придумала, пока тут сидела.
Устроились мы уютненько. Прислонили к стене под углом два высоких и широких листа гипсокартона, за ними сложили подобие лавки из мешков и досок, поставили на попа и включили фонарик (из Иркиной сумки-самобранки, конечно), расселись на сооруженной скамье и пили чай. Хотели кофе, но тот наполнил бы подвал характерным ароматом и выдал злодею нашу засаду.
За чаем и пирожками Архипов сгонял в ближайшее кафе-кондитерскую, благо такого рода заведений в Питере много и становится все больше по мере того, как город расширяется. Думаю, где-то в мэрии есть норматив, устанавливающий, что на каждую тысячу человек населения северной столицы должна приходиться минимум одна кофейня, пекарня, булочная или пышечная. А второй норматив предписывает располагать их на таком расстоянии, чтобы в непогоду прохожим удобно было передвигаться от одного заведения к другому короткими перебежками.
В уютном гипсокартонном вигваме мы сидели втроем, но Ирка в последний момент должна была вернуться на свой стул и сунуть руки-ноги в заранее навязанные петли. Тетю Иду мы из подвала выдворили, хотя она очень хотела остаться. Но, во-первых, сидеть в засаде — не самое подходящее занятие для интеллигентной восьмидесятипятилетней дамы, а во-вторых, нам нужно было, чтобы кто-нибудь восстановил кирпичную кладку у входа в подвал. Злодей должен думать, что за время его отсутствия ничего не изменилось.
Личность злодея Ирка подтвердила:
— Тот самый мальчик, что вместе с Витей приходил. Чернявенький, да.
Как мы и думали, чернявенький мальчик натравил на нашу подругу группу соплеменников. Те притиснули жертву к забору, заставили вывернуть карманы и отняли сумку. Искомого не нашли, затолкали жертву налета в тачку, прикрыли ветошью и увезли ко входу в подвал. Там привязали к стулу, а затем после коротких переговоров с командовавшим парадом чернявеньким удалились. Мальчик остался. Он еще раз перерыл сумку, вывалив ее содержимое на пол, и начал донимать Ирку требованием отдать ему медальон.
— Отдала? — спросила я.
— Нет! Как я могла его отдать?
— Ты его дома оставила?
— Нет! Как я могла оставить его дома? После того, как одну квартиру в поисках этого медальона уже разгромили!
— Погоди, я не понял, — вмешался Архипов. — Если медальон не у тебя в сумке и не дома, то где же он?
Я бесцеремонно заглянула подруге за шиворот, но никакой цепочки или шнурка не увидела, заключив:
— Не на шее.
— Да в сумке он, в сумке. — Ирка ухмыльнулась, но глянула в угол, засыпанный содержимым ее выпотрошенной торбы, и перестала улыбаться. — Был. Просто надежно припрятан.
— За подкладкой? Или под двойным дном? — блеснул глазами и эрудицией наш знайка.
— Не угадал. Видишь баночку со средством для укладки волос? Черненькая такая, с розовыми буквами? Медальон в ней. Я его в воске утопила и поверхность загладила. Его так и не видно, и не слышно — даже если потрясти, не забренчит. То есть никак себя не выдаст, — гордясь собой, Ирка выпятила грудь, как под медаль. — Хорошо придумала?
— Отлично, — согласилась я. — Но вообще-то лучше бы ты сразу отдала им медальон, не рискуя собой. Тебя ж не просто так прикрутили к стулу, — должно быть, хотели пытать.
— Почему не стали, кстати? — спросил Архипов, букто критикуя действия бандитов.
Я погрозила ему пальцем.
— Некогда было. Чернявенького срочно вызвали куда-то, — объяснила подруга. — У него телефон зазвонил, он говорит: «Я не могу, я выходной взял!» А на него из трубки: «Бу-бу-бу, бу-бу-бу!» — я слов не разобрала, но голос был строгий. И он такой — мне: «Скоро вернусь!» — и убежал.
— Вот жизнь пошла, а? — покрутил головой Архипов. — Даже бандиты — и те на нескольких работах!
— Или разбойничают в свободное от основного занятия время, — добавила я.
— Так и есть, я думаю, — согласилась со мной подруга. — Чернявенький не похож на профи, он явно начинающий преступник.
В этот момент у меня в кармане завибрировал смартфон, предусмотрительно переведенный в беззвучный режим. Я прилепила трубку к уху и услышала взволнованный голос тети Иды:
— К вам идет доставщик пиццы!
— Серьезно? — Я удивилась, оглянулась на компаньонов: — Кто-то заказал пиццу?
— А можно было? — Ирка расстроилась, решив, что упустила шанс.
— Да это не настоящий доставщик! — зашипела тетушка в трубке. — Он пролез за забор и протопал за угол — ко входу в подвал! Кто б его туда вызвал?!
Я посмотрела на Вадика, тот молча вскинул руки — не я, мол!
В разговоре образовалась пауза, и сразу стал слышен негромкий неритмичный стук: кто-то сноровисто разбирал кирпичи за дверью.
— Потом поговорим, к нам гости! — шепнула я тете и спрятала мобильник, чтобы освободить себе руки.
— Я пошла! — Ирка выбралась из нашего укрытия и снова устроилась на стуле, изображая беспомощную пленницу.
Вадик подскочил к ней, затянул веревки на руках и ногах и снова шмыгнул в засаду. Мы погасили фонарик.
Скрипнула дверь наверху, по лестнице зашаркали шаги. Через полминуты напряженного ожидания в подвал вошел доставщик в ярком фирменном плащике с квадратным коробом.
— Отлично замаскировался! — шепнул мне Архипов. Мы с ним наблюдали за происходящим в щель между двумя листами гипсокартона. — Кто обратит внимание на доставщика!
Я кивнула, соглашаясь.
Доставщик поставил на пол короб, снял кепку — и я увидела, что это парнишка. Брюнет, значит, тот самый Чернявенький!
Положив кепку на короб, он подошел к пленнице и, остановившись примерно в метре от нее, опасливо позвал:
— Эй! Вы там как?
Ирка тихим стоном дала понять, что она там как-то не очень.
— Пиццу будете?
Мученица открыла один глаз и слабым голосом спросила:
— Какую?
— Три сыра.
— А кола есть? — Страдалица оживала на глазах.
Чернявенький вытащил из кармана бутылочку газировки.
— А я же привязана! — вспомнила пленница.
— Я освобожу одну руку, но вы сидите тихо. — В руке парня блеснул металл.
Я напряглась, но Чернявенький действительно всего лишь перерезал веревку, освобождая Ирке правую руку.
Вадик беззвучно хлопнул себя по лбу.
— Что? — спросила я одними губами.
— Мы руки не так привязали, — нашептал он мне в ухо. — Они за спиной были!
— Он не заметил. — Я перекрестилась. — Точно не профессиональный преступник.
— Дилетант из дилетантов, — согласился Архипов.
Ирка громко кашлянула — должно быть, уловила наш шепоток. Мы виновато переглянулись и притихли. К счастью, Чернявенький как раз и сам шуршал, открывая коробку.
— Держите. — Ирке в руку ткнулся кусок ароматной пиццы.
Пахла она, зараза, умопомрачительно! Я сглотнула слюну. Выберемся из этого подвала — закажем две таких.
— Приятного аппетита, — сказал Чернявенький.
Пленница чуть не подавилась, но вежливо поблагодарила:
— Спасибо.
Тут я пожалела, что с нами нет тети Иды. Она вечно сетует,
