Дима. — Да, Славе было отчего Зинку опасаться. Только я и раньше говорил, что они рассорились. Так что не подловила! Слава от писательства устал, а Зинка из него все соки вытянула. Когда семья в одном бизнесе варится, это часто боком выходит. Вот поэтому я в такое дело пошел, чтоб за мной никто следом не двинулся.
Дима покинул партер, поднялся на сцену и скрылся за кулисами.
«Нет, дружок, — подумала я. — Ты работаешь на фанатов твоего брата. Поэтому не так уж ты независим от его дел. Ты советовал мне не соваться в дела вашей семьи, уверял, что вы разберетесь между собой, по-семейному. Но помощь Жени Охотниковой тебе все равно понадобилась».
После таких новостей мне самой захотелось побеспокоить Зинаиду расспросами; Дима дал мне ее новый номер телефона после встречи с Мерчинскими в «Квартирнике». Но думаю, она сейчас проигнорирует меня так же, как несколько дней назад после визита на завод. Так что не стоит зря тратить время.
Из-за кулис донеслись веселый Димин смех, обрывок пошлой шуточки, ответ кого-то из актеров. После чего меня пригласили на сцену для объяснения некоторых тонкостей спектакля.
Что ж, Дима не попросил меня о помощи. Просто поделился новостями, поинтересовался мнением. А вот Мерчинским моя помощь нужна, так что план прежний: работать и наблюдать.
Вечером маленький зал театра быстро заполнился; нескольких зрителей, кому не хватило мест, мне пришлось выдворять из зала почти силком. Помог один из коллег, плюс в коридоре снаружи нам удачно встретился Ваня-Пушок. Обаятельный малый, он моментально уговорил недовольных отказом посетителей присоединиться к участию в другом аттракционе.
Всего в зале находились четыре охранника, считая меня, и пара координаторов. Мне еще в первый день на наглядном инструктаже показали зрительный зал театра. Места были только в партере. Партер был удобно поделен на четыре сектора, а расстояние между каждым рядом и каждым стулом — не меньше полуметра. Все для того, чтобы охранники могли быстро добраться до тех зрителей, у кого сдавали нервы во время спектакля. Между первым рядом и сценой пространства тоже хватало.
— Первый ряд у нас самый популярный, — пояснила мне одна из координаторов. — Расстояние до сцены приличное, сами видите. Но бывает, прилетают на первый ряд какие-нибудь «сувениры»: фальшивые глаза или пальцы…
— …или кровищей кого-нибудь забрызгает! — добавил суетившийся неподалеку Дима.
Перед спектаклем он бегал туда-сюда: то за кулисы, то в зал, то на сцену. Но с прибытием первых зрителей он окончательно скрылся за кулисами.
По спектаклю меня проинструктировали тщательно; во время него я не отвлекалась на дикие вопли и визги актеров. Я следила за зрителями.
Они глядели на сцену не отрываясь. Спектакль с кровавыми подробностями и леденящим кровь сюжетом целиком захватил внимание публики.
Спектакль состоял из нескольких мини-историй. Для каждой были свои декорации, и актеры меняли грим и костюмы. Перерывы между историями составляли минут пять. Чтобы зрители во время перерывов не заскучали, на сцену выходил конферансье. Его лицо было загримировано под человеческий череп, да так, что я не смогла хотя бы примерно определить черты лица. У зрителей конферансье имел не меньший успех, чем актеры, а они купались в овациях после финала каждой истории.
Поведением — и сомнительными шуточками — конферансье напомнил мне Диму. Но я точно знала, что Дима, фанат своего дела, торчит за кулисами и помогает актерам менять грим.
Конферансье оказался на редкость энергичен: расхаживал по сцене, спускался в зал, общался со зрителями. Беспрерывно шутя и зубоскаля, он попутно забирал у них прилетевшие не туда бутафорские конечности, предлагал влажную салфетку, спрашивал о самочувствии. И раза два опередил охрану и координаторов: обнаруживал, что кому-то из зрителей надо выйти — подышать, успокоиться. Обратно эти зрители не возвращались. К концу спектакля по всему залу набралось не меньше десятка пустых мест.
Перед последней историей зал покинула и я. Надо было отвести парочку впечатлительных студентов в медпункт. Мероприятие для романтического свидания они выбрали явно неподходящее. Юношу трясло, девушка была в слезах. Я вывела их сначала наружу, на внешнюю галерею дома, затем вниз по лестнице, до медпункта в боковой пристройке первого этажа. Потом быстро вернулась на рабочее место.
Пропустила совсем немного: финальная история шла полным ходом. Одно из кресел на первом ряду занял Дима, конферансье стоял в боковом проходе. Оставшиеся зрители наблюдали спектакль с неослабевающим вниманием. Я следила за публикой, находясь у первого ряда в левом переднем секторе.
Обратить внимание на сам спектакль меня заставил придушенный вскрик Дмитрия.
Это был тот самый момент — высокая Светлана в белом гриме, коротышка Алексей в образе ожившего трупа и нож в руках Светланы. Блеск лезвия. Быстрый, хорошо отрепетированный удар в бок.
И тонкий, короткий, вовсе не по сценарию, вскрик Алексея.
Он схватился за бок, затем взглянул на испачканную красным ладонь и упал. Светлана пронзительно взвизгнула и выронила нож. Коллеги-актеры на сцене по сюжету были уже «мертвы». Соблюдая сценарий, они даже не приподнялись посмотреть, что случилось.
Дима вскочил со своего места.
Зрители застыли.
Нож настоящий, дошло до меня, а красное на руке Леши — кровь.
— Да!!! — вдруг заорала я. — Да!!! Отличный спектакль! Молодцы!!! Бра-а-аво-о!!!
Я быстро оглянулась — где же конферансье, чтобы поддержал, отвлек публику?
Конферансье не было, зато оживился Дима. Вбежал на сцену, раскланялся, что-то прокричал и задернул занавес. Светлана за его спиной так и стояла, дрожа и вцепившись в волосы.
Вспыхнул верхний свет, охранники и координаторы проследили, чтобы зрители покинули зал.
Они приняли все за часть спектакля, как я и надеялась.
Сама я, в обход инструкций, быстро направилась за кулисы.
Вопреки моим опасениям, среди актеров паники не было, даже у Светланы. Дима раздавал указания жестким отрывистым голосом и одновременно разрезал костюм на боку пострадавшего. Кто-то уже побежал за медиками.
Нож я обнаружила сразу, в глубине сцены. Он был немного похож на тот, из реквизита. Но в отличие от бутафорского ножа у этого лезвие не уходило в ручку при нажатии. И это лезвие было целиком в крови.
— Накладки нет… — пробормотал Дима.
Первую помощь пострадавшему он оказал, затем его оттеснили двое прибывших медиков. Дима стоял в стороне и даже не пытался вытереть кровь с рук.
— Нож настоящий, — сказала я.
— Зачем его было трогать? — сказал кто-то из актеров. — Надо оставить для полиции!
Начавшийся спор пресекла медсестра, убравшая нож в стерильный пакет. Что интересно, никто из координаторов или охраны не любопытничал, не совал нос за занавес.
Успели позвонить Мерчинским, и Дима тем же командным
