Ночная Москва была светлой и разноцветной.
На фоне ярких мигающих и бегущих огней рекламы подсветка отеля, выполненная в теплых желтовато-зеленоватых тонах, выглядела успокаивающе и умиротворенно. «Почти Петербург», – улыбнулся своим мыслям Знахарь и бесцельно пошел по Петровке подальше от центра. Улица была светла и пустынна. Каково же было его удивление, когда над самым ухом раздался знакомый вопрос:
– Не подскажете, как пройти в библиотеку?
«Какая библиотека в два часа ночи?» – автоматически откликнулось подсознание, но открыть рта Знахарь уже не успел. Свет ночной Москвы внезапно стал колебаться, и быстро-быстро мерцающие огоньки поплыли куда-то вбок…
* * *
Голова не болела, но и не соображала.
Единственное, в чем я мог быть уверен, так это в том, что лежала эта чужая голова затылком на мягкой подушке.
Взгляд упирался в высокий белый потолок с лепниной. Нос не чувствовал никаких запахов… хотя… неуловимый запах дорогих цветочных духов.
Я скосил глаза, потому что попытка повернуть голову пока к успеху не привела. Боковым зрением я заметил загорелую белокурую арийскую физиономию Мюллера, а за его плечом маячила…
Мне захотелось выругаться, но не слушались ни губы, ни язык.
Вот, значит, как.
Библиотеку ищем посреди ночи.
Я вспомнил, что совсем недавно провел вполне успешную операцию по точно такому же изъятию из бандитского оборота братка Сереги, и представил, что Мюллер сейчас достанет шприц со смертельной лихорадкой Эбонита и скажет: «Ну, что Знахарь, кирдык тебе через три дня»…
Это предположение было до того нелепо, что я захихикал. Наверное, со стороны это выглядело, как идиотические конвульсии лицевых мышц, сопровождаемые сиплым попискиванием больного.
Поэтому и Мюллер, и Рита на всякий случай отодвинулись от кровати, поглядывая на меня именно как на идиота – с опаской и сожалением.
Рита…
Карие глаза, волосы, мягко собранные на затылке, длинная красивая шея, длинные пальцы с тщательно обработанными овальными ногтями, гладкие стройные ноги, четко очерченные крупные губы и маленькая родинка под левым ухом…
Рита появилась в моей жизни именно тогда, когда мы с Костей готовились к поездке в Америку, чтобы, провернув операцию по объединению американской мафии, прижать к ногтю господина Мюллера. И третьим номером нашей команды стала двадцативосьмилетняя красотка Маргарита Левина, которую Костя приволок из аспирантуры нового факультета психологии при главном Петербургском университете.
Тогда он назвал ее исключительно хитрой сукой…
Исключительно хитрая сука, будто прочитав мои мысли, протянула изящную руку и пребольно дернула меня за ухо.
– Очнулся, голубчик?
В ответ я смог только широко и счастливо улыбнуться самым дурацким образом.
– Вы, Константин, зря улыбаетесь.
Мюллер назвал меня моим настоящим именем, подчеркивая тем самым сразу многое – и осведомленность, и официальность момента, и в то же время доверительность.
– Дело вы нам завалили наисерьезнейшее. Таких масштабов, что лучше бы вам теперь не улыбаться, а вообще исчезнуть. Всем этот провал еще долго икаться будет…
– Вы меня что, ликвидировать собрались? – хрипло поинтересовался я и закашлялся.
Это были мои первые слова с того момента, как я пришел в себя.
– Ты идиот! – Рита сжала кулачок и двинула меня в нос. – У тебя мозгов нет! Ты понимаешь, что ты сделал? Нет, похоже, ты не соображаешь вообще ни хрена! Мы же обо всем прекрасно знали. В руководстве заговорщиков сидит наш человек. И во время парада мы готовились устроить цирк на всю страну. Ведь наш народ давно уже не верит любым официальным сообщениям. Очередная статья или репортаж о раскрытии заговора против президента воспринимается не иначе, как «утка» спецслужб, направленная на поддержание президентского имиджа. И приводит к прямо противоположному эффекту. Рейтинг человека, который еще удерживает эту засраную державу от окончательной жопы, постоянно снижается…
Я потер ушибленный нос и трусливо чихнул.
– А тут – реальное шоу на всю страну, – продолжала Рита. – Все увидели, что это не выдумка, что есть силы, пытающиеся повернуть все реформы вспять. Прямо перед зомбированной частью шли специальные подразделения. Сзади готово было подкрепление. У всех – оружие и спецсредства. Взяли бы тепленькими. И сразу же повязали бы организаторов. А дальше…
Она обернулась на Наринского с выражением – ну вы же видите, он просто клинический идиот!
Наринский пожал плечами и налил себе минералки.
Рита снова повернулась ко мне и продолжила выволочку:
– Во-первых, заручившись народной поддержкой, мы могли инициировать открытое расследование и открытый судебный процесс. А уж материалов для него у нас накоплено… Во-вторых, не опасаться, что в глазах международного сообщества организаторы переворота будут выглядеть невинными жертвами, оговоренными кей-джи-би. Ведь все всё видели собственными глазами. В-третьих, можно было бы поставить вопрос перед законодателями о запрещении создания военизированных структур посредством проведения над людьми, пусть даже преступниками, физиологических и психологических экспериментов. Сейчас у нас есть такая лазейка в законах. Этим разные умники и пользуются… А теперь, по твоей милости, что?
Она посмотрела на меня с нескрываемой яростью, и я сделал вид, что испугался. Я был готов сделать все что угодно, лишь бы угодить моей Рите…
– Ты, ты… – у нее даже дыхание перехватило, – дурак ты, вот ты кто. Самый настоящий глупый и тупой дурак. Дурак и сволочь! Что кому теперь предъявить? Кого арестовывать?…
Она резко вскочила и, отойдя к окну, повернулась ко мне спиной.
Я посмотрел на нее и сказал:
– Мюллер, вы это… Дали бы девушке стакан воды, что ли… Видите, как она волнуется? Арестовывать ей некого!
– Вы, Константин, тот еще фрукт, – отозвался Мюллер. – Впрочем, я понял это с самой первой нашей встречи.
– А вы тоже хороши, – бросила Рита Мюллеру, – нет бы и вправду девушке воды подать. Джентльмен хренов!
Обстановка разрядилась.
– Встать-то можно? – поинтересовался я.
– Можно, – буркнула Рита, приняв от Мюллера стакан.
Громко и совсем неизящно булькая, она залпом выпила воду, потом снова повернулась ко мне и выпустила последнюю стрелу:
– Год напряженной работы – коту под хвост! Сидел бы на берегу своего сраного Чулыма, воевал бы потихоньку с местными бандюками. Ну ладно, зону разгромил, так нет – засвербило в жопе! На дальнейшие подвиги потянуло!
Я встал и осторожно сделал несколько шагов.
Все было в порядке. Комната не качалась, рукиноги слушались, голова вроде бы прояснилась.
Тут мне в голову пришла интересная мысль.
– А откуда вы знали, что я сидел на берегу, как ты изволила выразиться, моего сраного Чулыма?
– Откуда, откуда, – раздраженно буркнула Рита и уселась в кресло. – Оттуда.
Мюллер строго посмотрел на нее и предостерегающе поднял руку.
Рита отмахнулась от него и сказала:
– Когда ты был на нашей базе в Петербурге, тебе вшили микрочип с батарейкой на пять лет.
– Ага… – я с умным видом покачал головой, – так я и знал. И вы, значит, смотрели на экран и говорили: смотри, а вот он в магазин за пивом пошел, а вот теперь он отливает в кустах. Так, что ли?
Мюллер развел руками и ответил:
– Примерно так. И ваше счастье, что эта влюбленная самка, – он посмотрел на Риту, – не допустила, чтобы вам вместо простого радиомаяка вшили ликвидационную капсулу.
– Это еще что за хрень?
Я нахмурился. Уж больно зловещее название.
Ликвидационная…
– А это такая хрень, – ответила Рита нежным голоском, – которая раскрывается по радиокоманде с пульта, и объект получает дозу цианида.
– А у меня, значит, обычная?
– К сожалению, да, – ответил Мюллер и встал.
Он посмотрел на часы и включил телевизор.
– Через полчаса парад, – сказал он, – но там не будет ничего интересного. А у меня в городе дела имеются. Чао, молодые влюбленные болваны!
И Мюллер вышел из номера, громко хлопнув дверью.
Я посмотрел ему вслед и спросил у Риты:
– А ему-то самому сколько лет?
– Сорок четыре, – ответила она, – но, как видишь, парень хоть куда!
– А я?
– А ты… А ты старый одноглазый павиан.
Я подошел к столу и взял с него свою трубку.
Она была отключена, и когда я снова включил ее, то увидел, что там было восемнадцать непринятых звонков, и все от Тимура.
– Ну ладно, – сказал я и положил трубку в карман, – меня ждет друг. А ты можешь смотреть телевизор.
И я направился к двери.
За моей спиной произошло какое-то движение.
Я профессионально шагнул в сторону, и мимо моей головы пролетел пустой стакан, из которого Рита только что пила минералку.
