- Шумовой эффект, - заявила Серафима.
- Что? - проявил любопытство Владимир Петрович.
- Человек поворачивается на шум. Значит, ты подъезжаешь на машине.
Тут включилось мое воображение, с этим ничего не поделаешь. Оно включается, и я начинаю мыслить сценами. Может, во мне гибнет режиссер?
- Что-то я эту церковь плохо помню, - задумчиво сказала я. - Ступени там есть?
- Есть. Высоченная лестница. А что- говорят, величественная походке мне особенно удается при подъеме.
- Ага, - взвизгнула тетушка бог знает чему радуясь.
- Если завтра день будет солнечный, значит, белое платье. В церковь простоволосой нельзя, нужен легкий шарф, тоже белый. Нет, не шарф, что-нибудь большое, наподобие древнего мафория.
- Это что? - удивился Владимир Петрович.
- Что-то вроде платка, как у богородицы на иконах.
Володя присвистнул.
- Так вы его до смерти напугаете.
- И машина, - не обращая внимания на его слова продолжила я, - тоже белая, и не мне вас учить: "Жигулями" впечатление не произведешь. Нужно что-то такое... новенькое и блестящее.
- Обязательно белую? - проявил любознательность наш эксперт. - Лично я в городе знаю только одну машину, способную вогнать в дрожь любого бандита. Ее неделю назад пригнали,
- Что значит "знаю"? - передразнила Серафима. - Я тоже много чего знаю. Организовать сможешь?
- Отчего ж не смочь. Принадлежит она моему знакомому, мужик нормальный...
- Кто такой?
- Тарханов Илья Сергеевич.
- Знаю. "Мишка на Севере".
- Это конфеты? - полюбопытствовала я.
- Нет, мороженое, - ответила тетушка. - Фирма такая, Илья Тарханов ею заправляет. Год назад его компаньона убили, месяц назад другого. Он машину на помин души пригнал?
- Сие мне неведомо. Думаю, если я попрошу у него машину на пару часов вместе с шофером, он мне не откажет.
- Какое там, рад будет услужить, - усмехнулась тетушка. - Все под Богом. А ты никак завтра с нами собрался?
- Конечно. Во-первых, жутко интересно, что у вас получится, во-вторых, если Циркач клюнет, мое присутствие внесет большую путаницу. И опять же пыль в глаза пустить: актриса к нам приехала, да такая, что сопровождать ее должен по меньшей мере начальник спецподразделения.
- Головастый ты мужик, Вова, - сказала Серафима уважительно. - Давай решай вопрос с машиной.
-Илья сейчас скорее всего в офисе, позвоню...
Илья точно оказался в офисе, хотя для меня никаким Ильей он не был, да и Владимир Петрович, общаясь с ним по телефону, обращался уважительно: Илья Сергеевич.
--Кулагин беспокоит, - сообщил он. - Как здоровье?
Видно, Илья Сергеевич стал о здоровье рассказывать, а Володя кивать и улыбаться, когда ему это надоело, он сказал:
- А у меня просьба личного характера. Если не возражаешь, я сейчас к тебе подъеду... да... и не один... две красивые женщины... просто жаждут познакомиться... - В этом месте Владимир Петрович хохотнул и повесил трубку, и мы стали собираться в гости, хотя, с моей точки зрения, идти в гости в чей-то офис довольно странно.
Серафима готовилась к встрече с неведомым мне Тархановым с большим усердием, чем вызвала смутные подозрения. В конце концов мы покинули квартиру и вышли во двор, где под раскидистой липой укрывалась от зноя машина Серафимы "Жигули" шестой модели. Владимир Петрович был "безлошаден". Как сообщила Серафима, в его задрипанной "трешке" стуканул мотор, теперь она спокойно сгниет в гараже: новый мотор он не купит, а починить старый руки не дойдут. Позлорадствовав вволю, она сказала верному другу:
- Садись за руль, терпеть не могу, когда мужики без дела сидят.
Владимир Петрович возражать не бтал, и мы отправились к Тарханову. Его офис размещался в девятиэтажном здании, в котором несколько лет назад был какой-то институт и неведомые конторы. Теперь же пустующие площади расхватали "всякие шустрые", опять же заботливо сообщила тетушка. Вообще в ней чувствовалась некоторая нервозность, впрочем, вполне объяснимая в данных обстоятельствах.
Припарковав машину на специальной стоянке, мы вошли в огромный холл и поднялись в лифте на пятый этаж. Здесь нас ждала ковровая дорожка необыкновенной ширины, стоившая, надо полагать, немалых денег, а также улыбающийся молодой человек за столом стерильной белизны, навевающий мысль об операционной, язвах желудка и аппендиците. Но молодой человек вид имел цветущий. При нашем появлении он поднялся и с радостью шагнул навстречу, точно ждал нас целый год, как дети ждут елку или поездку к морю.
- Прошу вас, - сказал он, поздоровавшись, и указал рукой в сторону белоснежной двери. Все здесь выглядело белоснежным, а жест ухоженной руки с безукоризненным маникюром был так изящен, что меня тут же потянуло к зеркалу: повторить и вообще потренироваться. Я обвела взглядом холл, но зеркала не обнаружила. Дверь перед нами предусмотрительно распахнули, и мы оказались в коридоре. Ковер здесь был поуже, зато чудовищной длины. Все это впечатляло, причем не только меня и Владимира Петровича, неискушенного в коврах, но и тетку Серафиму, отчего та начала хмуриться, презрительно вздернув нос. Зная ее с пеленок, я поняла: это рвется наружу желание поскандалить. Миновав приемную, где за компьютером сидела секретарша, кстати, красивая, что всегда немного раздражает, мы под ее пристальным взглядом вошли в кабинет хозяина. Взгляд, которым она нас проводила, воодушевлял: выглядели мы, судя по сведенным бровям, весьма впечатляюще.
Кабинет тоже был белоснежным: стены, шторы, мебель и даже ковер казались девственно чистыми, как первый снег. Ума не приложу, как люди умудряются работать в такой обстановке? Пока мы пытались прийти в себя от невиданной роскоши, хозяин поднялся нам навстречу из-за своего неописуемо прекрасного стола, сделанного не иначе как из слоновой кости или бивня мамонта. Поднялся и лучисто улыбнулся, правда, до того парня в коридоре ему было все-таки далеко.
Илья Сергеевич оказался высоким, полноватым, с намечающейся лысиной блондином, одетым по случаю жары в легкий светлый костюм. Костюм не был белоснежным, и это радовало: мужчины в белом ассоциируются у меня с зубными врачами" что вряд ли способно согреть душу.
- Добрый день, - поздоровался Илья Сергееевич, едва заметно картавя. Очень рад.
Он приложился к моей ручке, чем порадовал: приятно иметь дело с галантным мужчиной. Серафима облобызать свою не дала, что было странно: чего ж жадничать?
- Знакомься, Илья Сергеевич, - сказал Серафимин верный друг, с легким недоумением взирая на тетушку. - Это Серафима Павловна...
- А мы знакомы, - улыбнулся Тарханов. - Помните, Серафима Павловна, на презентации...
- Помню, - сурово кивнула та, а Илья Сергеевич засмеялся.
- Ловко вы меня тогда отшили.
- Что ж, теперь не поможете?
- Помогу, - усмехнулся он. - Я не злопамятный.
Илья Сергеевич повернулся в мою сторону.
- Лика, - скромно представилась я.
- Лика? - спросил Тарханов, жестом пригласив нас присесть. - А как, простите, полное имя?
- Давайте приятельствовать, - дружелюбно предложила я, - и полное имя не понадобится.
- Приятельствовать с превеликим удовольствием, только отчего ж не дружить?
- Это как получится, - сказала я, потому что не люблю загадывать. Свое имя я тоже не люблю.
Илья Сергеевич оказался дотошным парнем.
- Лика - это Анжелика, верно?
- Верно, - покаялась я.
- Красивое имя и вам очень идет...
- Все так говорят.
- Нет, в самом деле.
- Давайте отвлечемся от моего имени, - начала раздражаться я. - Мама обожала французские фильмы. Встречаются вещи похуже, хотите расскажу?
Илья Сергеевич засмеялся.
- Я просто хотел сказать, что вы очень красивая. Честное слово, красивее настоящей.
- Мама всегда рада кого-нибудь переплюнуть, - кивнула я. - Мы пришли по делу. Правда, я уже забыла по какому, но точно помню, что по делу.
Ухмыляющийся Владимир Петрович счел нужным подать голос:
- Илья Сергеевич, не мог бы ты завтра на пару часов одолжить свою прекрасную машину вот этим женщинам? Конечно, вместе с шофером.
Тарханов был слегка удивлен, смотрел на Владимира Петровича так, точно ждал, что тот засмеется и скажет: "Шутка", но не дождался и кивнул:
- Конечно, а можно узнать зачем? Владимир Петрович хихикнул с некоторым ехидством.
- Да вот, задумали они авантюру. Довольно сомнительную, ежели честно. Но чем черт не шутит. Видишь ли, - доверительно понизил он голос, - Лике понравился один мужчина, и она хочет произвести впечатление...
- Моей машиной? - засмеялся Илья. - Это шутка. Зачем такой женщине машина? Достаточно просто войти и сказать: а вот и я.
- Я намерена произвести сокрушительное впечатление, - разозлилась я. Ваша машина плюс мои небесные черты...
- А это стремление никак не связано с неприятностями Серафимы Павловны? - спросил Тарханов.
- О моих неприятностях, кажется, знает весь город, - заметила тетушка.
- Слухами земля полнится, - в тон ей ответил Илья Сергеевич.
