Ознакомительная версия.
Разумеется, он блефовал, но Володин этого не заметил. Кравцов умел быть убедительным, а смертельная опасность, которая исходила от Володина, только усилила эту его способность. Он вел борьбу за выживание, а в этом, как он считал, искусстве ему не было равных.
– Я не боюсь тебя, Миша, – повторил Кравцов для вящей убедительности. – Но все-таки посоветовал бы тебе поменять по отношению ко мне тактику поведения. Есть одно средство, которое способствовало бы нашему взаимопониманию.
– Что же это за средство?
– Ласка, – ответил Кравцов.
– Вы что, «голубой»? – спросил его Володин.
– Фу! – поморщился Кравцов. – Зачем так примитивно, Миша? Я нормальный гетеросексуал. Нет, Миша, тут другое.
– Что же?
Кравцов ослепительно улыбнулся Володину.
– Ласковое обращение друг с другом, – сказал он, – дружеское участие. Мы с тобой делаем наше последнее дело, после которого я называю тебе имя.
Володин отрицательно покачал головой.
– Не выйдет, – сказал он. – Я хорошо вас знаю, несмотря на некоторые пробелы в вашей биографии. Вы обманете.
– Чтоб я сдох! – искренне воскликнул Кравцов.
– Нет.
Кравцов задумался. Лед тронулся, и остальное было делом техники. Володина вполне можно было «дожать», как говорят борцы классического стиля. Оставалось последнее усилие, и он готов.
К тому же их разговор уже дал свой результат. Он собирался ликвидировать Володина после того, как тот ему поможет выполнить задание, но события повернулись так, что теперь в убийстве киллера нет необходимости. Он оставит его в живых, и тот начнет охоту на Портнова. И возможно, добьется успеха. Это было бы то, что надо Кравцову. У него были причины желать смерти Феликсу Портнову.
Кравцов задумчиво посмотрел на Володина и вдруг, как бы приняв решение, тряхнул головой.
– Хорошо, – сказал он. – Я назову тебе имя. Обязательно назову. И даже скажу, где он обитает, сколько он еще будет в Москве, сколько у него людей и как легче к нему добраться.
На лице Володина появилось подобие удивления.
– С чего вдруг такая доброта? Ты что задумал, старик? Шутить вздумал?
– Я задумал взять с тебя честное слово, которому я верю, – сказал Кравцов. – Пообещай мне, Миша, что, после того как я назову тебе это имя, ты пойдешь со мной на то самое последнее дело, о котором я тебе говорил.
Володин в упор уставился на Кравцова. Тот выдержал его тяжелый взгляд. Так они просидели с минуту, не меньше.
Наконец Володин произнес:
– Я согласен.
– Ты даешь мне слово? – спросил Кравцов.
– Да. Даю слово, что если вы расскажете мне все, что знаете о том человеке, задание которого мы с вами будем выполнять, то я буду выполнять это задание вместе с вами.
– Ха! – сказал Кравцов. – Ничего себе наворочал слов. Ну ладно, это меня вполне устраивает. И теперь я назову тебе имя этого человека.
Володин холодно произнес:
– Теперь у вас уже нет другого выхода.
Офис фирмы «Новое Внуково» находился в самом центре Ленинградского проспекта.
Кравцов остановил свою «тоёту» метрах в десяти от входной двери офиса. С этой минуты и Кравцов и Володин не сказали друг другу ни слова.
Кравцов шел впереди, Володин – на шаг позади него. Со стороны они походили на босса и телохранителя.
Когда они вошли в помещение офиса, дорогу им преградил внушительного вида молодой человек.
– Здравствуйте, – сказал он. – Вы к кому?
Кравцов смотрел мимо него. Так обычно важные господа общаются с обслугой. Молодой человек понял, что задерживает по пустякам серьезных посетителей. Вид Кравцова и его спутника произвел-таки впечатление на молодого человека, он посторонился, но все-таки сказал:
– Мы должны быть в курсе, по какому вопросу вы к нам пришли.
Кравцов улыбнулся ему. Он знал, что улыбка важных посетителей производит на этих дверных холуев самое благоприятное впечатление.
– Мы к Радзиевскому, – сказал он. – Леонид Аркадьевич ждет нас.
– Как о вас доложить? – спросил охранник.
Ответ был обдуман заранее. Кравцов решил действовать нагло и вежливо одновременно.
– Передайте Леониду Аркадьевичу, – сказал он, – что мы пришли от руководства авиакомпании «Русские авиалинии» и хотели бы принести ему кое-какие извинения. Также передайте господину Радзиевскому, что у нас есть конкретные предложения, которые могли бы наладить между нашими фирмами нормальные отношения.
Охранник какое-то время тупо смотрел на Кравцова, потом выговорил:
– Подождите, пожалуйста, одну минуту.
И вышел.
Кравцов принял это за добрый знак. Если бы этот охранник принял их за обычных посетителей, он бы доложил по селектору. А так он пошел лично докладывать. Значит, пока все выглядит убедительно. А если, чего доброго, они начнут заварушку, то и это предусмотрено.
Охранник вернулся.
– Леонид Аркадьевич ждет вас.
Кравцов шагнул вперед, Володин тенью последовал за ним.
Они оказались в довольно большой приемной, в которой работали две секретарши. Одна дверь вела в кабинет Радзиевского, другая – в кабинет его заместителя.
Володин вопросительно посмотрел на Кравцова. Тот едва заметно кивнул.
Кравцов вошел в кабинет Радзиевского, а Володин остался в приемной. Обе секретарши сначала ему улыбнулись, как улыбались всем серьезным гостям, но мрачный парень никак на это не реагировал. Секретарши, миловидные особы, переглянулись, и улыбки сползли с их лиц.
Одна из них спросила Володина:
– Чашечку кофе?
Тот снова ничего не ответил.
И в это время из кабинета Радзиевского послышался хлопок, как будто кто-то ударил в ладоши.
Девушки насторожились.
– Что это там? – спросила та, которая предлагала кофе.
– Нужно посмотреть, – предложила вторая и пошла к кабинету.
Володин остановил ее:
– Стоять!
В руках у него был пистолет, на ствол которого был насажен глушитель.
Девушка испуганно попятилась от двери, глядя расширенными от ужаса глазами на пистолет.
В это время из кабинета Радзиевского вышел Кравцов и, не говоря ни слова, направился к двери напротив – в кабинет заместителя. В руке он держал точно такой же пистолет с глушителем. На секретарш он не обратил никакого внимания. И зря.
Увидев его выходящим из кабинета с оружием в руке, обе девушки пронзительно закричали и этим погубили себя.
Два выстрела прозвучали одновременно. Кравцов выстрелил в ближайшую к себе, а Володин – во вторую. Впрочем, выстрелами это можно было бы назвать условно. Два хлопка.
Хлопки прозвучали одновременно, и девушки смолкли.
Не задерживаясь более, Кравцов вошел в кабинет заместителя, держа оружие наизготове. Володин подошел поближе к двери в приемной на случай, если кто-то, услышав крики, поспешит на помощь.
Очень скоро Володин услышал, как Кравцов стреляет: на этот раз выстрелов было два.
Когда Кравцов вышел из кабинета, дверь в приемную распахнулась и в нее ворвался охранник. Увидев Кравцова с оружием в руках, он не задумываясь выстрелил, попав Кравцову в грудь. Следующий выстрел сделал Володин – в затылок охраннику. Тот дернулся вперед и упал лицом вниз.
Кравцов был жив, но ранение было серьезным.
– Уходить надо, – еле выговорил он. – Миш, помоги мне.
Володин молча смотрел на него.
– Забери меня, Миша, – хрипел Кравцов. – Забери, Богом прошу.
Так же невозмутимо глядя на него, Володин тихим голосом проговорил:
– Видишь, Семен Сергеевич, я был прав. Хорошо, что ты заранее назвал мне то имя.
Он навел на него пистолет. Ствол смотрел на Кравцова темным оком. Но вдруг это око взорвалось, и в голове Кравцова вспыхнула молния.
С невозмутимым видом Володин вышел из приемной.
Когда он покидал офис, его видела только старая вахтерша, забившаяся в угол.
Володин не заметил, как эта старушка провожает его испуганными, но внимательными глазами.
Стас Аленичев провожал Любу в аэропорт.
Добирались они туда на такси. Всю дорогу Люба переживала, что опоздает: регистрация билетов заканчивалась за сорок минут до вылета самолета.
Они успели. Стас, впрочем, сожалел об этом.
Около дверей, ведших на посадку, Люба остановилась и протянула ему руку.
– До свидания, Стас. Спасибо за все.
– Люба, – сказал он, – может быть…
И замолчал. Молчал довольно долго, прежде чем отважился произнести:
– Может быть, ты останешься?
Потом, когда она улетела, Стас недоумевал: неужели эта не очень молодая женщина запала ему в душу только потому, что так вкусно готовила? Конечно, борщ дело важное, но не настолько же, чтобы из-за него предлагать женщине руку и сердце. А он именно об этом думал все последние дни перед ее отъездом.
В ту ночь он пришел домой около двух часов ночи. Спать хотелось неимоверно. Он совсем забыл, что разрешил дочери покойного Макова воспользоваться его комнатой. Поэтому с шумом вошел и, не задумываясь, включил свет.
Ознакомительная версия.
