Ознакомительная версия.
И вот на третий день турнира на поле выехал король Франции Генрих II. Его соперником был граф Габриель Монтгомери. Генрих II и его благородный противник помчались навстречу друг другу. Трижды они сходились, дважды ломались копья, но ни один из рыцарей не был выбит из седла. После третьей попытки соперники стали разворачивать лошадей. Монтгомери все еще сжимал в руке обломок копья, одно неосторожное движение – и его острый конец вонзился в прорезь на шлеме Генриха, пронзил королю глаз и проник в мозг. Бедняга умер в страшных мучениях. Как видите, точность предсказания поражает.
– Да-а-а… – протянула Полина. – Молодой лев убивает старого, дважды ломается копье, золотая клетка – забрало золотого шлема. Все сходится.
– А что-нибудь посовременней есть? – спросил Дуло.
– Сейчас я вам прочитаю, а вы попробуйте догадаться, о чем идет речь.
– Давайте.
Бекешев полистал тетрадь.
– Вот…
«В городе бога раздастся страшный грохот,
Хаос Двух Братьев разрушит на куски.
Не устоит великий лидер.
Начнется третья большая война,
пока горит огромный город».
– О чем, по-вашему, идет речь в этом катрене?
– Одиннадцатое сентября, Нью-Йорк, две башни всемирного торгового центра, – сказал Сергей Дуло.
– Вы правы. Теперь часто говорят об уже начавшейся Третьей мировой войне. О столкновении мусульманской и христианской цивилизаций. Неудивительно, что теракту в Нью-Йорке тут же было найдено подтверждение в «Центуриях» Нострадамуса. Знаете, в одних мемуарах я встретил интересное откровение автора. Он говорит о том, что по-настоящему понял, кто такой Нострадамус во время войны, читая «Центурии» в глубоком подвале, пережидая массированный налет немецких самолетов. Думаю, миллионы почитателей гениального астролога открыли для себя «Центурии» в кризисных ситуациях.
– Он действительно так популярен? – спросил Дуло.
– По мнению знатоков, «Центурии» – вторая по популярности книга.
– А первая?
– Не догадываетесь? – Бекешев улыбнулся. – Это – Библия. – Он снова полистал тетрадь. – Хотите еще?
– Да, пожалуйста, – поторопилась сказать Полина, опасаясь, что следователь прикроет тему.
– Вот кое-что из пророчеств, посвященных России. Сразу оговорюсь: Нострадамус никогда не употреблял таких слов, как Русь или Московия. Комментаторы считают, что русских он называл аквилонцами, то есть живущими в области северного ветра. Иногда он употребляет слова «Славония» или «славянская земля». Итак, первая часть шестьдесят девятого катрена:
Усилия Аквилона будут велики,
Ворота на океан будут открыты.
– Петр I. Санкт-Петербург. Строительство флота. Окно в Европу, – сказал Сергей Дуло.
– Верно. Тогда из того же столетия, двадцать девятый катрен. Даю маленькую подсказку: здесь упоминается маршальский жезл.
Восточный человек покинет свое местопребывание,
Перейдет Апеннинские горы, чтобы увидеть Галлию.
Пронзит небо, воды и снег,
И каждого поразит своим жезлом.
– Фельдмаршал Суворов. Поход в Италию. Переход через Альпы.
– Браво, Сергей Васильевич, вы неплохо разбираетесь в истории войн. А что скажете по поводу вот этого четверостишия?
Когда вихрь перевернет носилки,
И лица будут скрыты плащами,
Республику будут донимать новые люди.
Красные и белые будут судить противоположно.
– Революция, Гражданская война.
– Верно. Катрен восьмидесятый из седьмого столетия:
Кровь невинных вдов и девиц.
Так много зла совершено великим Красным.
Святые образа погружены в горящий воск.
Все поражены ужасом, никто не двинется с места.
– Тридцать седьмой год. Репрессии. Сталин.
– Как видите, есть все основания доверять пророчествам Нострадамуса. Или некоторым из его пророчеств. Увлекшись поисками, я перелопатил множество литературы и первоисточников, просиживая в архивах все свободное время. Однажды я нашел упоминание о том, что в тысяча пятьсот шестьдесят шестом году по распоряжению царя Ивана во французский город Салон выехал государев человек – с тем, чтобы, посетив дом астролога, купить его рукописи или некоторые из наиболее ценных книг. Это была обычная практика того времени – посылать гонцов за книгами в Европу или какую-нибудь восточную страну. То же самое делали другие правители.
– Посетил? – спросил Дуло.
– Посетил. А вот купить не получилось. Астролог к тому времени умер, и гонцу досталась только одна рукопись с несколькими катренами, которые были изложены в необычайно реалистичном для прорицателя стиле. Продавцом документа была не кто иная, как его дочь Магдалина.
– Я правильно понял, речь идет о Нострадамусе?
– О нем. – Бекешев продолжал: – Я заинтересовался происхождением данной рукописи. И вот мне в руки попал весьма занимательный документ – письмо, которое мэтр Нострадамус написал малолетнему сыну Цезарю. Написал с прицелом, что тот прочтет его после смерти отца. По моему глубочайшему убеждению, в таких письмах отцы глупостей не пишут. – Бекешев указал на тетрадь. – Здесь у меня есть несколько цитат, я сам делал перевод со старофранцузского. И вот что я узнал…
Дмитрий Андреевич выдержал паузу.
– Кроме того, что в письме были обычные для подобного случая напутствия и отцовские откровения относительно методики предсказаний и своего таланта угадывать будущее, Мишель Нострадамус констатирует, что сын не унаследовал дар отца. По-видимому, прорицателю такого ранга было нетрудно определить «профнепригодность» собственного отпрыска, хотя тому было чуть больше года. Вот что он пишет… – Бекешев надел очки: «Из этого, сын мой, ты можешь понять, несмотря на твой слабый мозг, что события будущего можно предугадать и по небесным светилам, и по природным явлениям, но только если при этом есть пророческий дух». Отец знал, что сын его пророческим духом не обладает. Поэтому продолжает свою мысль так: «Наследное же слово тайного пророчества уйдет в могилу вместе со мной».
В своем письме Мишель Нострадамус постоянно возвращается к тому, что не записывает некоторые свои очень важные предсказания – из боязни, что ими могут воспользоваться силы зла. Вот послушайте: «Однако из-за возможности вреда и для настоящего, и в особенности для будущего я предпочитаю молчать и воздерживаться от записи этих предсказаний. Ибо царства, секты и религии претерпят огромные изменения, станут диаметрально противоположными нынешним. И как Спаситель сказал: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас».
– И все-таки возвращаясь к государеву человеку, посланному за книгами… Почему он привез только одну рукопись? – спросил Сергей Дуло.
– Первая причина: все наиболее ценные книги, которыми обладал мэтр Нострадамус, были сожжены. В письме к своему сыну он пишет, что у него было много книг, которые тайно хранились веками. Однако, опасаясь, чтобы в будущем их не употребили во вред человечеству, он их «предал Вулкану», а попросту – сжег. Вторая причина, по которой посланец не выполнил свою миссию, заключается в том, что на момент, когда он явился в город Салон, Мишель Нострадамус был мертв. В те времена европейские новости доходили до Московского государства с большим опозданием.
Теперь о происхождении загадочной рукописи, которую привез в Москву царский посланник. Ключ к этой загадке кроется в завещании достопочтимого мэтра, которое он составил семнадцатого июня тысяча пятьсот шестьдесят шестого года. В нем Нострадамус в присутствии королевского нотариуса и писаря города Салона сделал все соответствующие распоряжения относительно денег и своего имущества, которое поделил между женой, сыновьями и дочерьми, не забыв о пожертвовании нищим и монастырям.
Казалось бы, все распоряжения отданы и можно спокойно умирать… Но не тут-то было… Через тринадцать дней, тридцатого июня, Мишель Нострадамус делает добавление к своему завещанию, в котором оставляет дочери Магдалине де Нострадамус два ящика орехового дерева, содержимое которых разрешено видеть только ей. Причем содержимое ящиков, – Бекешев процитировал строки из завещания, – «не может быть отнято у нее, взято кем-либо другим или по разрешению другого лица». Каково?!
Дмитрий Андреевич взял в руки стакан и сделал глоток коньяку.
– Вы спросите меня, что было в тех ящиках и что случилось за эти неполные две недели после написания завещания, если понадобилась срочная дописка к нему. У меня на этот счет следующие соображения. Мишель Нострадамус знал день и час своей смерти. Приближалось второе июля, день, когда ему суждено умереть. Он спрашивал себя: вправе ли прорицатель уносить в могилу сокровенное знание, которое послано ему свыше и которое он не решался излить на бумаге. Время шло, великий астролог оставался в нерешительности. И вот, за день до смерти, у него наконец появляется… нечто, что он срочно вписывает в завещание. Что еще могло появиться у прорицателя, как не последнее, самое сокровенное предсказание, которое он даже не успел зашифровать? Впрочем, в этом не было особой нужды. Туда, куда он держал путь, святой инквизиция не простиралось…
Ознакомительная версия.
