Ознакомительная версия.
Валерий, почувствовав, что находится под защитой суда, несколько осмелел. Он охарактеризовал Артема Винницкого как глубоко порядочного человека, а потом весьма прохладно отозвался о его романе с Евой.
– Это для него было простое увлечение. Но я знаю, что Артем был честен по отношению к девушке и ничего невозможного ей не обещал. Мне он о свадьбе не говорил, да и, насколько мне известно, у него были планы в отношении Жанны Лисовец. Думаю, что подсудимая нафантазировала себе сама возможную свадьбу, а потом, когда ее фантазия не воплотилась в жизнь, отомстила моему другу…
После всех этих допросов Ева была настолько подавлена, что отказалась встречаться с адвокатами по окончании судебного дня. Она сослалась на ужасную головную боль и усталость, но защитников было не обмануть. Они находились в состоянии, похожем на то, что испытывала сейчас их клиентка.
– Боже мой! – сокрушался Василий. – И о такой работе я мечтал? И кто только сказал, что веревка всегда достается клиенту? У меня такое чувство, что в тюрьму отправят меня, а вовсе не Еву.
Елизавета понимала своего товарища. Сама она за несколько лет работы адвокатом так и не покрылась броней самодовольства и проблемы своих клиентов воспринимала как свои собственные. Она переживала, когда шло расследование, тряслась как лист перед ответственным выступлением в суде, а потом умирала и воскресала в зависимости от содержания приговора.
– Ты прав, сегодня – не наш день, – сказала она, складывая бумаги в сумку. Обычно она предпочитала портфель, но, отпрашиваясь на массаж, глупо тащить с собой саквояж. Тайная жизнь начинала ее утомлять. Как она будет оправдывать перед домашними свой хмурый вид? У нее не было ни сил, ни желания показывать всем, что ей хорошо, тогда как на самом деле на душе ее скребли кошки. Ко всему еще ей приходилось отчитываться перед Лидой, которая хотела знать, что происходит в суде. Держать хорошую мину при плохой игре становилось все тяжелее. Лиза чувствовала себя нервной и взвинченной, в то время как ее губы немели от резиновой улыбки.
– Что делать? – спрашивал ее Вася, чувствуя себя маленьким мальчиком, заблудившимся в лесу. Он так полагался на ее профессиональный опыт и мастерство, а она, в свою очередь, рассчитывала на его профессорские мозги. Но реальность была такова, что и того и другого им оказалось недостаточно. Их могло спасти только чудо.
– Может, вызовем кого-нибудь с той вечеринки, где Артем объявил о помолвке? – хватался за соломинку Василий. – Пригласим того самого Графа?
– А смысл?
– Должен же кто-нибудь сказать суду правду.
– Правду о чем? – вздыхала Дубровская. – О пари знал ограниченный круг лиц: Артем, Жанна, Валерий. Впрочем, даже если ты найдешь кого-нибудь, кто сможет подтвердить вероломство Винницкого, это не будет иметь значения для приговора. Тебе же объяснили, что частная жизнь суд не интересует. Нам нужно доказать, что Ева не совершала убийства, что она не была в сговоре с Бирюковым. То, что натворил этот мерзавец, – дело его рук и его скудного разума. Пусть сам и отвечает за свои поступки. Вот что для нас важно. Оставь ты это пари, ради всего святого.
– Но как же мы докажем невиновность Евы? Бирюкову мало утонуть самому. Он тащит за собой на дно Вострецову.
– Не знаю, не знаю, – бормотала Лиза, пребывая в своих думах. – Кстати, а чего это ты вдруг привязался к журнальному столику? Ты разве не видел фотографий в материалах дела?
– В том-то и дело, что видел, – оправдался Кротов. – Видел, что стол массивный и большой. Его столиком-то можно назвать с натяжкой. Зачем, спрашивается, кому-то понадобилось кидать его?
– Его просто опрокинули в процессе борьбы, – объяснила Лиза с досадой. Они опять занимались ерундой вместо того, чтобы думать о том, как спасти Еву.
– Опрокинуть стол было бы сложно. Он очень устойчивый и тяжелый. Разве кто специально положил на бок, – упрямо стоял на своем Василий. – Ведь если бы его кинули, на нем обязательно остались бы отметины: царапины там или сломанные ножки.
– Да ну его, твой столик! – рявкнула Дубровская. – Мне домой пора. Между прочим, там все думают, что я каждый день езжу в город на массаж. Муж не поощряет мое увлечение работой.
– А мне показалось, что Андрей Сергеевич – вполне разумный человек, – пожал плечами Кротов. Надо сказать, что свои выводы относительно мужа Дубровской он сделал по портрету, который висел на почетном месте в гостиной дома Мерцаловых. Там Андрей Сергеевич был изображен в облике вельможи. Он стоял, опираясь на массивную колонну, и его взор обращен был в туманную даль, куда-то за пределы дворянского гнезда. Кружевной воротничок, сюртук покроя позапрошлого века и даже трость смотрелись живописно. Конечно, для полного сходства картинному герою не хватало пяти штук мобильных телефонов и «Мерседеса» на заднем плане, о чем Лиза не преминула ехидно намекнуть мужу. «Брось! Ты просто завидуешь», – сказал он, тем не менее убирая портрет в кладовую. Дубровская вынула его оттуда и, пользуясь отсутствием супруга, повесила его на видное место в гостиной…
Свою разумность Андрей Сергеевич проявил в тот же вечер, вызвав строптивую жену «на ковер».
– Это как мне понимать? – гремел он на весь дом. – Почему я узнаю последним то, что все вокруг давно знают?
– Что именно? – притворившись невинной овечкой, произнесла Лиза.
– Не изображай из себя дурочку. Ты знаешь, о чем я. О твоей работе. Об этом треклятом деле, которое ты ведешь уже давно.
– О деле Евы?
– Я не знаю, как ее зовут! Я знаю лишь то, что ты водишь меня за нос несколько месяцев. Моя мать в курсе?
Ольга Сергеевна, услышав слово «мать», немедленно материализовалась на пороге гостиной.
– Я ничего не знаю, – проговорила она так искренне, что любой, видевший ее в тот момент, мог сказать: да, она ничего не знает!
– Ольга Сергеевна не в курсе, – ответила Лиза, отметая предположение о заговоре за спиной доверчивого мужа.
– Я не в курсе чего? – спросила свекровь, которой сама мысль о том, что она может чего-то не знать, причиняла невыносимую боль.
– Да вот моя сотрудница сообщила мне о том, что видела Лизу сегодня в суде, – продолжал разоблачения Мерцалов. – Ее видели в зале заседаний, где она сидела на месте для защиты и участвовала в процессе.
– Но этого не могло быть! – возмутилась свекровь. – Сегодня днем Лиза ездила на массаж.
– И часто она ездит на массаж?
– Да вот уже месяц, – озадаченно проговорила свекровь, сверля взглядом фигуру невестки и пытаясь обнаружить на ней последствия многочисленных сеансов. Ей как-то даже в голову не приходило заподозрить Лизу в обмане, хотя все предпосылки к этому имелись. Невестка одевалась для поездки в город слишком официально, словно ехала не в салон красоты, а на похороны. Она повсюду с собой таскала объятную сумку, в которой можно было спрятать даже слона. К тому же после очередной поездки в город она возвращалась бледная и усталая, а вовсе не искрилась жизнелюбием, как должно было быть после посещения массажиста.
– Вот, значит, как! – охнула свекровь, готовая сравнить Лизу с тем существом, которое обычно доверчивые люди пригревают на своей груди. – Не ожидала я от тебя такого.
– Да и я не ожидал! – восклицал обманутый муж. – Я и представить себе не мог, что Лиза бросит детей на старушку-мать и умчится в город. И куда? На работу!
Ольге Сергеевне сравнение со старушкой-матерью не пришлось по вкусу, но она списала некорректность сына на то небывалое волнение, в котором он находился на данный момент. Во всем, конечно, была виновата Лиза.
– Как тебе не совестно, – качала она головой.
– Это неслыханно! – вторил муж.
Терпение Дубровской имело границы. Выслушав мнения родственников и не найдя в них ни единого разумного довода, Лиза начала закипать.
– Да что с вами?! – воскликнула она. – Да, я виновата, но не настолько же! Можно подумать, что вы уличили меня в том, что я тайно посещала любовника.
От такой перспективы лицо супруга стало еще мрачнее.
– Зная твою склонность к сюрпризам, я не удивлюсь, если…
– Не говори ерунды! Ничего подобного у меня и в мыслях не было. Я всего лишь оказывала помощь моему знакомому, адвокату.
– Теперь ерунду говоришь ты! – возмутился супруг. – Какую помощь ты можешь оказать доктору наук? Какая от тебя польза? Ты что, консультируешь его?
– Представь себе, да! – обреченно выдала Лиза. – Просто так вышло… он признался мне… короче говоря… это у него первое дело в адвокатской практике. Ну, не могла же я отдать дело дочери нашей няни новичку. Мне пришлось подстраховать его.
Мерцалов испытующе глядел на нее.
– Во всяком случае, это на тебя похоже, – сказал он фразу, которую говорил всякий раз, когда Лиза допускала очередной промах. – Так кем на самом деле оказался твой липовый профессор?
– Он не липовый профессор, а самый настоящий кандидат наук, – начала оправдываться Дубровская. – Просто он еще слишком молод, и ему…
Ознакомительная версия.
