Ознакомительная версия.
Он смотрел на спящую Иду, и она, почувствовав его взгляд, открыла глаза.
— Я в раю? — спросил Монах.
Ида улыбнулась и покачала головой.
— Что случилось?
— Ты ничего не помнишь? Ты подрался.
— С кем? — Он нахмурился, припоминая. — Шепель?
— Вспомнил! — обрадовалась Ида.
— Кажется, вспомнил. Давно я здесь?
— Несколько часов. Вы встретились около одиннадцати, сейчас три утра.
— Понятно. Где Шепель?
— Он арестован. Света его узнала. Они как раз подошли к дому… Света и Гарик. Он вас разнимал. Ты был без сознания, он вызвал «Скорую». Тебя укололи и сказали, что нужен покой. Они решили тебя ко мне. Тебе не больно?
Монах осторожно вдохнул, задержал дыхание, выдохнул.
— Нет, кажется. Сильно он меня?
— Светка говорила, молотил, как боксерскую грушу. Тебе правда не больно? У тебя синяк под глазом и разбита губа. Гарик говорит, шишка на затылке, но я не проверяла.
Монах ухмыльнулся.
— Не больно. — Он потрогал синяк и зашипел от боли.
— Теперь все. Шепель себя выдал, всякие точки расставлены. Он убил жену, его арестовали. И всех остальных тоже он. Завтра… уже сегодня похороны Толи. Не знаю, как я переживу.
— Я пойду с тобой.
— Ты будешь лежать здесь. Не бойся за меня, я выдержу.
— Ты знала, что он убийца? — спросил Монах.
Ида кивнула.
— Откуда? Ты видела его в ту ночь?
Она протянула ему мобильный телефон.
— Вот! Это Шепель, он был в доме, там дата: два часа тридцать минут утра двадцать первого июня. Он был в это время в Зареченске… то есть он так утверждал. Он убил жену, а потом… других.
Она заплакала. Монах погладил ее по голове.
— Тебя это не удивляет? — Она подняла на него заплаканные глаза.
— Я предположил, что существует некая улика, скорее всего, фотография. Иначе он не убивал бы, правда?
— Ты понял, что его шантажируют?
Долгую минуту они смотрели друг дружке в глаза.
— Это самое простое объяснение… — сказал Монах. — Никто не убивает ради убийства. Его шантажировали, но он не знал кто.
— Завтра я увижусь со следователем, — твердо сказала Ида. — Я устала бояться! Я сделала глупость, когда нарисовала знак… качалась на лестнице, страшно боялась свалиться и с бумажки малевала знак. Я вообще боюсь высоты.
— Ты действительно могла свалиться, — сказал Монах. — Знак отличался от других, что сразу бросалось в глаза. Зачем?
— Я совсем запуталась и не знала, что делать. Только после убийства Русланы я поняла, что происходит. Вернее, мне казалось, что поняла. И я заметалась… Когда погиб Толя, я подумала, что нужно подтолкнуть… как-то. Позвала тебя… Света рассказывала, что на месте убийства были знаки, и я нашла их в Интернете. Ты должен был обнаружить знак и сделать вывод, что это убийство. И тогда я бы отдала следователю мобильный телефон… ничего умнее я не придумала. И все стало бы на свои места. Снимок, шантаж и убийства. Терять уже было нечего…
— Ты затеяла опасную игру, — сказал Монах. — Он мог тебя увидеть.
— Какую игру? — не поняла Ида. — Кто мог меня увидеть?
— Разве не ты сделала снимок?
— Я? — удивилась Ида. — О господи, нет! Я попыталась снять салют, но ничего не получилось, какие-то пятна света, кусок стены. А тот снимок я случайно увидела в Толином мобильнике… — Она смутилась. — Понимаешь, я думала, у него кто-то есть, и он хочет со мной развестись, полезла проверять письменный стол и карманы. Как с ума сошла, честное слово! И увидела телефон — он забыл его дома. Там были снимки с юбилея Виктории, и среди них один… Я сразу даже не поняла, что это, а в больнице ночью не могла уснуть, и вдруг меня как обухом по голове: Шепель был в доме в ту ночь! И я подумала: а что, если Толя шантажирует Шепеля, а он не знает кто и убивает всех подряд? Я чуть с ума не сошла от страха! Хотела поговорить с Толей, но побоялась: а вдруг правда? А потом уже было поздно… А тут еще Светка все время повторяла, что нас тоже убьют, что мы следующие, и я стала шарахаться от собственной тени, мне всюду мерещился убийца! И только одна мысль была: уехать поскорее! А ехать уже некуда — Толя сказал, что хочет продать дом, что он потерял много денег, чуть ли не банкрот… Я была уверена, что после развода он оставит мне дом, но он решил иначе. Игорь, его партнер, говорит, никаких финансовых проблем у них не было, Толя обманул меня. Он собирался развестись, продать дом… да еще и Шепеля шантажировал. Я до сих пор не могу поверить! Мы прожили вместе двенадцать лет, когда я заболела, он заботился обо мне… и вдруг решил выбросить меня из своей жизни! Всю ночь в больнице я повторяла: «Зачем ты так со мной? Это всего-навсего маленький домик, он и стоил-то всего ничего, я вложила в него душу, он для меня как… символ жизни! Ты же это прекрасно знал! Я бы не стала цепляться за тебя, ты бы ушел к своей новой женщине… зачем нужна была вся эта грязь и подлость?»
Я даже плакать не могла, только думала, скорей бы конец, и я уеду! Я не верила, что Толя посмеет продать дом. Я сцепила зубы и все время повторяла: «Господи, дай мне сил выдержать!»
Она не удержалась, заплакала.
Монах взял руку Иды и поцеловал. Он поверил ей сразу, и мысль о ее причастности к гибели мужа уже казалась ему нелепой. Он держал ее за руку, под пальцами бился пульс, и он больше не чувствовал в ней страха, а только пустоту и усталость…
— Ида, я помню, ты сказала, что видела кого-то в доме в ночь убийства… — сказал он немного погодя, ему хотелось расставить все точки над i.
— Видела, но не была уверена. Я страшно устала, едва держалась на ногах, замерзла… я все время мерзну, у меня низкое давление. Кто-то был в коридоре, когда я шла на кухню. Я помню тень, какое-то движение… Но там было полно людей, они ходили туда-сюда, я и думать забыла…
— Я думаю, он тебя видел, но не узнал.
— И поэтому убивал женщин?
Монах кивнул.
— А зачем он убил актера?
— Это была дымовая завеса. Шепель незаурядный человек, придумать такую схему не всякому придет в голову. Несколько дней назад был арестован Никита Гурский, великий магистр и президент эзотерического клуба «Руна». Шепель рассчитал правильно: знаки, сатанисты, ритуальные убийства… Надеюсь, Никита уже на свободе. У него классная бабушка, ведьма, между прочим. Мы были у Шепеля пару дней назад, я и Леша Добродеев, и я вывел его из себя вопросами об убийстве жены. Он понял, что я что-то знаю. После всех убийств ему всюду мерещились кровавые мальчики. Мы пришли брать у него интервью… я хотел посмотреть на него, а он запаниковал и выставил нас из кабинета…
— Ты не голодный? — спросила Ида невпопад.
— А что у тебя есть?
— Мясо, сыр… могу сделать бутерброды.
— И кофе! — оживился Монах.
— Гарик сказал, пока нельзя.
— А мы ему не скажем. Кофе у тебя классный. И пару бутербродов. А маринованных огурчиков нет?
— Я посмотрю.
Она поднялась, он удержал ее за руку.
— Когда ты уезжаешь?
— Пока не знаю. Вот поставлю тебя на ноги… и вперед! Господи, я, наверное, не доживу! Знаешь, чем больше я думаю об этой истории, тем больше я… даже не знаю, как сказать… Не знаю, чего тут больше — нелепости, глупости, подлости… Если бы Шепель не убил жену… Разве нельзя было развестись? Он же богатый! Не понимаю…
Твой муж тоже не хотел делиться, хотел сказать Монах, но вместо этого сказал:
— Жадность своего рода психоз — личность деформируется, теряется способность реально оценивать обстановку, а в результате когнитивный диссонанс или разрыв шаблона, как говорит мой друг Жорик. И дикие схемы. За свою долгую жизнь я неоднократно убеждался, что в любой конспирологии изначально заложена возможность провала. Чем сложнее схема, тем легче ей навернуться, другими словами. Шепель был уверен, что предусмотрел все и останется безнаказанным. Но трудно остаться незамеченным в доме, где полно людей, это во-первых. Во-вторых, он перемудрил со знаками, если бы не знаки, убийства, скорее всего, не связали бы. Знак на стене гримерки попросту не заметили; знак на зеркале в студии ясновидящей тоже никому не бросился в глаза… там было столько всего, что на него попросту не обратили внимания. Но мы с Лео… Добродеевым, совершенно случайно попали в ее рабочий кабинет, — Монах ухмыльнулся, — обнаружили знак и ткнули следствие носом. Сюда добавился знак с места убийства стриптизерши, и стало окончательно ясно, что убийства связаны. Похоже, Шепель перестарался. Да и алиби себе он обеспечил неубедительное…
— А тебе не приходило в голову, что Толю мог убить Шепель? Ты об этом не думал?
— Думал, но недолго, — признался после небольшой паузы Монах. — Он ничего не знал о смерти твоего мужа. А вот ты чего-то боялась… и еще я почувствовал вранье, уж извини на слове. И не мог понять, почему ты врешь… или надо выразиться изящнее: лжешь? Или «говоришь неправду»? Кроме того, наш людовед Добродеев заметил, что ты не напоминаешь убитой горем вдовы. Да и знак оказался фальшивым…
Ознакомительная версия.
