участвовать в постановке. Однако мы продолжим своими силами. Деньги были найдены, но необходимо соблюсти формальности, чтобы избежать обвинений в отмывании денег. В свете последних событий… Ну вы же понимаете?
Бурная реакция в подтверждение того, что не дураки тут собрались, понимают.
– Сейчас я всем разошлю ссылки, по которым вы сможете сделать посильные пожертвования, средства на которые сейчас получите. Внести их на карты можно в ближайшем банкомате.
Она продиктовала адрес.
– И еще. Если кто-то из вас желает получить какой-то процент, прошу сообщить об этом персонально мне. Приступим.
И Юлия открыла свой городской рюкзачок, который оказался наполненным плотными, новехонькими пачками. Зрелище было увлекательное: получив деньги, люди, не пересчитывая, равнодушно, без почтения пихали их по карманам и сумкам – и спешили на выход. Насколько можно было судить, никто не пожелал остаться, чтобы обсудить «комиссионные». Вскоре зал опустел, лишь Денис-Упырь, которого Юлия сама попросила остаться, выслушивал ее инструкции:
– Помните, вы одалживали у Михаила вот эту сумму, но поскольку он скончался, то не смогли вовремя вернуть?
– Были объективные трудности, – смиренно подтвердил он.
– Ничего страшного, просто запомните, что эту сумму вы депонировали вот у этого нотариуса, – Юлия вручила ему визитку, – и если вас спросят зачем, то вы ответите?..
– …что это лучший способ вовремя вернуть долг, если пока некому, чтобы проценты не капали, – отчеканил Упырь.
– Благодарю.
– Не волнуйся, все будет хорошо.
Аналогичным образом был задействован и Яша.
Наконец в зале остались трое – Мария с Юлией в переднем ряду и Гуров, тактично держащийся в тени. О чем-то быстро переговорили, Мария кивнула, Лялечка, поднявшись, помахала рукой:
– Молодой человек, можно вас на пару слов?
«Это она мне?» – удивился Лев Иванович, но решил все-таки подойти.
– Добрый вечер, – мило поздоровалась Юлия.
– Здравствуйте, – он поклонился.
– Вы наверняка помните, что с полгода назад Михаил Юрьевич одалживал вам один миллион семьсот семьдесят тысяч на автомобиль?
– В самом деле? – вежливо уточнил Гуров, глянув на жену. Она кивнула, улыбаясь. – Ах, да-да, сейчас припоминаю.
– Прошу вас, ознакомьтесь, – она протянула бумагу, – это расписка в том, что Алексей Юрьевич, брат покойного, принял от вас в счет погашения долга с процентами. Два миллиона триста.
«Что за талантливая девка, – искренне восхитился Гуров, принимая расписку, – и песни распевает, и головой варит, и не скажешь, что блондинка».
Юлия, уже потеряв к нему интерес, вынула следующую официально выглядящую бумажку, принялась за Марию:
– Ты, Машель, вчера вносила задаток за квартиру на набережной Грибоедова, в Санкт-Петербурге.
– Конечно, – не моргнув глазом, подтвердила Мария.
– К сожалению, ты нашла более выгодный вариант, но поскольку по условиям договора задаток безвозвратный, то сама понимаешь…
– Разумеется. – Мария, изучив текст соглашения и дойдя до суммы задатка, присвистнула: – Ничего себе.
– Центр, внушительный метраж, просторная кухня, ремонт свежий и отличный вид, – как бы извиняясь, пояснила Лялечка, – большое спасибо!
Поднявшись, она чмокнула Марию в щечку и удалилась.
…Уже в машине Гуров начал:
– Как заметил в свое время Орлов, из нас из всех только я имею в женах умную женщину…
– Так и сказал? Врешь ведь.
– Ни-ни, ты мне просто не даешь досказать правду. Он отметил, что из всех нас только у меня есть ты, женщина большого ума, опыта и сведущая в делах театральных… Возражения есть?
– Что ты, нет, конечно.
– В таком случае поведай, не дай помереть таким неосведомленным. Что означало это все?
– Ах это… Ничего нового, дорогой, просто сеанс отмывки. Леша, видишь ли, объявил вселенский сбор на постановку, и добрые люди, екая селезенками, сносят мешки денег.
– Вот, а я только думал в зале, какой глупенький сир этот Леша, а он, оказывается, вовсе не такой.
– Такой, такой, – успокоила Мария, привычно поправляя макияж, – а то и хуже.
– Но ведь додумался до здравой мысли попросить помощи, корона не свалилась.
– Не он додумался. Лялечка, – лаконично пояснила жена.
– Я начинаю ее серьезно опасаться, – признался Гуров почти серьезно, – у нее столько лиц, что и не понять, какое истинное.
Мария рассмеялась:
– Ни одного…
– А она вообще существует?
– Что ты имеешь в виду?
– Если она постоянно изменяется, то нежная девочка, то товарищ прапорщик, то мяукает тоненьким голосочком, то басит, как бурлак, и даже глаза у нее то белые, то черные.
– Это контактные линзы. Линз никогда не видел? И да, меняется. Она же актриса, и очень хорошая, и великолепный администратор, – уже с некоторым нетерпением заметила Мария.
Пора прекращать подобные разговоры, не одобряет она этого.
«Она права, к тому же мы только что сами поучаствовали в данном непохвальном мероприятии», – призвав самого себя к порядку, полковник переменил тему:
– И что же, неужели подобная панама прокатит?
– До того всегда прокатывало. Ты же понимаешь, неловко лезть с разоблачениями к известным людям. Для этого надо иметь определенный склад характера, небоязнь авторитетов…
– …независимость… – добавил Гуров.
– …и команду сверху, – невозмутимо завершила Мария, орудуя помадой.
– Команду сверху, – эхом повторил он, – знаешь, я тебя сейчас доброшу до дому, мне надо отъехать, уточнить кое-что.
– На сегодня вы свободны, – сопроводив милостивые слова соответствующим жестом, позволила жена.
Глава 20
«Все, закончился завод».
Юлия, ощущая себя разбитой и несчастной, едва передвигая ноги, поднималась по лестнице наверх, в кабинет.
Алексей почивал, откинувшись в кресле, на офисном столе дремал ноутбук. Разбудив последний, Юлия убедилась, что необходимая сумма собрана час назад и деньги продолжают поступать. Открыв сейф, она принялась перекладывать в него пачки, оставшиеся в несерьезном рюкзачке.
Увлекательно работать с таким директором, некогда ни расслабиться, ни отдохнуть. Все равно что играть любовную сцену со стеснительным партнером: потеешь за двоих, а впечатление смехотворное.
К тому же он способен вены себе перегрызть, из штанов выскочить, наплевать в свой колодец, только б доказать, что он
