Меркулов хоть и обещал, что в темноте Турецкого никто не увидит, почти у всех в руках были мощные фонарики, которые прекрасно освещали площадку. Криминалисты уже выгрузили из машины свое оборудование — видео- и фотокамеры со штативами, коробки с реактивами, аэрозолями и прочие причиндалы.
— Кровищи… — вместо приветствия сказал Щеткин, пожимая руку Турецкому.
— Давно не виделись. Ну что, друг, загонял вас злодей с ножом?
— Только и успеваем трупы собирать. Как грибы после дождя, — мрачно пошутил Щеткин.
— Документы убитого уже видели?
— Пока его не трогали. Давай вместе посмотрим.
Документов не оказалось. Бумажника тоже. Турецкий принюхался к сидящему у стены мужчине, который склонил голову на бок. Вся грудь была залита кровью и стекала вниз, на брюки. Между неловко согнутыми коленями несчастного образовалась лужа.
— Что ты к нему принюхиваешься? — подозрительно спросил Щеткин.
Вокруг кипела работа — ночь прорезали вспышки камер, чей-то четкий голос комментировал съемку.
— Пахнет дорогим парфюмом. Иностранец. Одет прилично, ботинки начищены до блеска.
— Наши теперь тоже умеют пыль в глаза пустить, — несколько ревниво заметил Щеткин.
— Да ты взгляни, — иностранец. Они же отличаются от наших. Черт знает чем, но отличаются. Я их сразу просекаю. А ну пороемся в его карманах… Ты уж извини, иностранный гость, но прошмонать тебя нужно, чтобы установить твою личность, — обратился Турецкий к мужчине.
В нагрудном кармане сорочки оказался небольшой белый листик, свернутый вчетверо.
— Декларация, — развернул и прочитал ее Турецкий. — Три дня назад пересек границу в аэропорту Шереметьево-2. Гражданин США Труэт
Лорэн, местожительство Атланта штат Джоржия. Цель поездки — частная.
— Что ж ему дома не сиделось? — горестно вздохнул Щеткин. — Такой здоровый, красивый, небось детишек куча… И понесло его в нашу бандитскую Россию.
— Они к нам все по делам бизнеса съезжаются.
А бизнес в нашей стране — дело рискованное. Думаешь, не знают?
Турецкий словно отчитывал Труэта Лорэна за то, что тот пренебрег покоем на родине и ввязался в рискованные коммерческие дела в Москве.
— Вот что меня удивляет. Почти все убийства этот охотник совершает в центре Москвы. А ведь рискует! Его запросто могут застукать припозднившиеся прохожие.
— Ну, наверное, он просекает ситуацию, сначала оглядывается, ловит момент.
— Давай этого американца в морг, нужно срочно осмотреть на предмет ожогов.
— Думаешь, и его электрошокером обезвредили?
— А ты представь себе картину: идут двое, беседуют, улица здесь темновата… Кстати, почему здесь такое плохое освещение? Все-таки центр Москвы! Безобразие… Так вот, этот Труэт слушает собеседника или говорит что-то — неважно. И вдруг тот вытаскивает нож — а на это же нужно несколько секунд, американец что, молча наблюдал? Он мог либо заорать, либо побежать, на крайняк отбиваться… А на его руках никаких порезов… Труп забираем, а криминалисты пускай снимают следы.
— Тогда звоню медэксперту. Кто у них сегодня, интересно? Хорошо бы Сима Григорьевна…
— А чем она тебе так глянулась? — усмехнулся Турецкий.
— Мне кажется, я ей нравлюсь, — скромно потупился Щеткин.
— Что, есть признаки?
— Она мне так улыбается!
— Тогда я ей тоже нравлюсь.
— Ну что ты, в самом деле, крылья подрезаешь? — с досадой сказал Щеткин.
— Шучу… — похлопал его по плечу Турецкий. — Она на меня смотрит волком.
— Опять шутишь? — подозрительно спросил Щеткин.
— Да я ее видел один или два раза! — рассмеялся Турецкий. — Вот с Теодозием Ивановичем совсем на днях пришлось повстречаться, и даже провести довольно много времени. Как раз по поводу применения электрошокера.
Дежурил Теодозий Иванович, да не один. Молоденький парнишка, по-видимому ассистент, невозмутимо встретил гостей.
— Опять вы? — удивился эксперт, увидев Турецкого. — А что же психолог не приехала? И доктор Екатерина?
— Спят, — коротко ответил Турецкий. — Сегодня наша смена. Вот привезли очередного иностранца, гражданина США. Уж не посрамите отечественную судебную медицину. Определите, как его, бедолагу, вырубили. Потому что он не оказывал сопротивления. А причину смерти мы и сами видим.
Два санитара занесли носилки с телом и все дружно подхватили отяжелевший труп и переложили его на стол.
Сообща раздели американца, и Щеткин заметил:
— Смотри, загорелый какой. Отдохнул в своей Америке и решил податься в загадочную Россию. И не знал, бедолага, что его здесь ожидает…
Теодозий Иванович обхватил двумя руками голову трупа и выровнял ее. Направил на нее яркую лампу, надел повязку и наклонился над шеей.
— Характер надреза шеи прежний.
— Это потом. Прежде всего нужно установить, как его вырубили.
— Этот метод убийцы мне уже тоже знаком, — глухо сказал эксперт и наклонился над телом совсем низко. — Сначала отмоем его от крови. Вася, дай мокрое полотенце, мы его сейчас хорошенечко оботрем. А теперь смотри вместе со мной. Как увидишь красные пятнышки, говори.
— А что мы ищем? — невозмутимо спросил Вася.
— Следы от электрошокера. Они совсем свежие. Могут быть в виде эритемы, а может, уже перешли в воспалительную гиперемию. Помнишь что это такое?
— Расширение артерий на месте ожога.
— Правильно.
— Вижу! — вскрикнул Вася и указал пальцем в латексной перчатке на пятно с правой стороны бедра.
— Точно, это оно. Вот вам и причина, почему не сопротивлялся.
— Что и следовало доказать, — резюмировал Турецкий.
— Так вы, Теодозий Иванович, исследуйте дальше и готовьте заключение, — заторопился Щеткин, потому что Турецкий уже всем видом показывал, что у него возникли новые идеи.
— Ладно, бегите, — доктор понял, что у оперов дел невпроворот.
Вася бесстрашно уставился на шею американца и прокомментировал:
— Это же силищу какую нужно иметь, чтобы такого крепкого мужика завалить!
— И острый ножичек, — с порога парировал Турецкий.
— Куда ты так намылился, как на пожар? — едва поспевал за ним Щеткин.
— Там рядом с «Детским миром» два отеля — «Метрополь» и «Арарат Хайят». Нужно на ресепшен спросить, не у них ли остановился Труэт Лорэн.
— Давай, но я пока звякну ребятам, закончили ли они съемку места происшествия и прочие дела?
— Елки-палки, а машина-то моя у «Детского мира» осталась! Мы ж в труповозке приехали! — вспомнил Турецкий.
— Да вон она, стоит без дела. Давай попросим ребят, пусть подбросят.
Ребята слегка тормозили, когда Турецкий объяснил задачу. Уж очень неохота им было ехать порожняком в ночь, зная, что с оперов денежек не запросишь.
Вмешался Щеткин.
— Знаю я вас, так и ждете, чтобы с родственников жмурика денежки содрать!
— Тут сдерешь, — хмуро пробасил круглоголовый амбал в грязноватом халате. — За америкашку нам никто не заплатил.
— В зарплату получишь, — ехидно ответил Щеткин. — Давай заводи мотор и вези нас к «Детскому миру». А то доложу начальству, что мешаете проводить оперативные действия. Где ваша гражданская совесть?
— Да есть она у нас, — пробурчал второй — сонный, и потому не такой злобный.
— В труповозке еще не катался, — заметил Щеткин. — А сегодня за один вечер уже второй раз. Да еще по доброй воле… Хоть бы не подцепить здесь чего…
— Да что подцепишь? Разве что вшей, которые не успели передохнуть на трупах бомжей. Но ты не бойся, — успокоил Турецкий Щеткина, когда тот с омерзением поджал ноги. — Чуешь запах дезинфекции? Он кого хошь уморит. И нас с тобой. Если мы так и будем тащиться, словно в похоронной процессии.
— Эй, нельзя ли побыстрее? — забарабанил в стекло Щеткин.
— Побыстрее на «феррари» надо ездить, — угрюмо ответил амбал и нажал на газ. Доехали за пять минут.
— Заверни за угол, на Неглинку, нам к отелю «Арарат-Хайят».
— А потом кружить, пока выберемся? — сварливо запричитал амбал.
Нарушишь… Ментов сейчас нет. Развернешься у отеля На пятачке и обратно, на встречку. Тут всего пять метров. А потом уже поедешь по прямой.
Амбал пожал плечами и проехал еще двести метров к самому отелю. Тот сиял огнями над входом, как в новогодней сказке. Чернокожий швейцар в зеленой форменной тужурке удивленно вытаращился на видавшую виды санитарную машину. Турецкий и Щеткин важно вышли и небрежно махнули амбалу — езжай, мол. Тот стал разворачиваться на глазах изумленного швейцара и нескольких припозднившихся иностранцев, едва не задевая стоящие стройным рядом иномарки, и поехал по встречке до угла, а потом лихо вырулил на главную дорогу. Иностранцы покачали головами. Чернокожий вежливо поприветствовал странных пассажиров санитарной машины. Турецкий первым зашел в вертящуюся дверь.
