Ритуля Вендицкая, очаровательное создание с мозгом колибри, воображала, что Белла будет носить подаренную брошь, наслаждаясь соединением своей природной красоты и красоты произведения искусства. Ритуля любила в драгоценностях прежде всего красоту. Белла — стоимость. На каждый день ей хватит броской бижутерии; вещи, подобные броши, она прибережет на черный день. Сегодня ты на коне, а завтра ты — никто.
Белла чувствовала, что она на коне, когда» сумела оседлать важнейшую фигуру сочинского теневого бизнеса в недавние времена, когда этот бизнес процветал. Но путем объединенных усилий местных властей и заезжих деятелей МВД и прокуратуры теневой бизнес скис. Из источника дохода он превратился для Беллы в источник опасности. С этим надо было что-то решать. Сергея Логинова, наверное, скоро посадят, как уже посадили его подельников: Белла не верила в неуязвимость Зубра. Значит, надо успеть использовать то, чем еще можно поживиться. Вилла была ценным приобретением, однако дарила больше хлопот, чем пользы: поддерживай порядок, следи, чтобы все сохраняло товарный вид, оберегай от вандализма, дрожи от сознания, что в любой момент твою легенду постройки этой виллы на деньги, полученные вследствие кончины безвременно почившего дальнего родственника, следствие признает неудовлетворительной… Сергей Логинов обладал ценностями менее капризными и более мобильными. Однако эти ценности входили в состав неприкосновенного запаса — они составляли воровской общак.
На общак, сохранявшийся в неизвестном для большинства «хостинцев» месте, Белла Садовник давно точила свои жемчужные мелкие зубки. Она-то в это потайное место частенько наведывалась: то на сокровища полюбоваться, то просто пыль стереть. Ее, обычно такую уравновешенную, в отличие от этой пискли Ритули, терзал конфликт между разумом и чувством… точнее, между двумя доводами разума. Один аргумент гласил, что за расхищение общака Сергей ей собственноручно привяжет на шею камень и утопит в самом глубоком месте Черного моря, даже если для того, чтоб попасть на это самое глубокое место, придется долго плыть. Второй, не менее весомый, утверждал, что, если она будет медлить, Сергея накроют менты, и из общака ей не достанется ни грамма золота, ни бриллиантовой крошки. На что же решиться, что предпочесть?
В последние дни образ охотничьего домика, где хранился общак, непрерывно витал перед Беллой, лишая ее сна и аппетита. Просыпалась она утром в своей постели, в комнате типовой многоэтажки, а перед глазами возникал интерьер бревенчатого строения, где она сама увешала стены гобеленами, и Сергей это одобрил, потому что гобелены способствовали маскировке входа в хранилище… Так просто: войди, протяни руку и возьми. Почему нет? Ведь она — подруга главаря, она тоже вложила немало усилий в процветание «Хостинского комплекса». Разве у нее нет никаких прав хотя бы на эту чудесную брошь в виде бабочки с кулак величиной, где все камни драгоценные и самый бдительный ювелир не сыщет ни одного страза? Или вон на тот золотой слиток? Видения томили, делая ее нервной и раздражительной, точно в преддверии месячных.
Долго томиться Белла не привыкла. И, призвав на помощь здравый смысл, она решилась пойти в охотничий домик. Только осторожно… Главное, чтобы за ней не увязался «хвост».
23 февраля, 08.03. Денис Грязнов
Терраса, обнесенная по краям низкой оградой с шелушащимися потертым гипсом фигурными опорами, нависала над морем в виде ракушки. Разгоралось утро, полное бодрого холода, свежести, весенних обещаний. О чем ведут беседу, опираясь на бортик ограды и глядя в сторону моря, двое мужчин — один постарше и сдержанный, другой помоложе и пылкий? Об отдыхе? О подводных чудесах? О преимуществах весны в приморском городе Сочи по сравнению с весной в Нечерноземье?
Ничего подобного. Они предельно жестко, по временам приближаясь к агрессивности, ведут разговор на тему захвата заложников.
— Помните, дядя Саня, — горячился высокий молодой человек с рыжими волосами, — вы рассказывали, что Константин Дмитриевич Меркулов, выступая в Госдуме, выдвинул идею ответного захвата? Иными словами, силовые структуры должны забирать в заложники близких родственников тех террористов, которые захватывают невинных граждан. И, возможно, обменивать одних заложников на других. На него, конечно, депутаты зашикали: «Как можно! Это нарушение принципов гуманизма! Нас осудит Евросоюз!» А по-моему, он был прав на все сто. Как бандиты поступают — а по-моему, террористы, какими бы словами ни прикрывались, просто настоящие бандиты, — так и органам правопорядка действовать надо, иначе с ними никак не справиться.
Турецкий крепко задумался, прежде чем ответить. Честно говоря, идея ему импонировала. Шваль, отбросы всех мастей, умеющие только держать автомат, обколотые наркотиками или оболваненные сепаратистскими устремлениями, а часто совмещавшие тот и другой вид дурмана, распоясались в последнее время настолько, что подвигли даже интеллигентного Костю Меркулова на столь резкое предложение. Они действуют, уверенные, что даже если погибнут, то прославятся, станут героями среди родни, что в родном ауле о них сложат песни… Но если они своими действиями поставят своих близких под удар, отношение к ним будет другое. Вместо песен посыплются проклятия.
Однако все это молодой директор «Глории» знал и сам. Турецкий, с высот накопленного опыта, должен дать ему выслушать и другую сторону.
— Все правильно, Денис, — одобрил он, — но знаешь, что мне не нравится? Ключевое выражение у тебя «как бандиты». В обществе насаждается видимость, что милиция и бандиты — одно и то же. Какие самые ходовые телесериалы? «Бригада» и «Менты». Вроде и те, и те — герои… Перенимая эту паршивую моду, органы правопорядка и так часто действуют бандитскими методами. Если им разрешить еще и захват заложников, что начнется? Правильно, полный беспредел.
— Дядь Сань, а что, оставить все так, как есть, — неужели лучше? Беспредел творится именно сейчас, — уверял Денис, — а если бандиты получат адекватный ответ, то укоротят лапы. То же и к террористам относится.
— Насчет террористов я с- тобой согласен, — уступил Турецкий. — КГБ с чеченцами так и поступал. Были ведь захваты людей даже в советское время, но гэбисты действовали просто: в ответ на каждое такое преступление загребали весь тейп и ставили под дула автоматов. Результат моментальный! Но учти, у горцев совсем иная национальная психология: у них сохранились родоплеменные отношения, для них на первом месте — интересы рода. А вот касательно бандитов не уверен. Во-первых, русские бандиты — люди атомизированного общества: всю жизнь по тюрьмам, с прежней семьей порывают, новую не заводят. Подельники для них важнее, чем родня. А во-вторых, члены семей уголовников часто сами от них страдают. За что им дополнительные пакости?
— Бандиты попадаются всякие. — Денис стоял на своем. — Сейчас все больше таких, которые чтут семейные ценности. Для них смысл бандитской деятельности заключается в том, чтобы отнять у чужих и отдать своим. Чужие родственники — это для них так, пыль под ногами, а свои — свет в окошке. Ну и вот как раз для таких…
— Послушай-ка, Денис, — Турецкий проявил наконец проницательность, что ему следовало бы сделать раньше, — а с чего это ты меня в такую рань вызываешь в укромное место, без лишних ушей? Неужели для того, чтобы обсудить захват заложников как теоретический вопрос?
Александр Борисович ожидал, что Денис покраснеет, как бывало раньше в ответ на мелкие и крупные разоблачения; но он остался невозмутим. Научился-таки владеть своими реакциями!
— Угадали, Александр Борисович. Ну не родился человек, кто бы вас провел!
— Комплименты мне делать не надо. Признавайся: какую еще самодеятельность наворотил?
— Да так, пустяки. Воплотил в жизнь идею нашего Константина Дмитриевича. В ответ на похищение членов семьи мэра Воронина матерый уголовник по кличке Крот, один из ценнейших кадров агентства «Глория», захватил сестру Сергея Логинова по кличке Зубр. Ее будут насиловать и пытать до тех пор, пока не произойдет обмен заложников…
— Денис! — От неожиданности Турецкий закашлялся. — Ты понимаешь, что это противозаконно? Что ваши действия подпадают под статью…
— Да вы не пугайтесь, дядь Сань! — по-мальчишески расхохотался Денис прямо в изменившееся лицо Турецкого. — Никто дамочку не похищал. Точнее, похитили, но она пока об этом не знает. Увез ее на виллу в Дагомысе наш дорогой друг Макс. Наверное, сейчас, когда мы его тут вспоминаем, ловит кайф с Зоей Барсуковой. Ей там, на вилле, до того здорово, что придется ее оттуда долго и старательно выгонять!
— Компьютерщик Макс? — изумленно уточнил Турецкий. — О-е… Это он что ж у нас теперь, герой-любовник?
23 февраля, 08.47. Максим Кузнецов
