Забросила книжку, включила ящик. На первой кнопке дрались ногами китайцы, на второй депутаты опять чего-то не поделили, на третьей трахались — красиво, по-киношному… На четвертой Маша Недиля рассказывала местные новости. Оказывается, будут выборы — губернатора выбирать. Это где, у нас? И кандидатов показывают. Ну, морды протокольные! Один, правда, ничего из себя, на Ширвиндта похож, ученый какой-то. Смотри, и баба! Зараза, сразу видно. Учительница… Директор, Лаврентьев… жена, детишки… И сам…
«Ой! Мать моя родная! Ах ты ж, Христа Господа Бога душу мать… Гаричек… Так ты, оказывается, Лаврентьев… Игорь Константинович… И директор… И кандидат… Ни хрена себе!»
Катя вскочила с дивана и, на бегу попадая ногой в правый тапок, кинулась к телефону.
Пятого февраля в 18.00 полковник Кучумов слушал ежевечерний доклад по ограблению на Хазарской. Начальник угрозыска подполковник Пуляев Сергей Васильевич коротко доложил о выполненных городскими и областными органами следственных действиях за отчетные сутки (действий было, как полагается, на восемь страниц, успехов же — кот наплакал). Завершил свое сообщение Пуляев упоминанием, что установлены личности убитых и пострадавших.
Кучумов прикусил губу, поморщился — все-таки приходится выполнять команды Слона. Хотя, с другой стороны, это ведь очевидный шаг следствия…
— Давайте послушаем.
Пуляев повернул голову:
— Трофимыч, давай ты, у тебя ведь все в голове.
Капитан Казьмин раскрыл старомодную потертую кожаную папку на кнопках, вытащил аккуратно сколотые листки, встал.
— Сиди, Илья Трофимыч, — буркнул Кучумов.
Казьмин снова сел, отодвинул листки на вытянутой руке:
— Сперва убитые. Горбыль Юрий Николаевич, сержант милиции. Год рождения семидесятый, женат, двое детей. В Столичный райотдел пришел после армии, образование среднее. По службе характеризуется хорошо, имел поощрения.
— У нас все характеризуются хорошо, до самого осуждения, — проворчал Кучумов. Это в нем душа кипела, злился на Слона, срывал злость на своих. По твоим каналам, Трофимыч, сигналов на него не было?
— Никак нет, товарищ полковник.
— Ну допустим. Дежурил он в очередь?
— Нет, подменял товарища.
— Внезапно? — насторожился полковник.
— Нет, это уже второе дежурство у него сдвинутое. Сменщик его, младший сержант Глянцев, лежит в больнице. Дифтерия.
— Дожили, а?! Милиция дифтерией болеет! — Дмитрий Николаевич ткнул кнопку интеркома. — Лидия Макаровна, немедленно ко мне майора Пантюхо!.. Продолжай пока, Илья Трофимыч.
— Кравцов Юрий Витальевич, семьдесят первого года, охранник из агентства «Баярд». Холост, жил с родителями на Черногузовке, в частном секторе.
— Это тот, которого на лестнице застрелили?
— Да. Успел перед смертью два раза выстрелить из табельного пистолета Макарова. Пули еле нашли, в штукатурке под потолком. Наверное, уже раненный стрелял.
— Что по нему есть?
— До армии были приводы. По Кагановскому райотделу…
— А почему по Кагановскому, а не по Столичному?
— А он на восточном краю Черногузовки жил, уже за Водобудом. Пасечная, 28.
— И что за приводы?
— Два раза — драки на дискотеках, один раз — хулиганские действия против соседа по улице. Тот подал в суд, потом остыл, то ли родители упросили, забрал заявление. А парня тут же под осенний призыв в армию отправили. Служил в ВДВ, в Забайкалье. Вернулся вроде бы человеком, место сразу не мог найти, прирабатывал грузчиком на Цыганском рынке, потом друзья устроили в агентство.
— С рынка за ним ничего не может тянуться?
— Пока неясно.
— Почему он оказался на лестнице, а не на посту?
— Неизвестно. Да мало ли, мог по нужде отойти или к секретарше знакомой заглянуть.
— Это у них такая дисциплина в агентстве?
— Разрешается, если предупредил напарника.
— А он предупредил?
— Напарник пока говорить не может, это тот, что вместе с Горбылем был в менке… А мог оказаться на лестнице, отступая от бандитов…
В дверь постучали, на пороге возник майор Пантюхо в сапогах и фуражке, с ладонью у козырька:
— Товарищ полковник, по вашему приказанию…
— Слушай, майор, ты что думаешь, строевой отдел нужен, чтобы люди умели ходить строем?! Твоя обязанность — чтобы люди были в строю! Почему не все охвачены прививками от дифтерита?
— Так, товарищ полковник, это ж медчасть…
— Товарищ майор, приказываю: завтра же выявить всех уклонившихся от прививок, доставить в медчасть и лично проследить, чтоб всем уколы сделали. К исходу дня доложить о выполнении!
— Товарищ полковник, разрешите доложить, это ж их половина сляжет на три дня…
— Владлен Тимофеевич, пусть лучше сейчас на три дня, чем под выборы на месяц… А ты сам-то прошел вакцинацию?
— Мне не надо, я в детстве переболел.
— Да? И что, были осложнения?
— Не знаю, товарищ полковник, — растерянно отозвался Пантюхо. — Если надо, позвоню матери в Курск, спрошу…
— Да ладно, это я так. Можете идти.
Майор сделал поворот налево кругом, четко прищелкнув каблуками, и удалился.
Кучумов посмотрел вслед, покачал головой:
— Похоже, все-таки были осложнения… На чем мы там застряли?
— Говорили о погибшем охраннике Кравцове. Пока нет оснований подозревать, что это на него охотились. И, прямо скажем, если бы какие-то рыночные дела, то вряд ли стали бы маскировать под ограбление. Там все проще.
— Продолжай, Илья Трофимыч.
Казьмин перевел дух, продолжил — уже с другой интонацией:
— Мироненко Григорий Иванович, сорок шестого года, женат, имеет сына и внука. Юрист «Союза обворованных»… извиняюсь, «Союза защиты вкладчиков». Специалист по гражданскому праву. Две пули в грудь, одна в голову.
Кучумов поднял глаза, потом кивнул:
— Да, это наводит, мы с тобой уже говорили…
— С девяностого года активность у него шла по нарастающей. Имел даже свою юридическую консультацию. Основной вид деятельности — оформлял новые фирмы. С девяносто четвертого начал сбавлять обороты, доход консультации постоянно снижается. Около месяца назад уступил свой пай младшему компаньону — есть там у него такая Огиенко Наталья Васильевна, шестьдесят третьего года, — а сам перешел в «Союз обворованных». Наталка эта говорит, все вздыхал, жаловался на здоровье, мол, не хватает уже энергии бегать, а в «Союзе» работа поспокойнее и дело благородное, честным людям помогать, а не жуликам-бизнесменам.
— Сколько, говоришь, ему лет было?
— Пятьдесят отметил осенью.
— Рановато что-то на покой потянуло, а? Ты в его старых делах не покопался?
— Воропаев занимается.
Старший лейтенант Костик Воропаев, очень толковый сыскарь, молодой, но въедливый и основательный, был членом спецбригады, которую Казьмин создал по указанию Кучумова для работы по Слону.
— И что говорит Воропаев?
— Пока ещё ничего конкретного, но что-то у него складывается впечатление, будто не все старые материалы на месте.
— Что значит — впечатление? Там что, учета нет?
— Учет, говорит, в порядке, бумажка к бумажке, но вот в компьютере, на жестком диске, много дырок. Занятые блоки идут-идут, потом вдруг пустое место, потом снова занятые.
— И что это значит?
— Такое бывает, когда стирают какие-то записи, а машина ещё не успела на их место занести новые.
Пуляев слушал, чуть приоткрыв рот, Кучумов более сдержанно, но тоже с заметным удивлением.
— Ну ты даешь, Трофимыч! Не отстаешь, значит, от века?
— Да где мне! — вздохнул Казьмин. — Это Воропаев так говорит, их в институте учили.
Положим, Илья Трофимович скромничал. После первого же столкновения с компьютерами в реальном деле он регулярно захаживал в ВЦ и приставал к специалистам с дотошными вопросами. Хочешь не хочешь, а приходится. Не тот преступник пошел, теперь мало в финках и фомках разбираться.
— Твое резюме?
— Надо глубже копать. Если принять, что ограбление — только прикрытие, а целью был кто-то из погибших, то юрист на эту роль куда больше подходит, чем сержант или охранник из агентства.
— А остальные пострадавшие?
— Остальных всего один, и тот налетчик. А раненые не в счет, была б за кем-то из них охота, добили бы, как Мироненко.
Пуляев согласно кивнул, да Кучумов и сам понимал.
— Ладно, давай коротенько о налетчике и о раненых.
Казьмин перевернул пару страничек.
— Личность убитого налетчика пока не установлена. Хотя пальчики знакомые, проходили по взломам ларьков на железнодорожных станциях линии Север-Юг. В основном на обязательных остановочных пунктах электричек.
— Вот так нагло работал, даже без перчаток?
— Пальцы интересные, папиллярные линии кислотой сведены.
