она скрывала руку от камер. Видимо, сама Ванесса попросила сестру прикрыть ее. Зачем – это уже второй вопрос. Для сокрытия следов действий Рида, например. Тем не менее им ничего не мешало перемещаться между странами под видом друг друга. Алиби отпадает.
– Именно! У них обеих двойное гражданство по праву рождения, они наполовину гречанки-киприотки. Ты оказалась права, поиграв с фамилией. Чутье тебя не подвело и в этот раз. – Киря облегченно откинулся в кресле. – Дело о смерти Белоусова снова передано в Интерпол, и, надеюсь, в этот раз мы доведем его до конца.
– Стало быть, остался только алмаз…
– Тань. – Киря снова попытался образумить мои серые клеточки.
– Даже не начинай. – Я стукнула его по плечу и отвернулась к своему иллюминатору.
Мы взлетели, я настроилась на возвращение домой и встречу с Барышкиным.
А дома случился Сергей. Точнее, он случился в аэропорту Тарасова. Этакий франт в синем костюме и с желтыми розами в руках, он смотрел на меня во все свои голубые глаза и блаженно улыбался всеми начищенными до блеска зубами.
– Жених? – шепнул мне Киря через плечо.
Я одарила его нежным взглядом коршуна, и мой напарник быстро ретировался в багажный отдел.
Продолжая прихрамывать, опираясь на трость, я прошла мимо друга детства, не замечая его расстроенного взгляда. А вот не надо играть моими чувствами в футбол! Хотя я и сама виновата. Надо было рассказать ему про работу, тогда бы никакого недопонимания между нами не возникло. Но работа – это святое секретное дело, особенно в момент своей активности. Поэтому даже не знаю, что стоит между нами – моя деятельность или его метания.
– Таня. – Он нерешительно окликнул меня.
– Как ты узнал, что я прилетаю? – От моего вопроса в лоб он даже вздрогнул.
– Лена сказала…
Точно. Я и забыла, какой болтливой бывает моя подруга.
– Зачем ты пришел?
– Соскучился… – Он протянул мне букет. – Я тогда сильно нервничал, нагрубил тебе, прости.
– Ты сейчас о каком моменте грубости говоришь? Я, знаешь ли, немного запуталась в ней.
– Тогда, перед твоим отлетом, я пришел не совсем трезвый… – Ему было неудобно оправдываться перед толпой людей, среди которой мы стояли.
– А, только тогда… Твои сообщения мне на Кипр были не менее странными и отталкивающими. Я тебе фото с солнечным приветом, а ты мне холодный текст, например.
– Ты ошибаешься, я не мог писать тебе на Кипр, потому что потерял телефон в тот злополучный день…
– Тогда кто мне от твоего имени присылал сообщения на почту? – Вот это уже интересно.
Сергей замер. В его глазах застыло странное выражение. Он подошел ко мне вплотную, обжигая горячим льдом.
– Я бы никогда не сделал тебе больно, Танюш. – Он посмотрел на мои губы, потом в глаза и тихо спросил: – Все-таки я для тебя что-то значу?
Мужчинам так важно самоутверждение во всем: в бизнесе, в первенстве, в любви. Мне порой кажется, что весь мир состоит из одних только самоутверждений. Почему я должна сейчас отвечать ему? Скажу «да», чтобы не обидеть, он начнет считать себя утвердившимся в обладании мной, скажу «нет» – раню гордость или оттолкну, промолчу – дам надежду. И все? У меня три варианта? А если у меня сейчас нет настроения ни на что? Я думаю о работе, о незаконченном деле, о потерянном алмазе. Могу ли я рассчитывать на понимание? Вряд ли, но попытаться стоит.
– Сереж, я не могу сейчас говорить о наших отношениях, все слишком запутанно. Моя работа требует внимания, казусы с твоими сообщениями тоже заставляют меня нервничать, и вообще, – я указала на свою ногу, – у меня производственная травма, мне нужно прийти в себя, в конце концов. Не нужно спешки, хорошо?
Он просто кивнул, оставил букет у меня в руках и молча пошел на выход.
Почему же я не удивлена?
– Свадьба расстроилась? – Киря подкрался незаметно и, как в тот раз, шепнул мне на ухо.
– Вроде того. – Я встряхнулась. – Подвезешь в ювелирный салон, а то неудобно с рюкзаком стоять, наполненным миллионами.
– С корабля на бал, значит, ну ты даешь!
– Как будто сам не на работу.
– Верно подмечено. – Он подмигнул мне по-свойски.
Степан Петрович уже ждал меня у парадного входа. Мою перебинтованную конечность и странную походку он заметил сразу, тут же предложив организовать поездку в санаторий для восстановления.
– Спасибо, может, я и соглашусь. Но сначала давайте к делу. – Мы заперлись в его кабинете, и я сняла рюкзак. – Здесь два с половиной миллиона, Никос вам уже доложил, наверное.
– Да, он звонил. Мне показалось, что он нервничает. Что-то случилось?
«Да вы еще спрашиваете…»
Я достала смартфон и включила видео с признаниями Деметриу.
Степан Петрович внимательно просмотрел ролик несколько раз и по своему обыкновению схватился за сердце.
– Столько лет этот парень, приемыш Деметриу, находил в моем лице друга, помощника и благотворителя. Он вырос у меня на глазах. Что же это такое?!
– Видимо, это семейное. Сыновья либо падают в глазах отца, либо пытаются заслужить доверие… – Я ненароком вспомнила старика. – В общем, Степан Петрович, это видео я передаю вам. Сами решайте, что с ними там делать. Это в мои задачи не входит. Деньги за яхту у вас, а значит, аванс Родионову вы теперь в состоянии вернуть. Ну, и алмазы…
Я открыла свой ридикюль и скрепя сердце протянула бархатную коробочку Барышкину.
Ювелир затрясся от волнения. Скольких почечных колик стоили ему эти камушки, сколько сердечных аритмий и нервных тиков ему пришлось пережить. И тем не менее…
– Один алмаз не настоящий…
– Что? – Он посмотрел на пять «Голубых принцесс», лежащих на мягкой ткани.
– Проверьте сами. – Я достала сканер и вернула его владельцу.
Барышкин отошел к сейфу и по очереди проверил все камни – на одном сигнал не сработал.
– Я не нашла пятый алмаз. Возможно, Гирр продал его, а возможно, его просто потеряли. Камни слишком малы, Степан Петрович. Я не выполнила свою работу до конца. Со
