его сим-карту. Сильвио осмотрел твой телефон. Когда вынимаешь симку, а для этого в твоей древней модели надо снять и аккумулятор, он обнуляет историю сделанных звонков. И начинает ее заново. Так вот, на твоем телефоне она начинается через десять минут после взрыва. Саласар?
– Так и есть. Я свидетель.
Подойдя к сидящему на стуле Ортеге вплотную, комиссар ткнул указательным пальцем его в грудь:
– Молина не мог до тебя дозвониться, потому что в это время на твоем телефоне стояла карта Рикардо. С которой ты и позвонил, чтобы взорвать свой кабинет.
Наступившую тишину нарушал лишь скрежет коренных зубов Эмилио Ортеги. По лицу мэра бегали желваки, и до белизны сжимались кулаки. Наконец, он выдохнул прямо в лицо Линаресу:
– Это полная ерунда! Вынимал аккумулятор? Подумаешь! У этого телефона отлетает задняя стенка, и он постоянно вываливается и так. И, самое главное, я повторяю – зачем мне все это? Этого ведь ты так и не придумал, правда?
– Это был сложный вопрос, – согласился комиссар, – но если его задать правильно, все становится на свои места окончательно. И я задал его правильно.
Комиссар набрал на своем телефоне нужный номер и поставил звонок на громкую связь. Присутствовавшие терпеливо прослушали несколько длинных гудков, после чего раздался знакомый всем (кроме брата Анны) голос.
– Слушаю тебя, Эстебан! – бодро прогремел Адриан Молина.
– Синьор Молина, доброе утро! – ответил комиссар. – Будьте любезны, повторите мне то, что вы сказали при нашем последнем разговоре. Если умрут абсолютно все, кто по любым причинам претендует на сокровища, кому они достанутся?
– Городу, – ответил адвокат. – Их получит Санта-Моника.
Комиссар торжествующим взглядом обвел всех в гостиной – удостовериться дошло ли сказанное до каждого.
– Все в порядке, Эстебан? – спросил Молина. – Я могу помочь чем-то еще?
– Спасибо, Адриан, потом, – комиссар закончил звонок. – Вот зачем ты это сделал, Эмилио. Чтобы найти замену инвесторам, которых в нашу Санта-Монику, увы, ничем не заманишь. Ну? Где ты держишь Рикардо? Ты ведь не убил его. Он нужен тебе, чтобы закончить игру. Ты же специально заманил нас всех сюда, чтобы ее закончить?
Вместо ответа Ортега закрыл лицо ладонями и поджал ноги, сжавшись в сидящий на стуле комок.
– Энтони? – позвала Анна. – Налей-ка мне еще кофе, сынок. Не припомню, чтобы я когда-нибудь сидела с раскрытым ртом так долго. Эмилио? Ты действительно… все это сделал? Рикардо… Что с ним? Он жив? Ответь?
– Я не собираюсь отвечать ничего! Никому! – промычал Ортега сквозь ладони.
Вместо него это сделал комиссар:
– Чтобы завладеть кладом, он попытался отравить вас, донья Анна. Но, по счастливой случайности, из-за того, что врачи запретили вам спиртное с таблетками, вместо вас умер пес Луизы. Следом выяснилось, что свое завещание вы переписали на Рикардо, и тут уже одну вас убивать не имело смысла. Аптекарь не врал, никакой попытки самоубийства не было – в тормозах его машины действительно кто-то покопался. Я звонил в мастерскую, слесарь подтвердил, у него были подозрения. И это тоже сделал Эмилио.
– Сукин ты сын… – процедила слепая с чувством.
– Как вы это докажете? Это бред! – произнес, на секунду разлепив ладони, Ортега.
– Но тут и это потеряло смысл, – проигнорировал Линарес. – Появился представившийся Сильвио Саласаром Бенито Батиста. С бумагами, гарантирующими, что сокровища, или, по крайней мере, основная их часть, уйдет к нему. Я сам их тебе показал, – напомнил Ортеге комиссар с сожалением. – Затем явился рыжий Макгиннел с отцом. И польская красотка с Хосе Родригесом. Так как явную угрозу представлял лишь Батиста, на свою беду сумевший убедить всех, что он Саласар, Эмилио его прикончил.
– А дальше появился настоящий Саласар, и эта смерть оказалась напрасной, – сказал Энтони.
– Верно, – подтвердил Линарес. – Агнешка и Родригес, полагаю, все же что-то видели. Помните фразу Хосе? Про «игры, которые тут ведутся», которую он сказал на собрании? Они решили его шантажировать, подписав себе этим смертный приговор.
– И этого ты не докажешь! – все так же, сквозь ладони, проурчал Ортега.
– И тут он понял, что на Нуньеза, которого ему все равно надо было как-то убрать с пути, можно списать отравления Анны и Батисты.
– Мерзавец! Не напрасно я послала тогда к черту вас обоих! – погрозила Анна кулаком.
– А затем я сам подал ему идею, – покаялся Линарес, – собрать всех в одном месте. Ради вашей безопасности. Он сразу сообразил, что это шанс расправиться со всеми одним махом. Заминировал кабинет, похитил Нуньеза и оставил в его доме улики. И лишь недоразумение – по имени Адриан Молина – спасло вам жизни.
– Так, а что же с Рикардо? – напомнила Анна.
Комиссар сделал паузу, чтобы Ортега мог ответить, но тот продолжал молчать. Линаресу сказал сам:
– Он не мог убить Рикардо до взрыва. Тогда стало бы ясно, что он не виновен. Зачем Эмилио собрал нас тут, я понял еще в Санта-Монике – как только он предложил в качестве убежища свой дом в горах. Я уверен, он планировал покончить с нами, здесь, в этом доме, и снова выдать это за дело рук Нуньеза.
– То есть аптекарь жив, пока живы мы… – понял Макгиннел.
– Совершенно верно, – подтвердил Линарес.
– Подождите! – встрял только сейчас оправившийся от несправедливого обвинения Хавьер Игнасио. – Ваш мэр собирался нас всех прикончить, а вы знали и молчали?
– Действительно, синьор комиссар, – присоединился Энтони. – Вы нас даже не предупредили.
– Меня предупредили, – хмыкнул Саласар и довольно посмотрел на рыжего соперника.
– Хотя бы один союзник в курсе дела мне был необходим, – объяснил комиссар. – Сильвио на эту роль, согласитесь, подходил лучше всех.
– Но нас же могли убить… – не унимался маклер.
– Уверяю, я сделал все, чтобы этого не случилось. Начиная с того, что дежурил тут всю ночь. Самым трудным, – комиссар кивнул на Ортегу, – было отправить его спать. Сонный порошок, который я выпросил у Макса Рибальты и подсыпал ему в кофе, не подействовал. Эмилио нечаянно опрокинул кружку, не сделав и пары глотков. Поэтому и пришлось прибегнуть к столь рискованному плану. Смской я вызвал вниз Сильвио, чтобы он пошарил по карманам Ортеги и достал его телефон.
Саласар улыбался – ему явно нравилось играть одну из главных ролей в происходящих событиях.
– А также, зная Эмилио, я сыграл на его любопытстве и осторожности, – продолжил Линарес. – Обмолвился, что жду новостей, которые изменят расстановку сил. И это сработало. Как минимум, до утреннего разговора он сохранил нам жизни. На всякий случай весь завтрак я приготовил своими руками. И, если вы заметили, не подпускал никого к кофейнику, пока Ортега на моих глазах не попробовал из него кофе сам.
Линарес подошел
