— Девчонка, — сказал он тихо. — Что она понимает? Я так любил ее мать, что много лет потом не мог смотреть на других женщин.
— Это не ответ.
— Не понимаю, зачем вы пришли? Вы ищете Евгению или мою покойную жену? Вы знаете, что она попала под машину тринадцать лет назад?!
Турецкий кивнул.
— Так какого черта вам надо?
— Что вы знаете о Майе Бондаревой?
— Я знаю ее лет пятнадцать и ничего о ней не знаю. Она была приятельницей моей жены… Кажется.
— Георгий Максимович, кто вы по образованию?
Земляникин поперхнулся.
— Я историк. При чем здесь это?!
— И вы всегда занимались антиквариатом? Как вам удалось завести этот славный магазинчик?
— А вы всегда ловили жуликов? Лучше верните мне дочь!
— Этим занимаются… — Турецкий сделал шаг к двери. — Да, чуть не забыл, как ваш бизнес протекает?
— На булку с маслом хватает. И дети не жалуются.
— Ну и слава богу. По-моему, ваша Женя сомневается, что ее мама была переводчиком.
— Да? Ну и что с того? Она не помнит свою мать.
— Почему? Ведь она действительно работала переводчиком, не так ли?
— Действительно.
— Что же она переводила? Где можно увидеть эти книжки?
— Это не книжки. Она переводила разговоры. Она работала в НИИ.
— Каком именно?
— Не помню. Ее привлекали для различных семинаров, связанных с психиатрией.
— Вот как? Она разбиралась в медицине?
— Не делайте из меня дурака! Я так не говорил! Лучше найдите мне Евгению!
— Откуда у вас это все, Георгий Максимович? — Турецкий обвел взглядом антикварную лавку. — Тринадцать лет назад вы были совершенно нищим младшим научным сотрудником и торговали собраниями сочинений Солженицына и Ремарка. Я все про вас выяснил. Кроме вот этого момента внезапного обогащения. Странным образом он почти совпал с гибелью вашей супруги.
— Я заработал!
— Вот как? И где же? Знаете, что я думаю на самом деле? Вы не замешаны в смерти вашей жены, но вы что-то знаете о том, чем она занималась, возможно, просто догадываетесь. И вам хорошо заплатили за молчание. Не многовато ли для одной семьи — тринадцать лет молчания?! Подумайте об этом.
Земляникин молчал, вперив взгляд в свой детектив.
Снова звякнул колокольчик — Турецкий вышел из магазинчика.
Поеду-ка я к Денису в гости, решил он, Денис по крайней мере не пьет. Может, и мне удастся.
Около полудня дверь кабинета Грязнова-младшего открылась, и вошел Грязнов-старший. Гонявшие чаи Денис с Турецким удивились, но не слишком: в конце концов, все они работали в самом центре города и частенько заезжали друг к другу без предупреждения.
— Сидите, — сварливо сказал Вячеслав Иванович. — Дурака валяете? А хорошие люди как мухи мрут. А вам, наверно, по барабану, да? Тебе, племяш, лишь бы гонорар хороший отхватить, а тебе, Санек, благодарность от босса, а?!
— Ты не о Венглинском говоришь? — спросил Турецкий, не обращая внимания на тираду.
— А, значит, вы тоже в курсе? — Грязнов-старший устало опустился на диван для посетителей.
— Мы-то в курсе. Мы только не в курсе, что ты в курсе.
— Да я с ним в тот самый день водку пил!
— Как — в тот день? — удивился Турецкий. — Мы же с тобой тогда вечером виделись. И ты меня звал водку пить! И ни слова про Венглинского не говорил!
— Ну не пил, — признал Вячеслав Иванович. — Но собирался. А ты что, ревнуешь, что ли?
— Расскажи лучше по порядку.
Выяснилось следующее. Грязное был знаком с Венглинским еще раньше, чем Турецкий. В середине девяностых Венглинский полтора года проработал в МУРе — оперуполномоченным, как раз в то самое время, когда Вячеслав Иванович исполнял обязанности начальника Московского уголовного розыска. А за несколько часов до своей гибели Венглинский звонил Грязнову, сказал, что хочет поделиться кое-какой информацией. И они договорились встретиться поздно вечером. Как оказалось — не судьба.
— Мне он, кстати, тоже звонил, — сказал Турецкий. — Домой. Не застал. Значит, Славка, он нам обоим хотел нечто рассказать. Ты догадываешься о чем?
Вячеслав Иванович покачал головой.
— Но зато я вам сейчас расскажу другую историю, которая имеет к Венглинскому самое непосредственное отношение. — Он подумал и поправился: — Точнее, я вам расскажу про его родственников. История, впрочем, вполне заурядная. Но поучительная. В общем, жили-были брат с сестрой…
— Ты не про Мелешко? — спросил Турецкий.
— Нет. Итак, жили-были брат с сестрой. Другие.
— Просто какой-то бразильский сериал…
— … И был у них дядя, — добавил Грязнов-старший. — Как у тебя, Денис.
— Зачем это нам вообще? — непонимающе уставился Денис на него.
— Возможно, очень даже полезно.
— Что-то сомневаюсь.
— Я тоже, — мрачно подтвердил Турецкий.
— Вы слушать будете или нет?! — Тут Грязнов-старший слегка ухмыльнулся. — Я сегодня, кстати, со Стасовым общался.
У Турецкого мгновенно вытянулась физиономия.
— И молчишь?!
— Это называется — я молчу? Ладно, скажите лучше, какое сходство между Венглинским и Стасовым?
— Ну может быть, некоторые пересечения в биографиях, — предположил Турецкий. — По крайней мере, то немногое, что нам известно.
— Допустим, а еще? — После некоторой паузы Грязнов сказал: — Эх вы, аналитики! Они оба холостяки.
— Ну это не бог весть какой вывод, — возмутился Денис. — Мы с тобой тоже оба холостяки. И какой отсюда вывод?
— Кому надо, тот сделает, — успокоил дядя. — Так вот, я поднял все, что у меня было на Венглинского еще в МУРе. И оказалось, что единственное, что о нем известно наверняка — это то, что у него есть сестра.
— Гениально, — вставил Денис.
— Помалкивай пока, частный сыск, — огрызнулся Грязнов-старший. — Итак, Наталья Степановна Вен-глинская. Тридцать три года, переводчик с английского, испанского и португальского. Переводит художественную литературу и весьма востребована.
— Это любопытно, — сказал Турецкий. — Значит, снова переводчик?
— А кто у нас еще переводчик? — спросил Гряз-нов-старший.
— Покойная мама Жени Земляникиной, — сказал Турецкий. — Елена Константиновна Земляникина.
— Ладно, я продолжаю. Венглинская живет за городом, в коттеджном поселке, вдвоем с восьмилетним сыном Дмитрием. Не замужем. Позавчера я установил за ней наблюдение. Ничего необычного не происходило. За исключением одного нюанса: сына в школу она отвела сама, а забирать не стала. Почему? Для справки — школа в двух сотнях метров от их дома.
— Там наверняка есть какая-нибудь группа продленного дня, — предположил Турецкий.
Денис, предложил свою версию:
— Есть няня или домработница, которая за этим следит.
— Тепло, горячо, но мимо. Мальчика из школы привел какой-то мужчина. По описанию — сама заурядность. Правда, ростом — с нашего Стасова. Соответствующих родственников у Венглинской нет.
— Что же, у твоего сотрудника не было стасовского фото, что ли?! — не выдержал Турецкий.
— Было. Но что толку, если у мужика была борода и черные очки. Доволен? В общем, он забрал мальчика, отвел домой, да оттуда так и не вышел. Хотя это не наверняка, потому что дом — не квартира, а у меня за ним только один человек наблюдал. Так что, может быть, рассуждал я, мужик уже и ушел. А может, и нет.
— Оп-па! — воодушевился Турецкий, наверно, впервые за весь день. — Ты поехал туда?
— Еще не оп-па. Но я поехал туда.
Грязное наблюдал за Натальей Венглинской из машины — серебристого «ауди», припаркованного в трех десятках метров от ее дома таким образом, что когда Венглинская будет возвращаться, то непременно пройдет мимо машины. На голове у Вячеслава Ивановича были наушники, в которых, должны были зазвучать слова, которые она произнесет: на Венглинскую была наведена «звуковая ловушка» — прибор, напоминающий маленький прозрачный зонтик.
Женщина довела мальчика до школьной ограды и сказала ему:
— Митюша, дождись меня после уроков. Я за тобой заеду. Хорошо?
Малыш кивнул и затерялся среди других детей, запрудивших школьный двор.
Слышно было хорошо.
Что тут заезжать, подумал Грязнов, всего же несколько минут ходу. Впрочем, сейчас такие времена, что родительское беспокойство вполне объяснимо. С другой стороны, слова Венглинской могли быть вызваны появлением в их жизни постороннего человека. Он забирал малыша из школы, но еще неизвестно, был ли он действительно другом семьи. В общем, вариантов много.
Вячеслав Иванович вышел из машины, когда женщина проходила мимо.
— Здравствуйте, Наталья Степановна.
В глазах Венглинской мелькнуло что-то кроличье. Чего это она, подумал Грязнов, не слишком-то себя в руках держит. Впрочем, брат погиб совсем недавно, мало ли какие химеры одинокой женщине мерещатся. От соседей и сослуживцев по издательству «Панорама», где она сотрудничала последнее время, о личной жизни Натальи Венглинской было известно, что таковой просто нет. Либо она столь тщательно законспирирована. Впрочем, появление неизвестного мужчины вносило кое-какие коррективы.
