденусь…
Мы вышли с ним рука об руку из моей квартиры. Я, правда, чуть приотстала. Еще свежи были в моей памяти воспоминания, чем закончилась вчерашняя моя вылазка из дома. Но сегодня, слава богу, никто меня не подстерегал у входа. И до машины мы дошли без лишних треволнений.
— Куда? — спросил шеф, заведя корпоративную «копейку» с третьего раза.
Я назвала район, где, со слов Бориса Моисеевича, раньше жил Александр. Потом продиктовала адрес Яковлевых.
— Не слабо! — присвистнул шеф, выруливая с моего двора. И тут же сдавленным шепотом приказал: — Пригнись быстро!!!
Получилось не так быстро, как хотелось бы, учитывая мое состояние, но думаю Горелов не успел меня увидеть. А если бы и увидел, то вряд ли узнал. На мне был длинный черный плащ с петлей белого шарфа вокруг шеи. Широкополая шляпа, под которой я скрыла не только свои бинты, но и к тому же пол-лица. Нет, узнать он меня не должен. Проскочил на полном ходу на своей «десятке», даже никак на нашу «копеечку» не прореагировав.
— К тебе гости, а ты удираешь, — озадачился снова мой босс. — Из-за тебя и я буду не в почете. Э-эх, подведешь ты меня под монастырь, а мне еще с женой надо успеть помириться…
К Александру мы не попали. И не потому, что он там больше не жил, а потому что мы попросту опоздали. Мне пришлось очень долго жать на кнопку звонка в его квартиру, прежде чем мой шеф окончательно вышел из себя и начал названивать в три другие двери, выходившие на лестничную площадку. Открылась лишь одна. Самая простенькая с виду, выкрашенная ярко-оранжевой краской с каймой утеплителя по краю.
— Слушаю вас вынимательно! — На пороге стояла девица весьма колоритной наружности с сигаретой в зубах и почти полным отсутствием одежды на мосластом теле.
— Где Сашка? — сразу начал с грозного наезда мой шеф. Очевидно, имел опыт общения с подобными дамами. Я-то начала бы сейчас извиняться, что-нибудь мямлить, типа: а не знаете ли вы. А он так сразу быка за рога… — Где этот мудак?! Не твой ухажер, нет?! А то что-то твой портрет лица мне знаком!
Тут еще надо отметить, что шеф мой был типичным евреем, невысоким, коренастым, чернооким, бровастым, с пухлым ярким ртом. Даром убеждения обладал к тому же стопроцентным, в чем мне пришлось убедиться воочию. Потому что девица остолбенела, икнула, выудила изо рта сигаретку и, затушив ее о притолоку, проговорила:
— Вы бы, граждане, не шумели.
— Слушай, красивая! — шеф пошел на нее буром. — Ты бы мне не указывала, а сказала, где искать этого педика! Или у вас с ним шуры-муры? Давай тогда с тебя его долг спросим!
— Очень мне надо с ним шуры-муры иметь! — возмутилась девица такой несправедливости. — У меня в друзьях люди поприличнее… И вообще, мужчина, не шумите тут. А Сашку вашего с утра менты увезли. Так что плакали ваши денежки, если он вам на самом деле должен.
— Откуда знаешь? — Шеф все еще был в роли, изо всех творческих сил разыгрывая крутого кредитора.
— Сама в понятых была, — девица пожала сизым костлявым плечом. — Обыск делали при мне. Нашли наркотики, какие-то штучки с проводками, взрывное устройство, что ли, или что-то типа того…
— Значит, менты повязали Сашку? — еще раз уточнил мой шеф и, дождавшись ее утвердительного кивка, потянул меня на улицу.
Мы загрузились в машину и поехали к Яковлевым.
— Туда-то тебе зачем, если главный злодей повязан? — ворчал он по дороге, накручивая баранку. — Виновные, как говорится, будут наказаны. Может, пора успокоиться?
— Угу, — угрюмо кивала я ему, упрямо воздерживаясь от комментариев.
Да и сказать ему я много не смогла бы. Потому что до сих пор кое-чего и сама не понимала.
Ворота Яковлевых оказались заперты. Мы припарковали «копейку» подальше от дороги и пошли пешком. Задняя калитка никогда не закрывалась прежде. Не потому что хозяевам все было недосуг навесить на нее замок, а потому что это семейство обладало уникальной способностью поочередно забывать ключи. Поэтому и держали калитку открытой, на всякий случай.
— Ты с ума сошла!!! — заныл шеф, когда через калитку мы проникли на территорию усадьбы Яковлевых. — Ты что такого задумала?! Нас же повяжут прямо здесь!!! А я же…
— С женой не помирился, знаю уже, — отмахнулась я от него, как от надоедливой мухи. — Здесь находится то, что сможет помочь Горелову в его расследовании.
— Ты так в этом уверена?! — Заметив, как я беру в руки камень и нацеливаюсь на стеклянную дверь заднего хода, он страшно побледнел. — А если у них сигнализация?! Что ты делаешь?!
Раньше сигнализации не было, об этом я знала. Не оказалось ее и сейчас. Поэтому мы беспрепятственно вошли в дом, где обитало семейство моей подруги. То есть, конечно, сейчас-то там никого не было. Сейчас они отдыхали где-то на море, откуда звонили мне недавно и поздравляли с днем рождения.
— Куда теперь? — громко зашипел шеф мне в ухо, странно сотрясаясь всем телом.
— Мы на месте! — оповестила я его, стоя спиной к двери ванной против двери в кладовку, где Ирка хранила всегда всякий хлам. — То, что я ищу, должно быть именно здесь! Если я, конечно, не ошибаюсь и оно все еще там. Но думаю, что не ошибаюсь.
Шеф подергал за ручку двери и, убедившись в том, что она заперта, снова заныл.
— Этот замок тебе открыть — раз плюнуть! — прикрикнула я на него. — Ты у нас в спорткомплексе замки гвоздем открыть умеешь, а тут нет?! Давай, не ломайся! От этого зависит и моя жизнь тоже!
Напоминание о том, что мне угрожает опасность, подействовало на шефа отрезвляюще. Он полез в карман, откуда извлек связку самых разных ключей. Долго в них копался, пока наконец не нашел нужный. Три минуты манипуляций с замочной скважиной, и дверь распахнулась.
— Авантюристка! — злобно прошипел он мне в спину и принялся вытирать дверную ручку и замочную скважину носовым платком. — В тюрьму с тобой сядешь, пожалуй!!!
— Вот она!!! — У меня даже голос сел от волнения. — Вот она, драгоценная!!! Дай платок!
— Чему ты радуешься? — проворчал мой шеф, вручая мне свой платок. — Обыкновенная бита!
— С виду обыкновенная, а на самом деле…
Взявшись за спортивный снаряд ровно посередине, я очень пристально ее оглядела. Сомневаться не приходилось. Это была та самая бита, которая метила мне вчера в голову. Ее тщательно вымыли, но думаю, что криминалистам удастся найти микроскопические частицы крови в структуре дерева, тем более что видимый глазу излом в древке заметно потемнел.
— Все! Это наша с тобой главная улика, — ликовала я, заворачивая биту в полиэтиленовую упаковочную пленку, рулончик которой у Яковлевых всегда на кухне имелся. — Здесь наверняка нет отпечатков, но самое главное в том, как она попала к нападавшему!
