— И в нашем мире.
— В деревне она была заперта, словно в ловушке. С ее стороны было ошибочным решение остаться здесь, пытаться играть роль нормальной матери.
— Ну, даже эта роль ей не по плечу. Там же надо что-то человеческое чувствовать.
— Не судите строго Камиллу. Когда-то и она умела любить. Боюсь, теперь даже и себя не может…
— Не надо терять в нее веру. Себя Камилла будет любить всегда.
— Знаете, у волков в зоопарках начинается невроз от длительного пребывания в клетке. Вот именно так она и выглядела перед тогдашним отъездом. Волчица, которая как заведенная мечется из одного угла клетки в другой, повторяя однообразные бессмысленные движения. Она скрывала свое состояние даже от себя, но рано или поздно плотину должно было прорвать.
— Она вернулась в цирк? — уточнил агент, внимательно прислушивавшийся к разговору.
— Только он может дать иллюзию, что ты средоточие мира. В это очень легко поверить, стоя в центре ковра арены.
— Знаете по себе, — кивнула Кассандра. — Но вы-то можете жить здесь, без ваших фокусов.
— Хотя не мог отказать себе в том, чтобы использовать некоторые атрибуты в вывеске над моим домом. Вы гораздо более внимательны, чем…
— Чем это может показаться на первый взгляд, — закончила Кассандра.
— Что это за документы вы сейчас рассматривали, позвольте полюбопытствовать? — поспешил переменить тему доктор, обратившись к агенту.
— А это, доктор, гвоздь программы, — вместо агента ответила Кассандра. — Ваш клуб может принести пользу, в кои-то веки. Надеюсь, нас не покинул никто из истинных любителей-знатоков творчества Эмили Барт.
Она решительно вышла из лаборатории, не проверяя, следуют ли за ней мужчины или сама виновница торжества. Во время осмотра места преступления она так и не смогла добиться от Мофли внятного отчета об уликах. Но никакого ножа он там не обнаружил, это точно.
Р азумеется, никто не ушел. Ровный гул наполнял комнату. Горы съестного заметно потеряли в высоте. Гости уже успели переварить страшные вести об убийстве, выдвинули самые смелые предположения и версии происшедшего и теперь просто терялись в догадках, с нетерпением ожидая обещанных доктором разъяснений.
Как только Кассандра вошла, все заняли свои, видимо привычные, места на креслах и стульях, расставленных полукругом в просторной гостиной. Девушка с мрачным удовлетворением заметила, что Бурдэлен тоже решил остаться, значит, обойдется без пошлых погонь и розысков. Впрочем, присутствие кое-кого ее все же удивило.
В стороне от всех, угрюмый и тихий, сидел Ходжес. Он занимал всю кушетку, на которой с удобствами могли бы уместиться хозяйка и секретарь сообщества. Он не обращал внимания ни на кого, уставившись на свои огромные руки, сложенные на коленях.
— Итак. Дорогие друзья, для начала предлагаю встать и почтить минутой молчания одного из старейших членов нашего клуба, — опередил полицейских доктор.
Все встали, большинство, закрыв глаза, произнесли молитву. Было очевидно, что собравшиеся здесь люди объединены не только любовью к поэзии, но и чем-то большим. Они были искренно расстроены потерей, серьезно озабочены будущим деревни и их общины. В глазах женщин, да и некоторых мужчин блестели слезы.
— А теперь я бы хотел попросить вас помочь следствию, — приступил Гейбриэл после приглашающего жеста доктора. — Доктор Элден несколько дней назад предложил мне прочесть доклад в вашем уважаемом сообществе. Я его подготовил, используя скромные знания о любопытнейшем персонаже, который вас вдохновил создать клуб. Признаться, меня всегда по глубоко личным причинам интересовала персона Эмили Барт, я был бы счастлив поделиться с такими знатоками своими предположениями и…
Тут он заметил лицо Кассандры и одумался:
— Да. Но события последних дней, омрачившие вашу размеренную жизнь, вынудили меня изменить тему. К тому же дело, расследованием которого занимается детектив-инспектор Сент-Джонс, — он учтиво поклонился в сторону Кассандры, — странным образом оказалось связано с Эмили.
Раздался всеобщий говор. Дав некоторое время на то, чтобы стихли возгласы удивления, вырвавшиеся у многих из публики, агент продолжил со сдержанным достоинством:
— Но сначала я хотел бы вас попросить подумать вот над каким вопросом. Не догадывался ли кто из вас хоть о какой-либо связи между жертвами убийств и Эмили Барт?
Всеобщее молчание на сей раз не прерывалось даже вздохом. Все лишь в крайнем удивлении переглядывались, как бы проверяя соседей, известно ли им то, что не известно им самим.
— Черная Ведьма над кукольной лавкой была няней Эмили. Это то, что удалось выяснить нашему клубу, — вступила секретарша. — Но, доктор, вы уверены, что все эти печальные события связаны с Эмили?
— Дорогая Кассандра… — Заметив округлившиеся глаза детектива, он поспешил исправиться: — Кассандра… детектив Сент-Джонс. Клуб «Гектор versus Ахилл» — это сообщество людей, которые призваны остановить призрак Эмили Барт, дабы она упокоилась с миром.
— Что… Призрак? — побледнела девушка.
— Думаю, нам нужно дослушать их, Сент-Джонс, — подал голос агент.
— Хорошо. Слушаю, — сдалась та. — Предупреждаю, вы должны рассказать мне всё, слышите? Абсолютно всё.
— О да, разумеется, — успокоительно улыбнулась миссис Элден. — Уже много лет над этим селением висит проклятье. Проклятье Эмили, которое, возможно, жители заслужили, казнив ее няню. Из-за него происходят печальные вещи. Несчастная душа Эмили томится в плену этого места. Мы уже давно ждали вас, Кассандра, это было предсказано.
— Подробнее, пожалуйста, о гребаном проклятье. — Кассандра не знала, как долго еще сможет вынести этих клоунов.
— Здесь я лучше передам слово Уилфреду, — улыбнулась хозяйка дома странному человечку.
Встал мужчина неопределенного возраста, высокий и худой, одетый несколько небрежно, очки носил круглые, обувь — стоптанную. Все это вместе с копной вьющихся светлых волос и наивными широко раскрытыми глазами придавало ему вид состарившегося подростка. Или так и не повзрослевшего старичка, застенчивого и доверчивого, как ребенок.
— Меня зовут Уилфред, — представился он Кассандре. — Уилфред Хоум.
Он как будто ожидал какой-то реакции от нее. Однако та ничего не понимала. Пожав плечами, Кассандра оглянулась на агента. Вот ему-то как раз имя оказалось знакомым.
— Не имеете ли вы отношение к достопочтенному Дэниелу Хоуму? — вскликнул агент, словно он был участником телевизионной викторины и в последнюю секунду вспомнил верный ответ на каверзный вопрос.
— Да, имею, — облегченно вздохнул Уилфред. — К моему глубочайшему прискорбию, это мой прадед.
— Почему к прискорбию? — полюбопытствовала Сент-Джонс у агента.
— Дэниел Хоум — это печально известный медиум, услугами которого пользовались сестры Эмили, для того чтобы связаться с ее духом. Но через некоторое время он был признан шарлатаном и с позором изгнан из дома Бартов.
— До этого он работал в цирке под именем барона фон Пантотьерро, магистра черной, белой и серой магии, величайшего в мире гипнотизера и заклинателя змей, — мучительно покраснев, сообщил Уилфред. По всему было видно, что он до сих пор жестоко переживает взлеты и падения своего далекого предка.
— Да, к сожалению, он только больше все запутал, — печально покачала головой Элспет, будто лично была знакома с незадачливым бароном. — Уилфред благородно пытается исправить его ошибки. Однако пока все наши усилия не имели никакого эффекта.
— Какого же результата вы хотите добиться в идеале? — вопросительно подняла бровь Кассандра. Пока они не ответили ни на один вопрос и ничего не прояснили. Если дальше беседа будет продвигаться в том же бессмысленно мистическом духе, надо будет ее прекращать. Словно услышав ее мысли, Уилфред заторопился:
— Смерть Эмили была для ее души событием страшным и неожиданным. Несмотря на то что девушка часто и серьезно болела, она не думала, что умрет так… К тому же совсем незадолго до смерти она вообще думала, что болезнь ее оставит. Эмили возлагала большие надежды на будущее с прекрасным принцем, каковым ей представлялся Роберт Миллер.
— Это она сама так говорила? — поинтересовался агент. — Я имею в виду, из каких источников вы почерпнули это утверждение?
— Воспоминания моего отца. То есть из воспоминаний его отца со слов его. Дэниел Хоум рассказал все ему лично. Так вот…
— Но ведь лично с Эмили Дэниел Хоум не общался, — продолжал настаивать агент.
— Нет, лично нет, — вступила миссис Элден. — Но это были слова духа, который вызывали сестры Эмили. Продолжай, пожалуйста, Уилфред.
— После трагической гибели Эмили весь дом погрузился в темную печаль. Это была поистине трагедия для всех. Страдал отец, усугублявший страдания бедных девочек. Он был не из тех людей, кто склонен переносить горе молча, облегчая терзания окружающих. Строгий траур отрезал от мира сестер, и без того ведущих уединенный, если не отшельнический, образ жизни. Ни о каких поездках к родственницам или в Лондон не было и речи. Даже визиты в деревню разрешались крайне редко. Тем более ввиду несколько необычного сорта людей, живших там. Тогда, как и сейчас, большая часть жителей имела отношение к цирку и ярмаркам.
