Ознакомительная версия.
– Но вы можете хотя бы приблизительно показать место, где охотились, где оставили Малахова?
– Конечно, конечно, – засуетилась женщина, подскакивая.
Турецкий с сомнением посмотрел на ее туфельки.
– Вот теперь мы обойдемся без игры в солдатиков, – потер руки Турецкий. И позвонил грустному капитану: – Отправляйте в лес своих людей. Сейчас пришлю тут вам следопыта. Плевать я хотел, что на ночь глядя! Место поисков теперь предельно сужено. Если только там что-нибудь еще есть, мы это найдем.
…Утром московским сыщикам сообщили в гостиницу, что в яковлевском лесу, а точнее в суженном квадрате поисков, найдено нечто важное. Невыспавшиеся Турецкий с Грязновым не мешкая поехали туда.
– Дальше пешком, тут не проедешь. – Грустный капитан пошел вперед, показывая дорогу. Туман был сильный, в десяти шагах уже ничего не видно.
– «Утро туманное, – подвывал Грязнов, торопясь вслед за Турецким и изображая негромкое, камерное пение, – утро седое…»
Уже было слышно, как лениво спорили криминалисты:
– По-моему, это бук, – утверждал один голос.
– Нет, это ясень.
На толстенном – не обхватишь – стволе лиственного дерева на высоте полутора метров от земли были явственно видны три черных пятна.
– Как нарисованы, – недоверчиво пробормотал Грязнов. – А, Саня?
Турецкий хотел попробовать пятна пальцем, но осекся.
– Ничего-ничего, попробуйте, – предложил ему рыжий криминалист. – Уже несколько дней прошло, и дождь был, – эти пятна, пороховые, я имею в виду, так просто не сходят.
Турецкий повозил пальцем по стволу: бесполезно, следов на руке не осталось; эти пятна были как фотография, а не рисунок.
– Это все без толку, Александр Борисович, помяните мое слово, – высказался грустный капитан.
Криминалисты и не думали начинать работать. Турецкий постепенно наливался яростью.
– Стань-ка сюда, – попросил он грустного капитана, показывая на дерево. – Проведем что-то вроде следственного эксперимента.
Капитан стал.
– Теперь пригнись.
Капитан пригнулся.
– Вытяни левую руку вперед, а правую оставь перед грудью.
Капитан сделал и это, сымитировав прицелившегося стрелка.
– Ба-бах! – вдруг сказал Турецкий и хлопнул капитана по плечу. – Представь себе, ты только что убил полковника Малахова.
Капитан отшатнулся. А потом за спиной у Турецкого выразительно постучал пальцем по лбу. Турецкий же разговаривал со знакомым ему по работе на даче Киряковых рыжим криминалистом.
– Как скоро будут результаты экспертизы?
– Если поднатужимся, то завтра…
– А если не поднатужитесь? – свирепея, поинтересовался Турецкий.
– Через неделю.
– Это в лучшем случае, – индифферентно подтвердил грустный капитан.
– Ну вот что. Я тебя уверяю, что, когда надо, лучше меня никто хамить не умеет. Свяжите меня с мэром по внутренней связи. Немедленно.
– Александр Борисович, а я вас уверяю, что и он ничем не сможет помочь.
– Я жду!
Через две минуты связь была. Грустный капитан принес Турецкому радиотелефон, всем свои видом выражая безнадежность ситуации.
– Алло, – прорычал Турецкий. – Это мэр?!
– Нет, это приемная, – пропищал тоненький голосок.
– Я же сказал, по внутренней связи! – заорал следователь. – Мэра!!!
В трубке что-то хрюкнуло и переключилось.
– Я слушаю, – сказал солидный мужской голос.
– Это говорит старший следователь по особо важным делам при Генпрокуратуре Российской Федерации Турецкий.
– Я знаю, что вы работаете в моем городе.
– У вас есть срочная фельдъегерская связь с Москвой? Чтобы в течение нескольких часов?
– А почему, собственно…
– Я спросил: у вас есть связь?!
– Связь у меня есть, но какое вам…
– Я сейчас вам все объясню. Если через час у меня не будет фельдъегеря и срочного рейса на Москву, у вас, милый мэр, могут быть большие неприятности. Лады?!
Не дожидаясь ответа, Турецкий отдал трубку грустному капитану, в глазах которого плясали веселые огоньки.
– А вы, натурально, найдите бензопилу, – посоветовал ему Грязнов.
– Бензопилу, зачем?! – поразился тот.
– Пожалуйста, если хотите, ножовкой тут орудуйте, но через полчаса вот этот кусок дерева, – он показал рукой на пороховые пятна, – должен быть вырезан, процессуально оформлен, запечатан в специальный контейнер и отправлен в Москву, в НИИ судебных экспертиз.
– Итак, откуда же все-таки взялся пожар? – вслух рассуждал Турецкий. – Слава, кому-то в принципе могло быть выгодно, чтобы сгорела аппаратура?
– Едва ли.
– А документация, бухгалтерия?
– Безусловно, – подтвердил Грязнов без малейшей доли оптимизма.
– И кому же? Фирма сгорела до того, как я узнал от Вэллы, что она была продана. Возможно, в этом был заинтересован Батон, я имею в виду – в уничтожении информации о том, что «Свет» не принадлежит уже Герату…
– Ну в общем-то да.
– Не слышу энтузиазма по поводу такой замечательной версии.
Грязнов промолчал.
– И это правильно, товарищи, как говаривал кое-кто. Правильно, что нет энтузиазма. Потому что это – очередной идиотизм. Мы же напрочь разучились работать, обладая вескими уликами. Мы же привыкли в Москве, чтобы все прятались в панике, едва услышат на улице крик о помощи. Жизнь прекрасна и удивительна. Ну какого черта надо было поджигать «Свет»?!
– Саня, – осторожно сказал Грязнов, – мне кажется, ты сам сейчас ответил на свои вопросы.
– Что ты имеешь в виду?
– Зачем Ярцеву понадобилось убивать автогонщика? Из чувства ревности? Это маловероятно, да?
– Ну и что?
– Легче всего подозревать работников фирмы, хотя бы твоего любимого ботаника или еще кого. А давай подумаем, кому из этой компании н е н а д о было поджигать офис. Кто здесь вообще ни при чем? Есть ли какой-то человек, который находится вне игры?
Турецкий, и без того внимательно смотревший на своего приятеля, широко открыл глаза.
– Есть такой человек. И ты его знаешь, – попытался пошутить он. – Это третий «афганец», после пассажиров «фольксвагена» – Ярцева и Кулебякина, который не вернулся со всеми остальными.
– Как его звали?
– Менжега.
– А где гарантии, что он вообще куда-то уезжал?
– Гарантий нет. Но нет и гарантий, что он вообще… Слушай, мы же идиоты! – Турецкий схватил телефонную трубку.
– Не надо обобщать, – возразил довольный Грязнов.
– Капитан, вот какое дело, – говорил по телефону Турецкий. – Немедленно выясните, были ли среди «афганцев» такие, кто имел жилье в городе, хотя и оставался зарегистрирован в гостинице «Горизонт». Наблюдение за гостиницей продолжаете? Отлично, жду… Итак, заканчивай свою мысль, Славка.
– Коротко и ясно. Чему меня научил этот сумасшедший город… Кстати, ты хоть в море успел окунуться?
– Нет, – вздохнул Турецкий.
Грязнов укоризненно покачал головой:
– Вот видишь… Итак, чаще всего здесь не надо искать вражий умысел, навредить могут и друзья, и совершенно посторонние люди. Здесь, видишь ли, слишком жарко. И люди просто сходят с ума.
Раздался телефонный звонок, Турецкий схватил трубку.
– Да? Кто именно? Понял. Его адрес? – Турецкий придвинул к себе лист бумаги и вынул малаховский «Паркер». – Как?! Понятно. Все же отправляйте туда группу захвата, хотя, скорее всего, уже поздно.
Грязнов терпеливо ждал, что на него было не похоже.
– Ты оказался прав больше, чем в состоянии предположить. Менжега просто жил в том же самом доме, где был новый офис фирмы «Свет». Ему достаточно было специально неловко прикурить, черт побери! Они сейчас туда поедут, но не думаю, что этот бравый поджигатель сидит и нас дожидается. Кстати, ему далеко за шестьдесят. Как тебе такие «афганцы», а?! Одни воевали в пеленках, другие со вставными челюстями. Но в основе ты прав: здесь нельзя выделять главное и второстепенное. Возможно, Менжега теперь – единственный человек, из оставшихся в живых преданный Герату. Что он будет делать? Попытается установить контакт с Вэллой? А может, выйдет на тропу войны с пока что мифическим Батоном? Или просто положит на все это дело и отвалит подальше?… Как бы там ни было, а я иду покупать себе плавки.
К пяти часам вечера Турецкий уже обладал информацией из Москвы:
Р а д и о г р а м м а
Сочи. Прокуратура города. Старшему следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре РФ Турецкому А. Б.
По заключению НИИ судебных экспертиз, темные пятна на стволе дерева идентифицируются как пороховой нагар, являющийся результатом выстрела из прислоненного к дереву оружия калибром от четырех до одиннадцати миллиметров. Было произведено несколько выстрелов, на что указывают несовпадающие центры следов пороха. По проведенному анализу химического состава вторичного продукта, каковым и является пороховая гарь, можно с уверенностью утверждать, что использованный при стрельбе порох – это экспериментальное изделие «Гамильтон-70х».
Ознакомительная версия.
