Ознакомительная версия.
– Но это еще не все. Смотри… – Она развернула помятый лист. – Это латинское изречение вырезано на могильном кресте: «Hic locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae». Оно гласит: «Вот место, где смерть охотно помогает жизни».
– Так, – кивнул Сергей Дуло, – это я уже слышал.
Полина показала другую бумагу.
– А вот что лежало в чемодане. Читаю: «Loсо laudato est, ubi mors gaudet succurrere vitae».
– То же самое…
– Сначала мне тоже так показалось. Но сегодня вечером я додумалась сравнить обе фразы.
– И что?
– Первые два слова не совпадают! Если на кресте вырезано «hic locus», что означает «вот место», то на бумаге, найденной в чемодане, первые два слова: «Loсо laudato».
– Ты знаешь, как это переводится? – спросил Дуло.
– Да! – Полина разволновалась. – «Loco» – то же самое, что «locus», и означает «место». А вот слово «laudato» переводится как «названный» или «указанный».
– И каков результат?
– Второе выражение можно перевести так: «В названном (указанном) месте, где смерть охотно помогает жизни». Ты понимаешь? Понимаешь, что это значит? Здесь прямое указание места, где нужно искать дневник!
– Пока не понимаю.
– Смотри… – Полина разволновалась. – Папка с именем Стеллецкого пуста, но она сохранилась – это явная установка на то, что ее содержимое находится в другом месте.
– Но как понять, где?
– Здесь на помощь приходит латынь. Конечно же, вырезать латинское изречение на кресте – такое вряд ли выдумал Тимофей-плотник. Это наверняка идея моей матери. – Полина указала пальцем на бумагу из чемодана. – Здесь – тоже ее почерк.
– Ну и что? – спросил Сергей Дуло.
– Я уверена, что в изречении ею сознательно допущена ошибка. Сознательно! Эта ошибка указывает на место, где нужно искать. Короче… – Полина решительно развернулась к Дуло. – Я знаю, где спрятан дневник.
Сергей Дуло вскинул глаза:
– Ну?
– Он в гробу.
– И только-то? – Следователь направился к двери. – Позовешь, когда у тебя появятся идеи пооригинальней.
– Постой.
Что-то в ее голосе заставило Сергея остановиться.
– Искать нужно там хотя бы потому, что гроб – пуст.
– Ты в этом уверена?
– Но ведь я жива.
– И здесь тебе нечего возразить, – сказал Дуло. – Только я на твоем месте сначала бы позвонил отцу.
– Уже…
– Что?
– Позвонила. Он все рассказал. И про Троицкого, и про Беляевский детдом.
– А про могилу?
– Про могилу, папку и латынь знаем только мы. Именно поэтому мы должны действовать немедленно.
– И что же прикажешь делать? Произвести эксгумацию?
– Да.
– А ты знаешь, сколько бюрократических бумажек нужно собрать, чтобы получить разрешение?
– Нет.
– Тысячу, – сказал Серегей.
– Тогда обойдемся без бумажек. Усопшая не возражает, а это – главное.
– Усопшая? – не понял Сергей Дуло, а потом улыбнулся. – Ну, если только усопшая… Хорошо, я подумаю. И поговорю с Филипповым. Попробуем разыскать няню, которая работала в семье Троицких. Возможно, она слышала про дневник. А теперь мне нужно вернуться к Бекешеву.
– Можно с тобой?
– Ну, пошли…
Глава 62
Не ваше дело знать времена и сроки
Сергей Дуло сел рядом с Бекешевым, Полина расположилась на стуле у двери.
– Не знаю, стоит ли спрашивать об этом, но спрошу… Дело касается вашего друга Николая Троицкого, – заговорил Сергей Дуло.
– Вероятно, вы хотите узнать об истории с дневником Стеллецкого?
– А почему вы об этом подумали? – Следователь поднял глаза.
– Это единственное, о чем можно говорить после его смерти. Вы наверняка знаете: их с женой убили из-за того дневника. Да… Темная история. Николай рассказывал мне о том, что после смерти отца в его жизни стали происходить странные вещи. То портфель украли, то на кафедре в письменном столе кто-то копался… Он не связывал эти происшествия с дневником Стеллецкого. Хотя, я думаю, скорее недоговаривал. А ведь я видел дневник. Правда, всего один раз: толстая тетрадь величиной с книгу, обложка серого цвета с коричневым корешком. Это было в те времена, когда я помогал Николаю собирать материалы. Он берег дневник от чужих глаз. И, как выяснилось, не зря…
– Вы сказали, что помогали Троицкому собирать материалы. Для чего? – Следователь подтянул к себе пепельницу и закурил.
– Для статьи о библиотеке Ивана Грозного. Хорошие были времена… Жаль только, что потом Николай отказался от моей помощи. И не использовал в статье сделанные мною выкладки.
– Вы читали эту статью? – спросила Полина.
– Конечно. Только уже не помню деталей.
– В ней говорится о том, что на протяжении веков библиотеку разыскивает тайный орден «Рыцари Невидимой Власти», – сказал Сергей Дуло.
– Да, припоминаю, что-то связанное с тайными орденами. Очень скользкая тема. Я говорил, что не стоит связываться, но он не послушал. – Бекешев мрачно улыбнулся. – Видите, какая разница во взглядах. Несмотря на это, мы с Троицким были друзьями.
– Именно из-за этой разницы во взглядах он – мертв, а вы стали политиком.
Бекешев в упор посмотрел на Дуло.
– В чем-то вы, несомненно, правы, – медленно проговорил он. – Теперь многие говорят про масонов, про тайные ордена. Так сказать, в обществе есть интерес. Некоторые считают, что масонство – это высокий прорыв к свету под покровительством Великого архитектора вселенной. Другие думают, что это борьба за скипетры мира, тайная война против человечества с использованием власти денег и оккультных сил. – Бекешев помолчал. – Я знаю, почему вы спросили о Троицком. Вы думаете, что убийство Алины, так же как гибель ее родителей, связано с поиском дневника Стеллецкого.
– Предположим.
– Даже после того, что сделали с моей женой, мне трудно поверить в то, что к этому причастны члены тайного ордена.
– Стало быть, вы исключаете любую связь между орденом и сектой убийц?
– Напротив, они наверняка связаны между собой общей целью.
– В таком случае сообщаю: специалист по ритуальным убийствам и жертвоприношениям считает, что вашу жену убили ассиды, члены таинственной секты, похожей по структуре на хорошо организованную тайную организацию.
Бекешев молчал, опустив голову.
– Однако вернемся к статье Троицкого, – возобновил тему Сергей Дуло. – Какие именно материалы вы подбирали для его статьи?
– По просьбе Николая я провел некоторые изыскания, касающиеся трудов астролога Мишеля де Нотр Дам.
– Кого, простите? – спросил Дуло.
– Таковым было настоящее имя человека, которого звали Нострадамусом.
– При чем здесь он? – удивился следователь.
– В своем дневнике Стеллецкий описывал некий документ, который был найден им в монастыре. В документе говорилось о том, что в библиотеке Ивана Грозного хранится рукопись-предсказание, принадлежащая перу Нострадамуса: несколько катренов-четверостиший в незашифрованном виде.
– А почему они должны быть зашифрованы?
– Каждый свой катрен (то есть пророчество) Нострадамус тщательно зашифровывал во избежание нападок инквизиции, которая обвиняла его в задушевных отношениях с дьяволом, сиречь в колдовстве.
– Почему?
– Потому что некоторые из пророчеств Мишеля Нострадамуса сбывались с ужасающей точностью. По мнению святой инквизиции, к этому был причастен дьявол.
– Интересно… Можете рассказать хоть об одном сбывшемся предсказании? – Сергей Дуло смял пустую сигаретную пачку и нахмурился.
Бекешев выдвинул ящик и, достав оттуда нераспечатанную пачку сигарет, выложил ее на стол.
– Вы же не курите… – заметил Дуло.
– Лежит для гостей. Ах, как кстати! – Сказав это, Бекешев вынул из того же ящика общую тетрадь, одну из тех, в которых писали в семидесятые. – Знаете, с той поры я очень заинтересовался этой темой и много раз возвращался к ней по различным поводам, – он раскрыл тетрадь. – Значит, хотите услышать о сбывшихся предсказаниях Нострадамуса? Пожалуйста. В середине шестнадцатого века он опубликовал книгу пророчеств, их еще называют «Центуриями». Книга из десяти глав, каждая из которых посвящена одному из грядущих столетий и состоит из ста четверостиший-катренов. Эта книга не принесла Нострадамусу широкой известности. Однако спустя год «Центурии» стали бестселлером.
– Что же произошло?
– А произошло вот что… В тридцать пятом катрене, посвященном первому столетию, содержалось следующее пророчество. – Бекешев взял в руки общую тетрадь и, пролистнув несколько страниц, прочел:
«Молодой лев одолеет старого…
На поле битвы в одиночной дуэли,
Он выколет ему глаза в золотой клетке.
Два перелома – одно, потом умрет жестокой смертью».
– Спустя какое-то время при французском дворе состоялся рыцарский турнир. Обычная турнирная практика – два рыцаря в латах мчатся на лошадях навстречу друг другу с тупыми деревянными копьями на изготовку. Задача – выбить противника из седла, после чего упавший считается побежденным.
Ознакомительная версия.
