Ознакомительная версия.
– Да ладно вам, Владлен Егорович! – фыркнул со смешинкой Володька. – Это они при Денисе, при каскадере этом, крутыми себя чувствовали и неуязвимыми. Сейчас они одни. Настя – так манная каша просто!
– Каша, а молчит!
– Всему свое время.
– Ладно… Ты это, мне жутко некогда сейчас, а ты все же съезди ко мне, проверь девчонку то. Как то неловко… Тихо извинись за меня. Культурно выставь ее за дверь. И… И до вечера!..
Несколько дней Дэн вообще с ним не разговаривал. Просто не замечал, и все. Молча уходил, молча приходил. Молча ложился спать, пряча пистолет под подушку. В доме он ничего не ел. Все еще опасался отравления, хотя Толик давно уже ему все рассказал и даже отраву на его глазах в унитаз спустил. Дэн все равно в стенах дома голодал. Толик, к слову, тоже осторожничал. Питался в основном в городе. Либо сухомятку жевал, которую приносил с собой. Одним словом, все у них сложилось на доверии и взаимопонимании.
О чем думал все это время Дэн, что планировал, часами глядя в стену над его головой, Толик не знал и даже не мог догадываться. Он ежедневно звонил старой ведьме. Рассказывал, чем занимается. Просил повременить с исполнением приговора, так как Дэн вдруг почти перестал выходить из дома. И жрать совсем перестал, и пить. Что враньем вовсе не было.
Машка злилась и торопила. Торопила и злилась.
– Ты мне тут нужен, понимаешь!!! – шипела она на него каждый вечер. – Настя выходит из под контроля! Нужно, чтобы кто то с ней поработал!
– То есть? – Он вчера даже икнул от ее слов или от двух булок, которые сожрал с водой из под крана.
– Короче… Приезжай! Будем думать, что нам с ней делать! Нервы… У нее сдали нервы, Толик! Это опасно!
– И что ты с ней сделаешь? В психушку отправишь? – хмыкнул он, с тошнотой вспоминая секс с Настей, или это его от булок тошнило.
– Куда скажу, туда и отправишь! – цыкнула на него Мария и отключилась.
Пока больше звонков не было. Хорошо это было или плохо, Толик не знал. Он знал одно: вернувшись, он проблем своих не решит. И это при всем том, что Дэн его так просто от себя не отпустит. Если убьет в этом диком захолустье – это одно. А если отпустит, то…
То впереди снова полная зависимость, неопределенность и страх загреметь в тюрьму, хотя он и не делал ничего такого до сих пор, если не считать Лизы. Но ведь с Лизой тоже ничего не ясно. В полиции дело закрыто или на полке пылится. Так что…
Ох, как хотелось ему вырваться из этого адского круга! Как хотелось снова тихой, не отмеченной никакими фейерверками жизни! Пусть будет серая, унылая, но своя! Чтобы он мог пойти работать. Чтобы мог пойти запросто в магазин, даже вот за булкой этой чертовой! Чтобы мог позвонить той же Ирочке, скажем, и напроситься к ней в гости на тортик. Для кого то проза, унылая и безрадостная, а для него – сама жизнь!!!
– Завтра утром уезжаем, – вдруг проговорил Дэн, просидев полтора часа за столом под пыльным, засиженным мухами абажуром.
– Что? – Толик вздрогнул не от его слов, а просто от звука его голоса, он давно его не слышал.
– Что слышал! Завтра уезжаем! – Дэн поднялся со стула, потянулся, глянул на него недобро. – Застой у меня в мышцах случился, Толян. Нужна срочная разминка!
– Что ты хочешь этим… То есть что ты хочешь… У тебя какой то определенный план?
– Ох и мямля!!! – взвыл Дэн и ленивым движением ноги отшвырнул стул к стене. – Как она с тобой могла, представить не могу?!
– Машка?
– К черту ведьму! Я про Настю?! Как она с тобой могла?! Ты же… – Дэн смерил его презрительным взглядом с головы до ног. – Ты же рохля, Толик! Ты же ни на что не способен!!! Твою мать, а…
– А куда хоть едем то? – Эпитеты его давно перестали оскорблять, он и в самом деле такой, чего уж.
– Мы? Мы с тобой возвращаемся, Толик!
И все! И до самого утра – ни единого слова. Утром Дэн растолкал его в пять. Велел собираться. Толик послушно сгреб вещи в сумку, наскоро умылся, спустился к машине, совершенно не уверенный ни в чем. Даже в том, что это не последние его часы в жизни. Они отправились и ехали долго, без остановок. Ближе к вечеру, когда на указателях уже замелькали знакомые названия, Дэн остановился в придорожном кафе, и они поели. Толик глотал сизые слипшиеся макароны с гуляшом, как голодная бродячая собака. Выпил компот, выгреб ложечкой все яблоки со дна стакана. Вспотел. Откинулся на спинку стула, втянув голову в плечи, глянул на Дэна, вяло ковырявшего вилкой свою еду.
– Что дальше, Денис? – вдруг решился нарушить тишину Толик. – Мы возвращаемся и…?
– То и «и», – буркнул Дэн, с грохотом оттолкнул от себя тарелку, сморщился. – Такое дерьмо…
– Что я Машке скажу?!
– А что ты ей сказать должен? Ничего не говори.
– Но как так?! Ты же… – Толик съежился еще больше под тяжелым взглядом Дэна. – Ты же жив!
– А не должен быть?
– Но… Мы же с тобой договорились… Она велела и…
– Я с тобой, лох чокнутый, ни о чем не договаривался, – спокойно парировал Дэн, и взгляд его неожиданно потеплел. – Сам выбирайся из своего дерьма. Мне это не надо. Мне теперь надо свою жизнь устраивать.
– Получится?
Толик немного приободрился. Дэн не собирается им заниматься? Пускает ситуацию на самотек? Значит ли это, что он его отпускает?
– Получится, не получится – как карта ляжет, – неуверенно пожал плечами Дэн. – Загад не бывает богат, сам знаешь. Ты ведь тоже не мечтал старую каргу ублажать, а вот ублажаешь.
И он уставился на него с непонятной пытливостью. Будто ждал взрывной реакции. И Толик взорвался. Несильно, правда, совсем неуверенно, но взорвался.
– Думаешь, стал бы, если бы не ваш шантаж??? В гробу я видал ее дряблую жопу!!! Ненавижу!!! – зашипел он с брезгливостью, глядя в сторону, на Дэна смотреть сил не было. – Самое страшное, что я даже не помню, как я угнал ту машину! Не помню, как ехал в ней! Как Лизку сбил – не помню ни хера!!! А вот вы, умные, сфоткали меня, и все! Я в вашем кулаке. А зачем я вам был нужен?! Зачем?! Я же не могу, как ты… Я же не способен!
– Спорить не стану, способен ты не на многое, – ухмыльнулся Дэн без особого выражения. – Машка с тобой промахнулась. Но ей нужен был человек. Устала она от меня. Убрать меня решила, сука. Вот и нашла тебя. Решила, что раз ты такой вялый, то управлять тобой будет легче, чем мной. Я стал для нее опасен. Стал часто выходить из под контроля. А ты… Ты стал бы крошки с ее жухлой ладони всю жизнь жрать. И делать все, что она велит.
– Да ладно тебе! – вяло возразил Толик и осмотрелся: не дай бог кто услышит их задушевные разговоры. – С тобой то вот ослушался, а?
– Ты не ослушался. Ты струсил. Кишка у тебя тонка, Толик.
– Может, и так, – вдруг совершенно сник он. – Ты вот сильный… И то неугоден стал! А я… Она от меня в два счета избавится. Моментом! Как же я ее… Я же не смогу, Дэн! Не смогу!
Он вдруг вспомнил про страшные Машкины намеки о Насте и похолодел. Что еще задумала эта ведьма?
– Ты чего? – Дэн, заметив его внезапную бледность, насторожился. – Вспомнил чего?
– Да! Да, – закивал Толик часто-часто и вдруг попросил еще компота. – В горле пересохло.
Дэн не поленился, сходил за компотом. Себе взял кофе.
– Ну! – прикрикнул он на Толю, дождавшись, когда тот выловит последнее яблоко. – Чего испугался? Что вспомнил?
– Эта старая гадина что то с Настей удумала сделать, – понизив голос до свистящего шепота, проговорил Толик и тут же почувствовал, как по позвоночнику ледяным ручьем потек пот. – Мешать она ей стала, Дэн! Точно! Она там со стариком этим так носится!
– Может, влюбилась? – Дэн нехорошо прищурился.
– Она??? Да она… Она не может!!! Это же животное! Гиена!!!
– Они тоже на чувства способны, – Дэн поморщился от напитка, отставил в сторону и вдруг полез из за стола. – Поехали, времени нет!
До города они снова все время молчали. Дэн о чем то напряженно размышлял, беззвучно шевеля губами. Толик с тоской осознавал, что жизнь его сейчас находится в самой низшей ее, самой отвратительной точке падения. Ниже пасть некуда! Впереди – никакого просвета, черная неизвестность без единого проблеска света.
Машка что то задумала. Дэн что то задумал. С Настей ничего не понятно. А он меж ними, как тот кусок в проруби.
Дэн молчит. Чего молчит? Что задумал? Он же, ежу понятно, не просто так катит в город. Ему надлежало бы уже быть на небесах, а он возвращается. Мстить станет, сто процентов. Только вот вопрос: кому?! Хорошо, если одной старой курве, а если всех под одну гребенку?!
Лишь когда миновали первый пост и появилась первая автобусная остановка, Дэн взял чуть вправо. Остановился, взглянул на него с ухмылкой, которая могла быть как брезгливой, так и снисходительной, и проговорил:
– Выметайся, Толик.
– Как? Как это выметайся?!
Он вжался в кресло и принялся вертеть головой, наблюдая, как Дэн выходит, как достает его сумку из багажника. Швыряет ее на землю в метре от павильона остановки.
Ознакомительная версия.
