— Да так, пустяки. Воплотил в жизнь идею нашего Константина Дмитриевича. В ответ на похищение членов семьи мэра Воронина матерый уголовник по кличке Крот, один из ценнейших кадров агентства «Глория», захватил сестру Сергея Логинова по кличке Зубр. Ее будут насиловать и пытать до тех пор, пока не произойдет обмен заложников…
— Денис! — От неожиданности Турецкий закашлялся. — Ты понимаешь, что это противозаконно? Что ваши действия подпадают под статью…
— Да вы не пугайтесь, дядь Сань! — по-мальчишески расхохотался Денис прямо в изменившееся лицо Турецкого. — Никто дамочку не похищал. Точнее, похитили, но она пока об этом не знает. Увез ее на виллу в Дагомысе наш дорогой друг Макс. Наверное, сейчас, когда мы его тут вспоминаем, ловит кайф с Зоей Барсуковой. Ей там, на вилле, до того здорово, что придется ее оттуда долго и старательно выгонять!
— Компьютерщик Макс? — изумленно уточнил Турецкий. — О-е… Это он что ж у нас теперь, герой-любовник?
23 февраля, 08.47. Максим Кузнецов
На самом деле Денис угадал ровно наполовину. На дагомысской вилле Зоя Барсукова действительно ловила главный в ее жизни кайф. Что касается Макса, здесь отмечались некоторые сложности.
«Тяжела и неказиста жизнь российского садиста», — переделал он под себя старое советское двустишие, и был по-своему прав. На него внезапно обрушилась гора обязанностей. Вот и сегодня, в это раннее дагомысское утро, он пораньше встал и умылся холодной водой, что для него, полуночника, само по себе являлось подвигом. А вскоре едва не сломал ногу, ломая на прибрежных склонах прутья кустарников, которые должны пойти на затребованные Зоей розги. Кустарники подвернулись очень вовремя, поскольку классическая береза в окрестностях не росла, и Макс слабо представлял себе, как бы он, со всей его комплекцией, карабкался на березовый ствол, чтобы наломать ветвей. Попутно он пытался изобрести сценарий их сексуальных спектаклей и, высунув язык, напрягал фантазию. Что там, на этих гнусных сайтах, пишут? Садист в роли учителя, мазохистка в роли ученицы? Или она провинившаяся девочка, а он ее учит, как себя вести? А ведь еще бывают такие простые особы, которые любят порку, не отягощенную всякими там сценарными изысками, но, чтобы угодить таким, приходится прикладывать физическую силу. Что касается физических усилий, то Макс, ползая на склонах холма, вооруженный ножницами, ощущал себя хуже, чем на тренажере для накачки мускулов, с помощью которого он как-то раз попробовал худеть и долго потом приходил в себя после этой тщетной затеи. Нет, с утра сексуально-садистическое вдохновение никак не желало его посетить! Мужская сексуальная энергия вообще такая странная и хрупкая вещь, что, когда ее призываешь изо всех сил, она стремится к нулю, а когда не зовешь, приходит непрошеной. Главное — Зоя по-прежнему была ему несимпатична! При одном виде ее холодного профиля, ее узкого рта в Максе все опадает… Эх, была бы на ее месте Танька — пухленькая Татьяна с первого потока, которой он в институте на лекциях прожигал глазами спину, мечтая затащить ее в постель. Он бы и сейчас не прочь… Зазевавшись, Макс утратил бдительность: ножницы, отскочив от чересчур твердой ветки, едва не угодили ему в глаз. Уже набранные ветки рассыпались. Снизу донесся тихий смех: не доверяя способности Макса удержать Зою, его все-таки снаружи подстраховывали. В случае непредвиденных обстоятельств вооруженные люди в черных масках и камуфляже не дали бы заложнице покинуть виллу.
— Чего хихикаешь, умник? — сердито спросил Макс, подбирая прутья, и хмыкнул сам. — Ладно, хихикай, так уж и быть. Только не вздумай подглядывать! Слышишь? Ты меня не подведи!
Разработанный план предусматривал еще и съемку их игр скрытой камерой. Так что кой-кому еще предстоит налюбоваться… Ничего, Макс проследит за тем, чтобы оказаться перед глазком камеры, расположение которой ему одному было известно, в приличном виде. Во время своего пребывания в Сочи он успел преодолеть множество психологических барьеров, и в основном благодаря Денису. Но одной грани, уж извините, он не переступит: он — компьютерщик, а не порноактер.
— Ты с кем это разговариваешь, Максимушка?
Макс, несмотря на свою толщину, подпрыгнул, вторично растеряв будущие розги. Зоя, в чем-то элегантном и, вопреки погоде, просвечивающем, спускалась к нему. Словно подросток, стройная и легкая. Как она только сумела так тихо подобраться? Прямо-таки шпионка, честное слово! Недаром на Хостинском рынке от нее ничто не укроется…
— С… ним, — потупился Макс, находчиво изображая смущение.
— С кем? — Зоя вгляделась в переплетение корней, ветвей и стволов, но никого не увидела.
— Да нет, ты не поняла… Ну, с ним. — Макс щелкнул резинкой свободных штанов. — Ты, наверное, никогда не слышала, что мужчины говорят со своим… ну, органом. Называют его иносказательно, в третьем лице… или во втором… это, значит… обращаются… Вот я его и предупреждаю перед ответственным испытанием: не подведи, мол, дружок!
По безупречно белому лбу Зои скользнуло легкое облачко: должно быть, она расслышала больше, чем хотел Макс, и удивлялась, Как может половой член хихикать и каким, извините, образом он способен подглядывать. Но, решив, очевидно, что это относится к совсем уж интимной сфере, где вопросы неуместны, ничего не спросила. Лишь положила руку ему на плечо необычайно собственническим жестом.
Не будучи информирован о прозвищах Зои, относящихся к животному миру, Макс в эту минуту ощущал себя дрессировщиком, запертым в одной клетке с хищным и очень умным зверем женского пола. Сексуальный туман не обволакивал Зое мозги — по крайней мере, не до такой степени, как хотелось бы. Макс осторожно снял ее руку с плеча и твердо, до боли, сжал. Зоя закусила губу. Служит это у нее признаком удовольствия или каким-то другим признаком — кто бы ему сказал!
— Ты ведешь себя, как маленькая, — сказал Макс, с удовольствием отмечая, что Зоя искательно заглядывает ему в лицо. — Бегаешь раздетая — а если простудишься? Сейчас же отправляйся в дом и без моего разрешения оттуда ни шагу. Я сейчас приду. Приготовь пока чаю и… поесть чего-нибудь сооруди. Лучше сладкого.
Зоя зашагала к вилле, послушно исполняя его приказание.
— Да, погоди-ка, стой!
Зоя остановилась и повернулась, как вымуштрованный солдатик. Макс собрал с земли и торжественно вручил ей букет свеженабранных прутьев.
— Это… отнеси и поставь в воду. Поняла?
— Поняла, — полушепотом ответила Зоя.
Позволяя ей удалиться, он долго смотрел ей в спину, созерцая мелькание ахилловых сухожилий, легкое покачивание обозначаемых под этим просвечивающим черт-те чем овальных ягодиц. В этом созерцании было нечто японское, словно он любовался не женщиной, а икебаной. Со спины Зоя ему нравилась значительно больше. Может быть, если во время сексуальных процедур она не станет оборачиваться, все сойдет гладко.
«Да что я тут рассюсюкиваю! — рявкнул внутри толстого компьютерщика какой-то новый, незнакомый и непредсказуемый Макс. — Чем больше я с ней церемонюсь, тем хуже для нас обоих. Хватит рубить хвост по частям! Надо пойти и сделать. Прямо сейчас.
Идешь и делаешь. Ну, готов? Пять… четыре… три… два… один… пуск!»
Со всей возможной для своей туши стремительностью Макс ринулся в дверь виллы. Зоя, которая все еще находилась в холле, слегка шарахнулась от этой волосатой, распространяющей потный запах кометы.
— Почему не готов чай? — свирепо спросил Макс.
— Но я только что вошла… я не успела, — торопливо принялась оправдываться Зоя, почти впечатываясь спиной в деревянные крючья вешалки. На подзеркальном столике Макс заметил Зоину сумку с вывороченным содержимым и по-настоящему осатанел. Ему, который своими руками изъял из сумочки и припрятал мобильник, не требовалось объяснять, что она там искала.
— Не «не успела», — значительно, с расстановкой произнес Макс, гипнотически глядя Зое прямо в глаза, — а «не захотела». Занялась всякой ерундой в то время, как я хочу чаю. Ну что, так все было?
В популярной литературе Макс встречал утверждение, что животные не выносят взгляда человека. Если это соответствовало истине, в Зое Барсуковой была сильна животная частица, потому что она стала отводить и прятать глаза. А возможно, это был уцелевший с детства условный рефлекс?
— Послушай, Максим, — со взвинченной повелительной капризностью, противоречащей бегающим, прикрытым ресницами глазам, завела Зоя, — я хотела позвонить на работу, и вот почему-то…
— Я приказывал тебе звонить на работу?
— Нет, но… при чем тут «приказывал»… Ты не понимаешь моей жизни!
— А ты, моя милая, не понимаешь, что теперь у тебя началась совсем другая жизнь!
Те, кто знал Макса раньше, сказали бы, что испытание пошло ему на пользу. Его глаза приобрели жесткость и стальной блеск, свойственный только истинным победителям, первопроходцам, покорителям народов, женщин и морей. Важный для мужчины орган восстал в его просторных штанах. Он был готов на подвиг во имя спасения заложников… ну и во имя всего прочего, о чем в приличном обществе говорить неуместно.
