Ознакомительная версия.
Круглые часы над камином пробили одиннадцать, и Денис включил телевизор.
Местный канал обозревал вчерашние новости. Хорошенькая дикторша стояла с микрофоном в руке у чернореченской станции. Дикторша сообщила публике, что шахтеры наконец прекратили пикетирование железной дороги в районе города Чернореченска. Пикеты были сняты в третьем часу ночи после длительных переговоров между лидерами шахтеров, людьми, влиятельными в области, и членами правительственной делегации.
Денис очень хорошо помнил, что правительственная делегация улетела в Москву в полночь, так что когда это она успела побазлать с профсоюзами и Негативом, было совершенно непонятно. Да и вряд ли вице-премьер мог быть персона грата на тех переговорах, которые шли между Негативом, Премьером и профсоюзами…
Хорошенькая дикторша сказала, что сегодня ночью на Ахтарский меткомбинат прошли первые вагоны с углем, и потом картинка на экране показала подъездные пути к комбинату, утонувшие в рассветном тумане, и Вячеслава Извольского. Гендиректор был в джинсах и мягкой рубашке, щеки его заросли легкой щетинкой, и он не стал ничего говорить телевизионщикам, а перепасовал их своему заму.
«Ну просто хэппи-энд», — подумал Черяга, развалясь в кресле и уплетая слоеный пирожок, щедро умащенный черной икрой. Шахтеры в шахтах, вице-премьер в Москве, завод в общаке, а главный герой моется в золоченом джакузи и трескает на завтрак икру. Вот только за отделанной резным грабом дверью героя поджидают трое качков, которым в ближайшее время поступит приказ придушить героя и вывезти куда-нибудь в лесок в багажнике очаровательной «ауди».
Сюжет кончился, и дикторша сказала:
— А теперь — криминальные новости. Сегодня, около четырех утра, на пустыре за подъездными путями к станции Чернореченск, вспыхнула ожесточенная перестрелка. На поле боя найдено около восьми трупов, — как местных черноречен-ских жителей, так и людей из Ахтарска. Один из убитых, по словам зам. начальника чернореченского УВД Ивана Петракова, является известным ахтарским авторитетом по кличке Премьер.
Недоеденный бутерброд вывалился изо рта Черяги.
— Наибольшей загадкой во всей этой истории, по словам работников УВД, продолжала дикторша, — стала смерть крупного чернореченского предпринимателя Александра Фадарина. Родные и близкие покойного, а также сотрудники правоохранительных органов, единодушно утверждают, что господин Фадарин являлся одним из самых уважаемых бизнесменов Чернореченска и никогда не был причастен к криминальным кругам. Поэтому гибель его на явной бандитской разборке может считаться загадкой.
А камера, не слушая дикторши, уже обозревала равнодушным стеклянным глазом место бойни, скользила по бесстыдно спущенным брюкам покойника и задранной рубашке, обнажавшей смуглую безволосую грудь. Лицо уважаемого предпринимателя Фадарина было страшно разворочено, но бесстрастный глазок зафиксировал и гладкую загорелую кожу лба, и странно контрастирующие с ней седые волосы.
«Надо же, — подумал Черяга, — а я и запамятовал, что Негатива в миру звали Александр Фадарин».
Генеральный директор АМК явился домой необыкновенно рано, — в восемь часов вечера учитывая свистопляску сегодняшего дня. Было еще светло, и Черяга, стоя у окна, видел, как на горочку взбирается черная «ауди» и как медленно ползет вбок стальная шторка ворот.
Спустя пять минут генеральный директор, побрившийся на работе, но по-прежнему в джинсах и майке, вошел в гостиную, где маялись Денис с Ольгой. Директор был не один- за ним, соблюдая почтительное расстояние, шел Володя Калягин, президент федерации дзюдоистов Ахтарска.
Судя по всему, преемник Премьера был избран директором незамедлительно, и вердикт обжалованию не подлежал.
Все молчали. Извольский поздоровался с Черягой за ручку, и проковылял к креслу. Вышколенные охранники стали расставлять на столе приборы для ужина: салфетки, тарелки и пузатенькие разнокалиберные бокалы, каждому — по три зараз. Тарелок они поставили три штуки, и Ольга, как самая домовитая, окликнула их:
— Нас здесь четверо.
— Извини, Оленька, — сказал Извольский, — мы пообедаем втроем. Нам есть о чем поговорить. В чисто мужской компании.
Ольга обиженно пожала плечиками и заложила ножку за ножку. Юбочка, которая была на ней надета, была очень короткая, и так как кресло, в котором она сидела, было очень глубокое, казалось, что юбочки у Ольги нет вообще. Ольга опустила длинные ресницы и тут же, очаровательно взмахнув ими, посмотрела на гендиректора.
Извольский сидел за столом, помятый и с угольной крошкой, набившейся в уголки глаз, и смотрел на нее приблизительно тем же взглядом, каким он смотрел бы, к примеру, на сляб. Впрочем, это было не совсем верно. На сляб директор меткомбината может, еще и обратил бы внимание.
Ольга по-птичьи наклонила головку и снова взмахнула ресницами.
— Кисонька, — проговорил Извольский, — я не люблю повторяться. Если тебе непременно хочется облизать мне… то мы можем заняться этим попозже.
Ольга обиженно встала и вышла из гостиной. Хорошенькая горничная вкатила в гостиную столик с ужином. Охранник в черных штанах и белой рубашке принялся помогать ей расставлять еду. Еды было много, и это заняло некоторое время.
Извольский взял со стола бутылку «Пшеничной», свернул ей горлышко и начал разливать водку. Гостям он налил по рюмочке, а себе — полстакана. Тут же, не дожидаясь сотрапезников, эти полстакана хлопнул, хотел было налить еще, но потом раздумал и принялся запихивать в рот мраморные ломтики осетрины.
Извольский ел жадно, захапывая пищу со скоростью угольного комбайна, и Черяга исподтишка наблюдал за ним. Почему-то ему вспомнился один из пойманных им маньяков, который баловался супчиком из человечьих ребрышек. После обыска в его доме Черяга месяца два не мог есть мяса. Вот и сейчас Денису казалось, что господин Извольский может слопать человека с такой же легкостью, как и креветку.
— Ты что ничего не ешь? — вдруг спросил Извольский, в упор глядя на гостя.
— Меня весь день кормили, — отозвался Денис, — так что я сытый.
Извольский поставил перед собой большую, накрытую крышкой тарелку, и с упоением втянул сытный мясной дух. Откинул крышку и заработал челюстями на манер землеройного автомата.
Наконец с едой было покончено. Извольский махнул своим гостям, и они прошли на застекленную террасу, где уже предупредительно ждали три мягких плетеных кресла вокруг столика, на котором дымились чашечки кофе.
Извольский хлебнул кофе, откинулся в кресле и уставился на Черягу своими холодными голубыми глазами.
— Ну что, Денис, — спросил директор, — ты у меня ничего не хочешь попросить?
— Хочу, — сказал Денис, — позаботьтесь об Ольге. У нее будет ребенок, и она, кажется, очень любит детей. И совсем не любит свою нынешнюю профессию.
— Мы говорим не об Ольге, а о тебе.
— У вас я ничего просить не буду, — сказал Денис.
— Все еще не можешь простить мне брата? Денис помолчал.
— Скажем так- я таким, как вы, не могу простить Россию.
— Дур-рак ты, Денис! — не сдержался сбоку Калягин.
— Кстати, Володя, — обернулся Черяга, — а мне так и не объяснят, что же случилось с уважаемым предпринимателем Александром Фадариным, по кличке Негатив?
Калягин замялся, а Извольский вместо ответа поднял за хлястик спутниковый телефон.
— Не понял.
— Я позвонил Премьеру и сказал ему, что Негатив его продал. Что когда он был в свите Володарчука, мы зашли в комнатку и потолковали по душам. И что Негатив мне объяснил, какая сволочь Премьер и как он задумал меня кинуть. Мы немного поговорили, и он выпросил у меня тридцать процентов завода, если во время ночной разборки он застрелит Премьера.
— И он поверил?
— Не совсем. Но я ему сказал, чтобы он сам убедился, будет Негатив на встрече с ним такой же, как всегда, или у него будут бегать глаза.
— И что дальше? Директор развел руками.
— Дальше я позвонил Негативу и сказал, что Премьер его продал. Что он рассказал мне о том, как вы задумали развод с подставой, но что его одолели сомнения, и он решил, что я более надежный партнер, нежели Негатив. И что он выпросил у меня тридцать процентов завода, если во время ночной разборки он застрелит Негатива.
— И он купился?
— Опять-таки не совсем. Но я ему сказал, чтобы он сам посмотрел Премьеру в глаза при встрече.
— И что произошло? Извольский пожал плечами.
— Я там не присутствовал. Не знаю, кто стал стрелять первый.
— А я знаю, — сказал Черяга.
— И кто же это был? — насмешливо осведомился директор.
— Калягин.
Голубые с паволокой глаза Извольского вонзились в следака. Глава федерации дзюдо города Ахтарска безмятежно улыбнулся.
— Ведь вы его за этим отпустили ночью? — спросил Денис, — Я, конечно, понимаю, что Негатив с Премьером друг к другу относились без большого доверия, а ваши звонки и вовсе разбередили им душу. Но ведь это было ненадежно. А вдруг они все-таки решат перебазарить и выяснят, что никто никого не продавал? А вот если во время стрелки кто-то начнет палить из-за кустов, желательно в обе стороны сразу, то тут уж будет не до разговоров… Так?
Ознакомительная версия.
