на шею Светланы.
Я поспешно освободила девушку от удавки. Проверила пульс и дыхание. Жива! Перевернув Светлану на живот, я завела ей руки за спину и застегнула наручники на запястьях.
— Я видел порно, которое начиналось так же, — прокомментировал Дмитрий. В голосе его, однако, не было ни капли веселья.
Да, этот парень и на смертном одре будет шуточки отпускать.
— Козел ты, Дима, — сказала я. И, закончив со Светланой, медленно поднялась с коленей. — Ты мог ее насмерть задушить.
— Она нас — тоже. — Дима уселся на пол. — И задушить, и растерзать, и загрызть.
Мои руки сильно болели. Предплечья оказались исцарапаны, на губах и подбородке подсыхала кровь, нос болел.
— Мы могли вызвать подмогу. А я и не вспомнила, — сказала я, похлопав по рации. — И «тревожная кнопка» — хотя ее здесь пока найдешь…
— Я вообще дыхнуть боялся. — Дима уже не сидел, а лежал на полу, на боку. — Странно еще, чего она Зину поминала, а перла на меня? Смотрит и Зиной называет.
— Вероятно, из-за вашего с ней сходства. — Я убедилась, что Светлана, пусть и без сознания, продолжает нормально дышать. И вызвала подмогу.
Вечер, как говорится, окончательно перестал быть томным. Пока мы с Димой разбирались со Светланой, пострадавшего Алексея на служебном микроавтобусе увезли в больницу в Покровск в сопровождении врача из медпункта. Это удалось сделать не привлекая внимания туристов. После этого Мерчинские начали опрашивать: трех охранников, всех актеров (тоже трое, за вычетом Светланы и Алексея), ответственного за реквизит и так далее.
О конферансье вспомнили не сразу. Как только вспомнили, кто-то из актеров тут же позвонил ему на мобильник. В глубине сцены, за неубранными декорациями, донеслась мелодия входящего вызова, но никто не ответил.
Андрей Аркадьевич обнаружил конферансье в бутафорском гробу. Из-под крышки гроба мелодия и доносилась. Как признался Мерчинский, он очень боялся найти в гробу труп. К счастью, конферансье оказался жив, только без сознания. Обошлось без дротиков: парня ударили по голове, связали, заткнули рот, раздели до трусов, и оставили в гробу вместе с мобильником. Даже будь он в сознании и без кляпа во рту, его никто не услышал бы из-за спектакля.
— Это чтобы мы долго не искали, — поясняла Диме бледная как полотно Тамара Мстиславовна, трясущимися руками зажигая очередную сигарету. — Сначала Леша и Света с этим ножом, потом Михаила кто-то запер в гробу, а Светочка — что на нее нашло?..
Ко всем прочим ужасам выяснилось, что на конферансье напали еще до начала спектакля. Даже я, новичок в коллективе, при первом взгляде на бедного парня поняла: ведущим на спектакле сегодня был другой человек. Да, неизвестный был примерно одного роста со своей жертвой. Но пострадавший был крупным парнем с широкими плечами, и костюм был ему впору. А двое охранников припомнили, что на сегодняшнем конферансье костюм болтался, как тряпка на пугале.
— Самое фиговое, что он был в гриме. — Дима попросил у Мерчинской сигарету. — В хорошем таком, плотном гриме. Лица нормально и не различишь.
— То есть грим ты оценил, — с иронией сказала я, — а что костюм болтается — не заметил?
— Я на работе был, вообще-то. Следил, чтоб грим у всех был в порядке. Только перед последней частью и сел передохнуть! — Дима обиделся, отвернулся. Не стесняясь, закурил прямо на сцене. Кроме него и Тамары Мстиславовны, такое себе никто не позволил.
— Иди лучше руки помой, — тихо сказала я. — Они у тебя в крови до сих пор.
— Ты на лицо свое глянь, — беззубо огрызнулся он.
Михаила и Светлану повезли в ту же самую больницу в сопровождении медсестры из медпункта. Оба они до сих пор не пришли в сознание. Больница была частная, со знакомыми, все понимающими врачами. Так что в этом случае Мерчинские огласки не боялись.
Им и так было чего бояться. Ранение человека настоящим ножом на глазах у нескольких десятков зрителей еще можно было представить как фальшивое. Зрители и восприняли все это как часть выступления, пусть и весьма натуралистично сыгранного.
А вот для сотрудников и владельцев «Поместья ужасов» все было по-настоящему. Включая незваного гостя.
— Чисто как Призрак оперы, — сказала одна из координаторов. — Ходил там везде за кулисами, ножик поменял на настоящий, Мишку вырубил, и Светка вот… а что со Светкой?
Мерчинским мы с Димой пока не сказали о дротике. «Официальная» версия гласила, что Света после спектакля впала в состояние аффекта, сбежала, пыталась удушить себя в зале восковых фигур и сильно сопротивлялась, пока я удерживала ее от такого членовредительства.
Тем не менее Дима настоял на том, чтобы в покровской больнице у Михаила и Светланы взяли анализ на наличие наркотиков в крови. И медсестра, которая сопровождала пострадавших, была об этом извещена.
Дротик, завернутый в носовой платок, так и валялся на полу в женской гримерной. Я припрятала его.
Все были выбиты из колеи этими инцидентами, никто не поинтересовался у меня или у Дмитрия, как мы себя чувствуем и нужна ли нам медицинская помощь. В результате Дима, когда вымыл руки, сам протер царапины на моих руках перекисью, а я пощупала свой нос и убедилась, что он не сломан.
А затем присоединилась к остальным охранникам.
Даже самые припозднившиеся посетители успели покинуть поместье. И теперь оно вспыхнуло огнями по всей территории. К поиску чужака подключили практически всех. Мерчинские просматривали записи с камер, билетеры и администраторы отчитывались о посетителях. Сотрудники театра припоминали, не видели ли кого-то незнакомого за кулисами. О том, что пострадали трое актеров, распространяться было запрещено. Только вряд ли этот запрет долго продержится…
Еще знать бы, кого искать. По словам сотрудников театра, Михаила они сегодня видели; перед выступлением он пропал, а потом появился сразу в гриме. Много кто припомнил, что у сегодняшнего ведущего голос был выше и резче. Но это сочли фишкой для выступления — Михаил был знаменит своими импровизациями и экспериментами.
Неизвестного, в гриме «под череп» и костюме не по размеру, удалось засечь лишь на видеозаписи: он мелькнул на стоянке автобусов для туристов. «Череп» удачно воспользовался толкучкой при отъезде большой группы посетителей, скрылся в забитом автобусе и вместе со всеми покинул поместье. Едва ли кто-то среди гостей поместья удивился человеку в таком гриме.
— В парке его, похоже, нет, — заключила Мерчинская. — Какое облегчение!
На этом поиски закончились. Сотрудники разбрелись по своим комнатам.
Меня отпустили немного отдохнуть; перед этим я решила встретиться с Димой — напомнить, что обещал рукопись настоящего «Лесного ужаса». Я нашла его в пустом кафетерии на первом этаже. Кроме нас,
