нашли, да слишком уж их было много. Реготов совершенно прав: трофейный мотоцикл — штука нередкая, есть у многих…
Слева на коляске вмятина! Так надо бы установить да осмотреть. Только осторожненько, не спугнуть! С ГАИ в Тянске связаться… Вот прямо сейчас! Или все же лучше отправить официальный запрос? Правда, потом ответа не дождешься… Черт! Так ведь Озерск, чай, не Москва, не Тянск даже! Городок маленький, все друг друга знают. А мотоциклисты уж всяко должны бы…
— Трофейный БМВ? — старшина в дежурке пригладил усы. — Ну-у, примерно можно прикинуть. Десятка полтора таких точно есть, а может, и больше. Немцы улепетывали — только пятки сверкали. Многие — на катерах, по реке. Вот и побросали мотоциклы. Да и непогодь была, грязь… Асфальт-то тогда еще не положили. Список? Да вот, Теркин должен знать.
К технику-криминалисту Алтуфьев заглянул с обеда, прихватив по пути из дома в чайной две бутылочки «Жигулевского», — просто повезло, иначе не скажешь! Случайно привезли и больше двух бутылок в руки не давали. Что ж, две так две. Как раз на пару с Африканычем и выпили, пока составляли список, благо начальство укатило в Тянск, на совещание по укреплению соцзаконности.
Как говорил старшина, примерно так и вышло — восемнадцать фамилий.
— Африканыч, ты мне адреса рядышком напиши. Что смогу — сам проверю. Дорожкина попрошу, постовых… Только втайности все — чтобы не знали, для чего именно все это.
Выйдя от техника-криминалиста, Алтуфьев нос к носу столкнулся с дежурным старшиной.
— Тут письмецо принесли, без подписи, — старшина протянул обычный почтовый конверт с изображением Гагарина и корабля «Восток» в левом верхнем углу. — С почты принесли, говорят, так и в почтовый ящик бросили. Судя по штемпелю — в Озерске, у нас… Думаю — вам.
Действительно, в адресной строке крупными печатными буквами было написано: «Озерское ОМ, следователю по убийству учительницы».
— Спасибо. Странное послание… Ладно, поглядим. А кто принес-то?
— Так Михайловна, почтальонша.
— Ага.
Аккуратно взяв конверт за уголок, Владимир Андреевич сразу же отнес его Африканычу на предмет отпечатков. Там же потом и вскрыл.
— Пара пригодных есть, — поколдовав порошком, обнадежил Теркин. — Правда, это почтовики скорей… Вон захватан весь.
В конверте оказались сложенный вдвое тетрадный листок и три фотографии. На двух фотографиях — красивая полуголая девушка в открытом купальнике, на третьей — юноша, подросток, в трусах. Снимали где-то на берегу озера.
— На Большом это. Дальний пляж, — место техник-криминалист определил сразу. Как и девушку: — А это вот — Лида. Убитая учительница. Постой-постой… И паренька этого я где-то видел. Наш паренек, озерский.
— Пальчики глянь.
— Ага…
Пока Теркин аккуратно сыпал кисточкой порошок, следователь прочитал послание:
— «Убитая учительница состояла в тайной связи с Мезенцевым Максимом, выпускником. Он же мог и убить».
— Он же мог и убить… — тихо повторил Алтуфьев. — Бумага тетрадная, в косую линейку.
— Первоклашки на такой пишут, — Африканыч отвлекся от фотографий. — Дефицит! А пальчиков нет, видно — перчатки. Думаю, и на письме мы тоже ничего подходящего не найдем.
— Ты все же глянь, — вытащив пачку сигарет, Владимир Андреевич хотел было закурить, да раздумал. — Про чернила да про перо что скажешь?
— Написано аккуратно, — криминалист достал из ящика стола лупу. — И перо хорошее. Не казенное — свое. Скорей ручка. Не «Паркер», но что-то вроде. А чернила обычные, голубые — «Радуга».
— А купальник-то, глянь! — хмыкнул Алтуфьев. — Часто в таких на ваших озерах загорают?
Теркин хохотнул:
— Срамной купальник! В таком только на дальнем пляжу… Хотя там и голыми можно!
— М-м-м, фотографии… — вытащив сигарету, следователь все же закурил, предложил и коллеге. — Какие-то они странные… зеленоватые, не находишь?
— Так фотобумага такая — «Йодоконт», — пожал плечами техник. — Такие снимки и выходят. Да, тут лампа в увеличителе нужна — яркая. Или контактная печать, но сам видишь, фотки-то — девять на двенадцать. Вряд ли контактная. Увеличитель — точно!
Вернувшись к себе в кабинет, Владимир Андреевич разложил на столе фотографии, невольно любуясь погибшей девушкой. Красивая была, чего уж там. И — смелая… В таком-то купальнике случайному человеку не покажешься! Тем более еще и фотки… И не украдкой сделанные! Она же позирует — это видно! Вон как ножку выставила, подбоченилась… Не учительница, а Бриджит Бардо какая-то. Не стесняется, нет… А вот парень — явно смущен. Не хотел фотографироваться? Почему? Та-ак… А не от него ли учительница беременна? Тогда, может, и прав анонимщик. Фотограф — кто-то еще третий был. Или — третья. Кому Лида точно так же вот доверяла, кого не стеснялась? Этот третий (или третья) и есть аноним? Или просто фотографии к нему каким-то образом попали? Надо искать фотографа! И срочно допросить парня. Хорошо бы надавить, закрыть в камеру. Жаль, веских оснований нет! Не анонимка же. А фото… подумаешь, с девушкой купался! Ну и что с того, что учительница, практикантка… Ладно, посмотрим. Итак, Мезенцев Максим… Знакомое лицо… Ну да — вчера у клуба! С Авдеевой Леночкой шел…
* * *
Максим готовился к химии, зубрил валентность, когда на улице послышался треск мотоцикла и чей-то крик. Звали кого-то… Кого? Мать была на работе, сестра только что ушла за хлебом — пока привезут, пока очередь… Пришлось выглянуть самому.
— Мезенцев Максим ты будешь? — сурового вида старшина протянул какую-то серую бумажку.
— «Повестка», — прочел Макс. — «В девять ноль-ноль явиться»… Ой, я не могу в девять — у нас экзамен! Химия!
— Ну-у… — милиционер прищурился. — Тебе ведь шестнадцать есть?
— Восемнадцать почти…
— Тогда давай сейчас, с нами. Пока следователь не ушел. Договоришься на другое время. Или — прямо сейчас.
— Ага. Только дверь закрою.
Конечно, молодой человек несколько растерялся, но особого удивления не испытал. Верно, вызвали все по тому же делу — по краже в Доме пионеров. Вот и хорошо! Можно будет все рассказать! То, что они с Женькой Колесниковой узнали. Даже лучше! Не сам со своими идеями пришел, а вот, вызвали. Жаль, что на мотоцикле — соседи-то глазастые! Да и черт с ними — про Дом пионеров все равно все уже знали. Тоже мне, нашли ворюгу…
Следователь оказался вовсе не тот, что допрашивал Макса про Дом пионеров. Тот был круглолицый, здоровый, этот же — поджарый, подтянутый, резкий. В модной белой рубашке с узеньким галстуком, в узких синих брюках — почти как у стиляг…
«Так это же он вчера встретился у клуба! — вспомнил Максим. — Ленку Авдееву искал. Нашел потом, разговаривал… Ну да — он!»
— Товарищ следователь! Тут вот, к вам… — доложил старшина.
— Мезенцев Максим. Вы мне на завтра
