Ознакомительная версия.
Так что, повторяю: вон с наших островов. И, пожалуйста, объясните другим гражданам – вероятно, с помощью Смирновой, – что на островах делать нечего и вообще тут опасно. Съемки, сделанные оператором, оставляем как раз для этих целей. Версия – на ваше усмотрение. Придумаете. Или Смирнова, просидев сутки в лесу, придумает, почему в лес больше ходить не стоит. Вы ничего не найдете. Полезных ископаемых здесь нет. Кладов тоже нет. Вы только потеряете людей. Но нам эти острова нужны для наших целей. У вас такого интереса, как у нас, никогда не было и – уверен – не будет. Ваши интересы лежат в другой плоскости.
Последним кадром была я, сладко спящая в спальном мешке.
– А что это могут быть за интересы? – первым делом спросила я после того, как запись закончилась. – Он имел в виду, что вы охоту на людей никогда не устраивали? И никогда не будете в этом участвовать?
– Не устраивал и не буду, но мне кажется, он имел в виду что-то другое, – медленно произнес Иван Захарович.
Он был хмур и задумчив. Остальные молчали.
– Они плохо знают Юльку, – первой нарушила молчание Татьяна. – Они сделали много ошибочных предположений. И клад Юлька нашла. Ваня, что с тарелками будешь делать?
Татьяна пока не знала про чарки и кубки – у меня не было возможности ей про них рассказать. Про них, кроме меня, знали Пашка и Иван Захарович. Но про тарелки знали все.
– Вы искали клад? – посмотрел на меня парень, прилетавший нас спасать.
– Мы нашли этот странный ключ, – сказала я ему, достала его из кармана джинсов и всем продемонстрировала. – Ключ маленький, но сложный, – если так можно выразиться. Вы посмотрите, какая резьба. Мы искали замок, к которому он мог бы подойти.
– А где вы его нашли? – спросил еще один парень.
– В могиле, – родил Пашка. – Вы видели там три старых захоронения? Археолог ездил с нами для их исследования. Но туда кто-то залезал до нас. Недавно. Может, в начале этого лета, может, в прошлом году после расформирования части. И явно обронил ключ. Ключ не семнадцатого века.
– А захоронения семнадцатого?!
– Так археолог сказал, – с самым невинным видом сообщила я. У самого археолога теперь не уточнишь.
– А кто клал в могилу тарелки? – спросил еще один парень. – Вроде египтяне гробницы своих фараонов всяким добром набивали. Но тут-то откуда египтяне?
– Этим многие занимались, – прервал обсуждение Иван Захарович. – Цыгане барону до сих пор кладут, потом могилу бетонируют, чтобы не разворовали. Но нас это не должно волновать. Думаю, клады мы все уже обнаружили. И они меня, признаться, мало интересуют. Конечно, я сделаю подарок городу и прослежу, чтобы клад выставили в Эрмитаже или по крайней мере Русском музее…
«С дарственной надписью, – добавила я про себя. – Что-то типа «Тарелки от Сухорукова». А мы с Пашкой представим в лучшем виде нового Савву Морозова».
Вот только интересно, куда пойдут чарки с кубками?
Но я молчала. Я понимала, что мне Иван Захарович нужен не меньше, чем я ему. Кто бы меня на самом деле вывез с этих островов? Кто бы меня вытаскивал из тех передряг, в которые мне уже доводилось попадать и в которые я еще попаду, работая криминальным репортером? Кто еще помог бы мне сделать такую карьеру? Ведь передачи с Иваном Захаровичем в главной роли имеют сумасшедший рейтинг. Народ все время ждет, что он еще придумает. И ведь идеальных вариантов не бывает.
И я с самого начала знала, кто такой Иван Захарович, и каждый год, да каждый месяц узнаю все новые детали его биографии. Если хоть что-то попадет в музей – уже хорошо. Из того, что забрали другие, не попадет ничего.
Мы с Татьяной и Пашкой отправились спать, потому что дико устали за последние дни, а Иван Захарович с подчиненными сели планировать операцию по освобождению захваченных ребят.
– Юлька, меня Виталя беспокоит, – заявила Татьяна, когда мы остались одни.
– Иван Захарович сделает все, что можно. Неужели ты в этом сомневаешься?
– Не сомневаюсь, а если будет поздно? Юлька, я когда одна на острове сидела, много думала. Я уже тогда не знала, кто остался в живых. Я поняла, что мне ни перед кем так не стыдно, как перед Виталей.
– За что?! Я с ним больше ругалась, чем ты.
– Ты его мордой в сортир не тыкала.
Я открыла от удивления рот. Про это я слышала впервые.
Оказалось, что в период проживания Витали в моей квартире у Татьяны однажды вечером сломался унитаз. Конечно, можно было вызвать аварийку. Но зачем вызывать аварийку, если на той же лестничной площадке живет мужик с руками? Виталя был уже дома, я – на каком-то трупе.
Виталя взял инструмент, с которым перебирался в мою квартиру, и отправился к Татьяне. Они опять начали спорить из-за какой-то ерунды. Виталя в это время сидел на корточках перед унитазом, Татьяна стояла над ним – и не сдержалась.
– Ты знаешь, он мне даже не врезал, – сказала подруга. – Просто молча собрал инструменты и ушел. Ты представляешь, что мог бы сделать другой мужик на его месте?
– Нормальный мужик никогда не ударит женщину, – заметила я. – Ни при каких обстоятельствах. К тому же Виталя никогда не нанесет удара в спину. Он сражается с открытым забралом, глядя противнику в лицо, – во всех смыслах. Он не подонок, не альфонс, не слащавый ловелас, не легкомысленный пофигист, но и не деспот.
Я замолчала, раздумывая. Пожалуй, из всех моих мужчин он был в большей степени мужиком, чем все остальные. Ему бы в голову не пришло, например, жениться на дочери босса, чтобы сделать карьеру, а потом обрывать мне телефон и забрасывать письмами по электронной почте с рассказами о том, как ему плохо. Он не стал бы пользоваться моей минутной слабостью во время ночного свидания в «Крестах», он не стал бы… Много чего не стал бы делать из того, что делали мои другие мужчины. А когда все думали, что я погибла, именно он поддерживал моих родителей, устраивал отца в больницу, хотя до этого не был с ними знаком. Он делал это в память обо мне, из любви ко мне, в которой никогда не признавался. Ему ничего не было нужно от моих родителей, он просто был рядом с ними в трудную минуту, потому что это мои родители.
Виталя надежен, на него можно положиться. Да, характер у него не сахар, но ведь и я не подарок? И что мы столько ругались? Из-за чего?
– Юль, может, ты снова с ним попробуешь, если… – Татьяна не закончила фразу.
– Боюсь, что жить в одном доме мы все-таки не сможем, а вот встречаться раз в недельку, до первого скандала – вполне. Только, боюсь, Виталя будет против.
– Почему? По-моему, ему было интересно с тобой ругаться. Ведь все другие его бабы, как я понимаю, были податливыми, как воск. Тебя же ему было не переделать. Он это понимал, уважал, но мужская гордость не позволяла ему смириться. Кстати, тебе ведь Афанасий свадьбу через полгода предсказал.
– Боюсь, что не с Виталей… – задумчиво произнесла я. – И замуж за Виталю я не хочу. Вообще ни за кого не хочу.
* * *
Разбудили меня рано. Татьяна лежала, отвернувшись к стенке, а парень, который меня тряс за плечо, говорил шепотом, явно не желая будить мою подругу.
– Вставайте, Юля. Нужно будет снимать.
Я спустилась на завтрак и, к своему огромному удивлению, обнаружила за столом губернатора области, который пил кофе. Пашка ел яичницу с ветчиной, мне тоже предложили яичницу, но я съела один творожок и выпила крепкого чая.
Иван Захарович, как выяснилось, обратился за помощью к губернатору, один подчиненный которого погиб, второй находился неизвестно где. Ему показали часть сделанных нами с Пашкой съемок, в частности мертвого помощника, потом присланный ультиматум. Губернатор давал людей для проведения операции по освобождению ребят Ивана Захаровича и вице-губернатора. Все считали, что они находятся недалеко друг от друга. Нам с Пашкой предстояло снимать результат. Правда, ждать вместе с губернатором и Иваном Захаровичем мы будем на некотором удалении от «квадрата», в губернаторском вертолете.
– Интервью дадите? – спросила я у него.
– Дам. После. Если все пройдет нормально.
Он был хмур и выглядел усталым. Ему на голову свалились лишние проблемы. Он явно не рассчитывал на такое начало трудовой недели.
Потом он вдруг поднял голову и посмотрел на меня.
– Вы согласитесь передать найденные блюда нашему краевому музею? У нас очень интересный музей – несколько комнат оформлены под старые русские избы людей разного достатка, выставлены старинные орудия труда, вышивки. Просто придите посмотреть.
– Я – только за то, чтобы найденный клад выставлялся в музее для всеобщего обозрения. Но это зависит не только от меня.
– Клад нашли вы. И Павел.
– Как скажет Юля, – подал голос оператор. – Мне бы пива.
– Мы не находили тарелки – в смысле, как клад. Я думаю, что будет заведено уголовное дело. Надеюсь, что тарелки не заберут как вешдоки. К сожалению, я знаю, что иногда случается с вещдоками. По крайней мере, со своей стороны я приложу все усилия для того, чтобы они попали в музей. Я предлагаю сделать репортаж о передаче ценностей вашему музею. Передавать будет Иван Захарович. Он – известный меценат, любит светиться перед камерами, а я и так все время в кадре. Пусть по официальной версии он передает клад в музей. Тогда и забрать его будет сложнее. А если передача пройдет, мы еще в еженедельнике «Невские новости» это осветим, еще в каких-то изданиях, то поднимется много шума. Мой постоянный консультант из Управления в Питере сегодня должен выяснить, кому принадлежал дом, в котором мы нашли тарелки. То есть, конечно, он принадлежал армии. Андрей выяснит, кто там жил. Поэтому не исключено, что еще что-то найдется. Сегодня вечером можно устроить презентацию и передачу даров музею?
Ознакомительная версия.
