было кроме хлеба, халвы, крупы, консервов, подсолнечного масла и дешёвой газировки. Набор бедного сельского жителя из девяностых годов.
Продавщица, которой я посетовал на скудность ассортимента, сказала, что магазин скоро закроют, и надо будет ездить в соседнюю деревню. Делать крюк до цивилизованного села не хотелось, потому что через пару километров, мы, наконец, вырулили на трассу. Паромная переправа осталась в другой стороне, мы переехали реку через мост, и ещё через полтора часа пути, уставшие и непобеждённые, добрались до моего дома.
Я устроил Даше небольшую экскурсию по квартире, напоил её чаем и заказал доставку. Через полчаса доставили продуктовый заказ, и, неожиданно для себя я занялся уборкой.
Примерно около часа я расставлял и переставлял продукты на полках холодильника: соусы друг с другом, банки с вареньем в одной куче, сыр отдельно от колбасы, сметана, йогурты, творог в соседстве, сливочное масло в маслёнке, которой у меня сроду не водилось. С раздражением, достойным сварливого старика, я искал на посудных полках что-либо соответствующее маслёнке.
— Что ты делаешь?
— Навожу порядок, — ответил, заметив Дашу, облокотившуюся плечом на дверной косяк.
— Любишь этим заниматься?
Давно она наблюдает за мной? Меня разозлил настороженный взгляд Даши, поджатые губы и странный вопрос.
— Не нравится сериал? Включить другой?
— Думала, мы его посмотрим вместе.
— Я ищу, куда положить масло.
Недовольство друг другом начинало прорываться сквозь взгляды. Не успели вместе провести день, как я уже чувствовал себя супругом со стажем. Ещё немного и начнём ссориться и обвинять друг друга.
— Что ты хочешь? Я не могу смотреть сериал, когда здесь всё вверх дном.
— У меня ощущение, что ты злишься на меня, и я априори чувствую себя виноватой. За вечер ты не сказал и пары слов.
— Не утрируй. Я уже сказал как минимум десять предложений. В чём проблема?
— Я хотела просто поговорить.
Фарфоровое блюдце выскользнуло из рук, брызнуло осколками по полу.
— Блин!
Прямо под руку. Злость ударила в голову, я с трудом подавил желание обвинить Дашу.
— Тарелки бьёшь, — её голос неожиданно охрип.
— Не бью, а уронил. Это разные вещи, — метлой я сгрёб осколки в совок и выкинул в мусорное ведро.
— Мокрой тряпкой надо пройтись, чтобы мелкие части на неё прилипли.
— Знаю. Не тупой.
Тряпка была под раковиной, я ненавидел бабское занятие мыть полы. Раз в неделю приходила домработница, которая занималась уборкой. Намочив тряпку, бросил её на пол и стал возить её ногой по полу.
— Так не соберёшь. Надо руками.
— На карачках?
Презрительно — высокомерный взгляд на непрошенную советчицу. Даша моргала, кусала губы, нервно сжимала пальцы. Не замечая её настроения, я ногой швырял тряпку по полу, ощущая себя злобной поломойкой. Всё из-за её неуместного вторжения в кухню. Я бы уже закончил.
— Вызови, пожалуйста, такси. Я хочу домой.
Ещё час назад хотелось долго и счастливо, как минимум нежности и прикосновений, а сейчас ядовитый клубок раздражения разрастался в моей груди.
— Давай без истерик. Что я сделал такого, что ты хочешь сбежать?
Даша развернулась, пошла в коридор, зашуршала, надевая кроссовки. Я был уверен, что она не откроет входную дверь, мстительно ожидал её возвращения. К моему удивлению дверь хлопнула, и я ринулся к ней.
Я перехватил Дашу около лифта, босиком выбежав на площадку, сжал в объятиях.
— Прости! Я — дурак!
Серо-зелёные персональные омуты, на ресницах слёзы, которые моментально вывели меня за границу реальности.
— Куда ты собралась? Пойдём в квартиру, — поцеловал Дашу в мокрые глаза. — Мы же собирались поужинать, я обещал сделать молочный коктейль.
Даша невесело усмехнулась, взглянула в глаза.
— Я узнаю за полсекунды этот коктейль. Твоё недовольство, следом меня накрывает чувство вины, хочется лебезить, оправдываться, заговаривать зубы. Это как рефлекс Павлова. Въелся в мозг, не вышибешь. Не думай, я люблю порядок, но, в общем …эти полки, не хочу так. Снова.
Её нежные черты лица, глаза, вводящие в транс, волшебный голос, превращающий мозг в желе.
— Не спеши, я всё исправлю. Что снова? Что не так с полками?
— Слишком… скрупулёзно раскладываешь всё по местам.
Разве когда-нибудь я ставил по ранжиру бутылки с маслом, соусы, йогурты, раскладывал в строго определённом порядке сыр, нарезки, колбасу? Разве прежде, чем сложить в контейнер, я мыл яйца с мылом, разве я хоть раз с дотошностью пенсионера прочитал срок годности на доставленных продуктах?
Почему вместо того, чтобы сидеть на диване обнявшись с Дашей, пить красное вино, я начал истово наводить одному мне известный порядок в холодильнике и шкафах.
— К чёрту полки! Я был не прав. Скажи, что случилось? О чём ты хотела поговорить?
Страх бывает трудно выразить словами, в её потемневших глазах таилось беспокойство. Даша пыталась просчитать мои реакции, её пугал доминант, внезапно вылезший на свет из овечьей шкуры. Но белым и пушистым я никогда не был, она не могла упрекнуть меня в том, что я притворялся.
— Утром ты… уступил меня ему. Я не спросила, зачем и почему, уверена, ты сможешь объяснить. Скорее всего, ты всё правильно сделал. Главное, мы выбрались. Я не отрицаю, ты нравишься мне, ты сразу… понравился, помог… — голос Даши сорвался, — но ты с лёгкостью, без объяснений, без жалости поставишь меня на колени, если будет нужно, и ты всегда будешь прав. Я уже была в этой роли, больше не хочу. Давай, просто закроем тему. У каждого из нас свои дела, ни к чему этот надрыв.
— Нет, постой!
Двери лифта раскрылись, но я удержал Дашу, схватив за локоть. Она рванулась, я дёрнул её к себе, сильнее сдавив тонкую руку. Испуг, беспомощность, злость — промелькнули в её глазах, и накрыло самое настоящее стихийное бедствие — шторм, который смёл всё на своем пути. Безумие в глазах, голос сорвался на визг:
— Пусти! А-а-а!
Даша дёрнулась изо всех сил, вырвала руку, бросилась вниз по ступеням. Раздражение, ярость ударили в голову взрывной волной.
— Дура! Безмозглая истеричка!
Шарахнув дверью, я зашёл в квартиру, с глухим чувством ненависти к ней, к себе, ко всему миру. Холодильник возвышался немым памятником моему самодурству. С полок на пол полетели все продукты. Как она дойдёт до дома? Пешком? Стремительно обулся, схватил телефон, и выскочил из квартиры, бегом кинулся по ступеням с четырнадцатого этажа, перепрыгивая через две ступени. Я всегда обгонял лифт, тренируясь с ним на скорость.
Вся улица в длинных тенях от заходящего солнца — самое спокойное и умиротворяющее время для простой человеческой жизни: отдыха, ужина, разговоров, поцелуев, секса. У нас должно всё это быть, но его нет.
Дело не в
